Гости останавливаются, дальше идти нет смысла. Видно и так: работа неплохая, только медленно подвигается.
- Что тебя держит? - спрашивает управляющий.
"Ага, - думает Картавин, - теперь самый момент". И говорит:
- Мало возят бетона, до сих пор никак не получить обещанную арматуру, задерживают со сборными балками, нет кирпича, нужен срочно бульдозер.
Гуркин кивает и поясняет, почему именно так обстоит дело.
- Хорошо, перебивает его управляющий, - составь список: сколько чего нужно, когда надо завезти, и завтра принеси мне - всё будет. Звони мне ежедневно. Да грязь, мусор убери. У самого входа развёл болото. Или там у вас свалка? А? Поставь на главный корпус больше людей - и чтоб через месяц был готов. Понял?
- Хорошо.
Начальство двигается к выходу. Картавин отстаёт, закуривает. Он доволен.
Слышно, как хлопают дверцы машины, гудит мотор.
Мимо проходит сантехник Вася и два плотника.
- Унесло?
- Пронесло, - говорит Картавин.
Федорыч отсиделся на чердаке. Через слуховое окно он видел, как уехала машина, и теперь старший прораб уже спускается по лестнице. "Ну?" - спрашивают его глаза.
- Иван Федорыч, ура, - говорит мастер, - клюнул жареный петух.
- Неужели?
- Сам дед сказал, чтобы список подали.
- Эк ты! - Федорыч потирает руки.
Потом они спешат в прорабскую и садятся писать. Чудесное начинается время! Плотники получат фронт своей работы, каменщики - своей. Без всяких просьб будут оставаться и после пяти материал есть, деньги будут. План прорабство выполнит.
Заспорят, что нужно и сколько нужно завезти в первую очередь. Федорыч разгорячится: нужно под шумок хватануть материалу побольше, про запас. Поругаются.
Наконец список составлен. Картавин ходит по будке. Смотрит в окно: бригада Савельева кончает опалубку портика. Савельев пока сам, по чертежу, ставит арматуру - мастер приучал его читать чертежи. Около Савельева сидит Никитенко - совсем мальчишка, весь, с головы до ног, смешной и смешливый. Он тоже заглядывает в чертежи - интересуется.
Под фундамент прачечной экскаватор роет котлован. Он как чудовище из страшной сказки: бросает свою зубастую пасть в грунт, грызёт его так жадно и остервенело, что от попадающих под зубы валунов летит белая пыль. Затем чудовище вскидывает голову и, на секунду замерев, поворачивает её к дороге; там пасть открывается, и грунт валится в кузов приседающего разом трёхтонного самосвала.
Картавин отходит от окна, присаживается. Некоторое время они с Федорычем сидят молча, курят, переглядываются. В этот момент Федорыч особенно нравится мастеру. Ему всё сейчас нравится: и то злобное чудовище, грызущее грунт, и Федорыч, и Савельев, и Никитенко, и все другие. Они все одинаковые дети работы, одни старше, другие моложе.
Посидят так и вскоре отправляются по объекту. Картавин шагает к Савельеву - проверить уложенную арматуру, пояснить, где начнётся пристройка, и дать размеры, а также предупредить что открыта "зелёная улица".
Со стороны морга доносится голос Федорыча:
- Опять залез сюда? Тебе сколько раз говорить? А?… Навыков! Ты что? Дремать сюда пришёл? Ну, что молчишь? Отвечай!
- Можно, брат ты мой, хоть как провиниться, - в который раз рассуждает вслух Федорыч. - Скажу вот так: прогулял нагло два дня - простят, напейся пьян - простят. Ну, а фонд зарплаты решился перерасходовать, тут уж все: ты и бездельник, и руководить не умеешь. Одним словом, никудышный человек.
А с фондом у них туго. Вот, скажем, подкрадывается конец месяца. Это значит, нужно закрывать наряды на зарплату. Федорыч облетал все бригады, нашумелся, а потом с механиком участка забрался в подвал - там откуда-то взялась вода и всё прибывает и прибывает. Механик провёл туда свет. Федорыч бродит в полумраке по щиколотку в воде, то и дело нагибается, жжёт спички, ругается - никак не найти, в каком же месте она пробилась из-под земли.
- Зараза, - ворчит он, - откуда же она взялась?…
Механик, который должен установить насос для откачки воды, хлопочет в другом конце - тоже ищет.
- Ну что там, Пётр Иваныч? - спрашивает Федорыч.
- Ни черта не видно. Придётся немного откачать, а там и найдётся.
- Это так… Но где ж она лезет?…
Механик уходит налаживать насос, а Федорыч продолжает поиски. Можно подумать, что он ищет какое-то живое существо, очень маленькое, никудышное, но вредное.
Мастер ушёл в контору за чертежами, и как раз в это время в прорабскую заглядывает бригадир плотников Андреев. В будке никого нет. Андреев бегает по этажам и то и дело спрашивает:
- Не видели прораба?
- Тут где-то был, - отвечают ему.
Обежал Андреев весь объект - нигде нет начальников. Он садится около другой бригады, закуривает и ругается.
- Ты чего опять, Петька? - спрашивает Савельев.
- Ну их к чёрту… Говорил с утра, что подвезут подтоварник, а до сих пор - на тебе… Бригада опять стоит. По чьей вине? А месяц уже к концу.
Кто-то сообщает, что видел Федорыча в подвале. Андреев отправляется туда. У бригадира порван сапог, поэтому Андреев просовывается в проём по плечи:
- Иван Фёдорович! Подтоварник кончился. Доски опять же нету!
- Как нет? Не привезли, что ли?
- Да где ж привезли?
- Мастеру говорил?
- Он в конторе.
- Тьфу, чёрт возьми! - ругается Федорыч и выбирается на свет.
- Ну и чего ты бегаешь? - набрасывается он на бригадира.
- Как же?
- Нет лесу - и сидеть, значит, надо? Станови на уборку людей.
- Опять уборка? Что же это?
- А кто за тебя убирать будет?
- Не знаешь? По правому крылу кто перегородки ставил? И кто за собой мусор не убрал?
Бригадир молчит.
- Вот давай трёх человек - насос погрузить, а остальных на уборку.
- Опять?…
- Не опять! Гадить все мастера! Работнички! Где я досок возьму?! Кто разбирал леса на фасаде?… Всё подчистить, и ни соринки чтоб не было.
Федорыч круто поворачивается и спешит в прорабскую. Хватает там трубку телефона и звонит Гуркину.
Андреев подходит к будке, слышит, как Федорыч скандалит. Бригадир потопчется, махнёт рукой и уйдёт.
Из всего этого получается: полный час бригада уже простояла, теперь пойдёт на уборку. Если учесть, что подобных случаев выпадает в месяц порядочное число, то легко догадаться, как велика сумма "мёртвых часов". А заплатить людям нужно.
Для Федорыча острый нож к горлу "лишние рты". "Лишними ртами" он называл беременных женщин, которые, согласно закону, на некоторый срок беременности переводятся на лёгкий труд. Они подметают, протирают стёкла. Зимой следят за печками в бытовках. На любом объекте такие работницы есть всегда. Чаще всего они сидят гденибудь в укромном уголочке, где их никто не видит, и шушукаются, обсуждают свои дела. У Федорыча же душа разрывалась, если он видел, что кто-нибудь медленно поворачивается на работе. Но тут ничего не поделаешь, и Федорыч просто избегал встреч с ними. Если же столкнётся носом к носу или наскочит на компанию обсуждающих неизвестно что, некоторое время постоит молча и вдруг скажет:
- Ну что же так, а? Ах, девки, девки! - И пойдёт прочь.
И вот случилось следующее: в прорабскую входят пять беременных женщин и молча рассаживаются на лавке. Одна, постарше, подаёт Федорычу записку. Все пришедшие никогда у Федорыча не работали. Их прислали от другого прораба, у которого с деньгами худо.
Федорыч и не смотрит на записку. Он хватается за голову, накланяется к столу и поочерёдно осматривает лица пришедших.
- Это что такое? - наконец стонет он. - Вы с какого неба свалились? Я спрашиваю: зачем вы пришли?
- Иван Фёдорович, - говорит подавшая записку, - главный инженер нас прислал к вам, а мы ни при чём…
- А я при чём?! При чём я? Где я денег возьму, а? Вы бы спросили у главного инженера: он на вас фонды прибавит мне? С потолка али с неба деньги валятся?
Федорыч выбегает из прорабской и сталкивается с мастером.
- Иди! - кричит он мастеру в лицо. - Это по твоей части. Инженеррры…
Картавин входит. Женщины очень молоденькие. Они стесняются, опускают глаза, - приём Федорыча смутил их.
Та, что постарше, говорит соседкам:
- Вы, девки, не бойсь: он, шальной, всегда так… Заорёт, закричит, а закон есть закон. Мы тут ни при чём.
Мастер переписывает их фамилии в журнал. Некоторое время соображает, куда бы их определить, и наконец говорит:
- Ну вот что, девушки… Идите в лес, наломайте веников и займитесь уборкой.
Женщины уходят.
Через полчаса Федорыч влетает в будку.
- Ну, ублаготворил?
- Нельзя так, Федорыч. Закон есть закон, напрасно людей теребишь.
Прораб тяжело опускается на лавку.
- Ну, Борис Дмитрич, я же не зверь лесной, - стонет он печально. - Да я им заплатил бы по сто рублей на день, но где взять?
- Ничего. Выкрутимся.
- Да… Ну ладно. Давай-ка прикинем, сколько выходит Савельеву и Куприянову…
Это самые большие бригады, и им закрывали наряды в первую очередь. Пока мастер роется в столе, выкладывает наряды и просматривает журнал работ, Федорыч рассуждает:
- У Васьки Пучина опять баба родила. Это у него уже пятый… Сам Андреев старуху мать привёз, да сестра к нему приехала из деревни. Покуда не работает… Эх, денежки-денежки-и-и!..
Случалось, не успевали подписать в срок наряды. Тут уж суббота подбежала, а в понедельник обязательно нужно отнести бумаги в контору.
- В воскресенье посидим немного, - окажет Федорыч мастеру, - часика за три и разделаемся.
Придут в воскресенье в прорабскую и считают да пишут. К середине дня окончат.