.
АНРИ ТРУАЙЯ
Рассказы "Лабирiнт", 1996
М. Венгреновская, перевод
1996
Содержание
Господин Цитрин. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
4 Руки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
33 Возвращение из Версаля . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
41 Колдовство . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
51 Истина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
60 Недоразумение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
70 Удивительное приключение мистера Бредборо . . . . . . . .
77 Фальшивый мрамор . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
83 Подопытные кролики . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
88 Тандем . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
101 Суд Божий . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
106 Столик для верчения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
140 Умопомрачение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
151 Ошибка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
155 Филантроп . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
161 Дама в черном . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
173 Прибой . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
182 Портрет . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
190 Сын Неба . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Господин Цитрин
Глава I
Упираясь руками в полусогнутые колени и оттопыривая зад, профессор Оврей-Пелиссак наклоняется перед дверью и заглядывает в замочную скважину.
– Сколько их? – спрашивает господин Цитрин.
– Семь или восемь. Есть далее несколько женщин, хотя в объявлении было специально оговорено, что требуется только юноша без специального образования. Очевидно, они надеются, что лучше всего будут отвечать второму требованию и вы забудете о первом! Хотите взглянуть?
– Нет, нет, – возражает господин Цитрин.
Но он тоже наклоняется, отодвигает пальцем язычок замка и заглядывает в скважину.
Сначала он видит мужчину, сидящего лицом к окну. Немного передвинувшись, он видит второго, а затем третьего. Господин Цитрин внимательно их рассматривает: один вытаскивает из кармана билетик метро и начинает чистить ногти, но вдруг, спохватившись, что вытащил совершенно чистый билетик, спешно прячет картонный прямоугольничек в карман жилета.
Второй беспокойно ощупывает пуговицы на ширинке, проверяя, застегнуты ли они. Какой-то нахал встает, причем сидение с грохотом откидывается, берет со стола газету, разворачивает ее с возмутительной непринужденностью, вроде у себя дома, или в гостях у друга, или в приемной явно безобидного зубного врача.
Господин Цитрин выпрямляется и отступает от двери, зардевшись от стыда, будто только что подсмотрел чужой секрет. Ему противна мысль о том, что он должен принять этих ничтожных представителей человеческого рода, расспросить их, оценить и отослать, как отсылают портному испорченный костюм. Он уже сожалеет, что оторвал этих незнакомых людей от их повседневных занятий или развлечений. Господин Цитрин сердится на Оврей-Пелиссака, который склонил его к этому, и на себя самого за то, что дал себя уговорить.
– Я никогда не сумею с ними говорить, – жалуется он.
Оврей-Пелиссак качает своей красивой большой головой немного неуравновешенного психиатра со смуглым от загара лицом, обрамленным седыми кудрями, и ярко-голубыми глазами.
– Не бойтесь, – успокаивает он, – я сам их опрошу. Вы только будете сидеть за столом и время от времени качать головой в знак согласия. Вот так. Сделайте многозначительный вид. Наклоните голову, возьмите авторучку, пододвиньте блокнот, чтобы его было видно. . . Хорошо. . . Я начинаю. . .
Он направляется к двери и широко ее распахивает:
– Кто первый?
Первый кандидат заходит в комнату. Это седенький старичок, худенький, сухонький, с морщинистым лицом, розовыми прозрачными ушами и глазами цвета мокрицы. Он останавливается. Прижимает к животу шляпу, как неумелый актер, играющий стыдливого героя.
Оврей-Пелиссак стоит спиной к окну, как это принято среди роковых женщин и следователей, которые, сами оставаясь в тени, стараются, чтобы свет падал на лицо собеседника.
– Садитесь, – приглашает он.
И вдруг подходит ближе к бедняге, кладет руку ему на плечо и, пристально вглядываясь в глаза, быстро говорит:
– Господин Цитрин держит свое белье на полках в чуланчике, свои костюмы – в шкафу, обувь – в деревянном ящике в передней, записную книжку с адресами хранит в левом ящике письменного стола, а почтовую бумагу – в правом ящике. Где господин Цитрин хранит свою записную книжку с адресами?
– Я. . . я не знаю, – пролепетал старичок.
– Я вам только что сказал.
– Извините. . .
– У вас, очевидно, туговато с памятью?
– В моем возрасте. . .
– А как у вас со слухом?
– Что греха таить. . .
– А может, вы невнимательно слушали?
– Возможно. . .
Оврей-Пелиссак рассматривает его с жестоким спокойствием.
– Плохо, плохо, – говорит он, – Память, слух, внимание. . . Спасибо, милейший. Если нам понадобятся ваши услуги, мы вам сообщим письменно.
Когда дверь за старичком закрывается, господин Цитрин вскакивает с кресла. Он совершенно раскис и плаксивым голосом просит:
– Хватит, хватит! Эта комедия ужасна! Мне жаль, что я вас послушал! Отпустите этих людей! Уходите и вы вместе с ними. Мне никого не нужно, оставьте меня в покое!
Оврей-Пелиссак дует на ногти и протирает их бортом пиджака с таким видом, будто вотвот рассмеется. Наконец он отвечает:
– Займите свое место. Я вызываю следующего кандидата.
И господин Цитрин снова послушно занимает свое место в кресле и склоняется над столом.
Он слышит, как поворачивается ручка, открывается дверь и кто-то идет по паркету, поскрипывая подошвами.
Новый кандидат – юноша среднего роста, с суховатым продолговатым лицом, черными, гладко причесанными волосами и карими глазами, спрятанными за стеклами очков в черепаховой оправе. На нем темный костюм. Из внешнего кармана пиджака торчит карандаш с резинкой на конце и шариковая ручка.
– Присаживайтесь, – приглашает Оврей-Пелиссак.
Юноша садится, не закидывая при этом ногу на ногу, и улыбается искренне и уверенно.
Господин Цитрин уже понял, что это умный, энергичный, воспитанный парень. Он ловит себя на желании, чтобы Оврей-Пелиссак не очень придирался к юноше.
Но Оврей-Пелиссак уже повернулся спиной к окну. Он выпячивает нижнюю губу под щеточкой усов и собирается говорить. Он уже говорит:
– Господин Цитрин держит свое белье на полках в чулане, свои костюмы – в шкафу, обувь – в деревянном ящике в прихожей, записную книжку с адресами хранит в левом ящике письменного стола, а почтовую бумагу – в правом ящике. Где господин Цитрин хранит свою записную книжку с адресами?
Какой ужасный вопрос! В комнате наступает тишина. Господин Цитрин готов подсказать ответ юноше, который не знает, что сказать, но тот даже не смотрит в его сторону. Он думает.
А потом просто отвечает:
– Я не понимаю. . . Вы же сами только что сказали, что господин Цитрин хранит свою записную книжку с адресами в левом ящике.
Зажмурив глаза, господин Цитрин наслаждается охватившим его чувством облегчения. Но бас Оврей-Пелиссака уже угрожающе бубнит:
– Правильно. Перейдем к следующему. Не могли бы вы мне сейчас описать, что делал господин Цитрин с той минуты, как вы вошли в комнату?
Юноша удивленно молчит, широко раскрыв глаза, улыбка застыла на его лице. Господина Цитрина возмущает эта новая ловушка. Он елозит в кресле, скрещивает руки на груди, снова кладет их на стол, закидывает голову назад и нервно покашливает.
– Когда я переступил порог, – наконец начинает юноша, – господин Цитрин делал вид, будто что-то пишет в блокноте, лежащем перед ним. Он поднял голову. Оттолкнул блокнот.
Когда я шел от двери, он снял очки и потер указательным пальцем переносицу, на которой остались два красных полумесяца от оправы.
Господин Цитрин победоносно взглянул на профессора.
– Продолжайте, – сказал непоколебимый Оврей-Пелиссак.
– Потом господин Цитрин долго чесал голову, а затем одним щелчком выбил перхоть из-под ногтя. . .
Господин Цитрин, покраснев, перебивает его:
– Хорошо, хорошо. . .
И повернувшись к Оврей-Пелиссаку, говорит:
– Думаю, дальше продолжать не стоит.
Оврей-Пелиссак, что-то записывающий в блокнот, бросает коротко:
– Рассказывайте дальше.
– Затем, когда вы задали мне первый вопрос, господин Цитрин подмигнул в сторону ящика, в котором, по его мнению, лежала записная книжка с адресами. Но он ошибся, потому что подмигнул правым глазом, в то время как вы сказали, что записная книжка должна лежать в левом ящике. Но, возможно, вы сами забыли, с какой стороны он хранит записную книжку, и тогда. . .
– Довольно! – останавливает его Оврей-Пелиссак. – Эти ответы меня удовлетворяют. Я считаю, что вы справитесь с работой, которую мы вам дадим.