Произведение аргентинского писателя повествует о двух сёстрах, которым за восемьдесят. Их разговоры, воспоминания, и главное, обсуждение личной жизнь соседки - вот из чего складывается канва романа.
Содержание:
Мануэль Пуиг. Падает тропическая ночь 1
Глава первая 1
Глава вторая 3
Глава третья 5
Глава четвертая 9
Глава пятая 11
Глава шестая 13
Глава седьмая 18
Глава восьмая 20
Глава девятая 23
Глава десятая 26
Глава одиннадцатая 29
Глава двенадцатая 32
Примечания 34
Мануэль Пуиг. Падает тропическая ночь
Глава первая
До чего грустно в этот час, почему так?
- Это вечерняя тоска, Нидия, она приходит, когда темнеет. Лучше найти какое-нибудь дело, занять себя чем-то в такое время. Потом, ближе к ночи, уже по-другому, это ощущение уходит.
- Особенно, если можешь легко заснуть. Тогда не думаешь обо всем, что было ужасного.
- Тут тебе повезло, ты даже не представляешь, как это помогает. Когда сон не идет, в голову лезет самое жуткое. Не будь этих чудных таблеток, я бы столько времени не продержалась.
- Тебе грех жаловаться, Люси, ты не пережила такого горя, как я.
- Знаю, Нидия. Но у меня жизнь тоже была не сахар.
- Когда умерла мама, бывало так же, помнишь? В этот час воспоминания одолевали особенно сильно.
- Помнить-то мы помнили о ней всегда; первое, о чем я думала, проснувшись, - что мамы больше нет. Но в этот час сильнее всего ощущалось ее отсутствие. Правда тогда, среди стольких дел, в голову не лезли, как теперь, одни грустные мысли. Ну да, столько было обязанностей.
- Приготовить поесть.
- А с детьми какая ответственность, Нидия. Вывести их в люди.
- И потом случается такое - тебя лишают самого дорогого.
- У верующих хоть есть утешение. Но я не могу себя обманывать, никак не могу. Великое дело - вера. Правда, завидую тем, у кого она есть.
- Да, Люси. Я им тоже завидую.
- Простым людям намного легче, они утешаются верой. А если не можешь себя обманывать, видишь жизнь, как она есть?
- Когда умер Пепе, было иначе, я словно соображение потеряла. И плакала-рыдала дни напролет. Но в этот раз все совсем по-другому.
- Одно дело муж, другое - дочь, Нидия. Твоя дочь. Что же такое творится, просто ужас.
- Люси, не могу сидеть взаперти, пойдем погуляем.
- Исключено, дождь собирается.
- Люси, ты не рассказала про эту, из соседнего дома. Чего это она больше не заходит?
- Из-за твоего приезда, наверное. Она заходила, в основном, излить душу, но при тебе не решается.
- Женщина она молодая, ей, должно быть, интересней в компании сверстников.
- Ну зачем ты так? Да нет! Она частенько заходила, сразу видно, охотно человек приходит или нет. Сначала она мне не нравилась, потом я привыкла. Она ведь приятная, по-своему, тебе не кажется?
- Знаешь, Люси, мне она показалась странной, но не вредной. Хотя держит дистанцию, с тобой тоже? Может, только со мной.
- Думаю, она не ожидала тебя здесь встретить, шла рассказать о наболевшем, а тут увидела тебя и не смогла.
- И поэтому больше не приходит. Люси, она же с тобой хочет поговорить, слегка излить душу.
- Знаешь, Нидия, просто невероятно, что вообразила себе эта женщина, даже не сомневалась, что он ее тоже любит.
- Но она ведь не девочка, должна понимать что к чему, призналась хоть, сколько ей лет?
- Нет, но судя по возрасту сына и по тому, что она училась до замужества и получила этот свой диплом, ей никак не меньше сорока пяти.
- Почти как Эмильсен.
- Сколько ей исполнилось бы в августе?
- Сорок восемь, Люси.
- Вот подлость!
- Да уж…
- Но у тебя есть сын, и он тебя обожает.
- Бедный Масик. Добрая душа, но дочь - другое дело, Люси. Тебе не понять.
- Ты ненормальная, мужчине пятьдесят, а он все у тебя Масик.
- Само получается. Мы всегда звали его Масиком.
- Пора зажигать свет. До чего уныло в домах с тусклым светом; ты, может, замечала: в домах одиноких стариков всегда мало света. Поэтому я люблю, когда все ярко освещено. Никогда не обращала внимания?
- Эту тоже зажечь?
- Да, чтобы не смахивало на стариковский дом.
- А как она с этим типом познакомилась?
- Я тебе говорила, что она серьезно болела, да?
- Да, Люси, но не сказала чем. Тем же, чем Эмильсен?
- Нет…
- Я думала тем же, почему-то так себе это представляла.
- Нет… Там было другое, Нидия.
- Ты говорила, она страшно перепугалась.
- Да, но вовремя спохватились.
- Значит, опухоль.
- Нет… Как это называется? Что-то вроде вируса. Она все по-португальски объясняла и повторяла термины здешних врачей.
- Без конца мешает португальский с аргентинским, то есть с испанским. Я не сильно ее понимала.
- Она столько лет в Рио. Я тоже, когда говорю с теми, кто здесь давно живет, вставляю много португальских слов, непроизвольно.
- Так что там за болезнь?
- Ну это… вирус. И никак не могли попасть в точку, ну эти врачи, но потом наконец определили, и она сразу пошла на поправку. А в санатории познакомилась с ним.
- У него-то что было?
- Там его жена лежала. Она умерла, бедняжка.
- От чего, Люси, от того же, что Эмильсен?
- Нет, вроде у нее было кровоизлияние, долго болела, но было ясно, что она умрет.
- Странно - кровоизлияние у нестарого человека.
- Об этом она особо не распространялась. У нее одна тема: он.
- А он уже поглядывал на других женщин, в такие минуты?
- Нет, он вроде расчудесный, только и думает, что о доме. И за женой ухаживал, не жалея сил, пока она болела.
- И как же так получилось?
- Она видела его мельком в санатории, мимоходом, в коридорах, когда ее водили из палаты на процедуры.
- И в такие моменты ее тянуло заглядываться на мужчин?
- Не забегай вперед, девушка не из тех, кто заглядывается. С ней случилась очень странная вещь, Нидия.
- Какая?
- Когда она его увидела, ей показалось, что это другой, ну в смысле, что он очень похож на того, другого мужчину, которого она сильно любила много лет назад и с тех пор больше не видела, это ее крайне поразило. И она подумала, что этого, из санатория, тоже никогда больше не увидит.
- Судя по твоим словам, этот из санатория не был похож на ее бывшего мужа.
- Нет.
- Значит, она вертихвостка, Люси.
- Нет, по-моему нет. Она помногу часов работает, и много занимается. И вовсе ей не до того, чтобы за кем-то бегать. Нет, Нидия, что ты. Иначе она бы не кинулась к нему очертя голову, когда он попался ей на пути.
- Ну, я к тому, что их уже трое: бывший муж, этот, с кем она познакомилась в санатории, и тот, на которого он так похож.
- Судя по ее намекам, после развода она сильно увлеклась тем типом из Мексики и теперь этим, здешним, и все.
- Конечно, аргентинец, мексиканец и бразилец, они очень похожи.
- Да, муж был аргентинцем, я тебе говорила?
- Был? Он что, умер?
- Нет, жив.
- Знаешь, Люси, никак не могу привыкнуть говорить: Эмильсен была тем-то и тем-то. Что ее больше нет.
- Но она живет в твоей памяти, в воспоминании всех, кто ее любил.
- Это дела не поправит. Конечно, она всегда будет жива в моей памяти, но что мне с того? Я хочу поговорить с ней, потолковать о том о сем, и не могу! Тоскую, а ее в живых нет как нет.
- Нидия, иначе и быть не может, понятно, что горько, как не горевать, если теряешь дочь? Да еще такую, что всегда была тебе подругой.
- Как бы я хотела привыкнуть к мысли, что ее больше нет. И послушать ее совета, она ведь, как заболела, видя мое беспокойство, когда ей становилось хуже, смотрела мне пристально в глаза и говорила: "Ты себя береги".
- Помню ее еще здоровой. Так жаль, что я не могла быть с вами, когда вы столько всего пережили, от Рио до Буэнос-Айреса так далеко
- Хорошо, ты не видела ее во время болезни. Она никогда не жаловалась, но сильно сдала.
- Какая девочка, какая сила духа!
- Люси, скажу честно, она ведь ни разу не намекнула, что знает, что с ней. Ни разу не пожаловалась при мне, никогда.
- Просто берегла тебя.
- Я не хотела сейчас ехать в Рио, не было сил, но вспомнила, как она говорила, что надо себя беречь, и поехала.
- Знаешь, Нидия, тебе это пойдет на пользу. Пляж, вечерняя прохлада - будешь хорошо спать, в прошлый твой приезд у тебя снизилось давление, и теперь будет так же, вот увидишь.
- Но тогда мне было семьдесят восемь лет, а теперь восемьдесят два.
- Ах, пожалуйста, не произноси эти цифры, звучит как шутка.
- Какие тут шутки…
- Нидия, сядем на диету построже, и давление у тебя снизится. Немного сбросишь вес, и тебе станет лучше.
- Не готовь больше мучного, не могу устоять перед твоей лапшой.
- Соседке так понравилось, а она ведь из семьи испанцев, там больше готовят из риса.