До звонка оставалось несколько минут. Все расселись по местам, один Лифшиц вальяжно прогуливался по классу и накручивал на кулак тряпку для мела. Еще мгновение, и она полетит кому-нибудь в лицо, и точно достигнет цели. Весь класс, затаив дыхание, следил за движениями Лифшица.
- Будешь со мной сидеть? - вдруг спросил Лифшиц, остановившись у моей парты - я сидела на камчатке со своей подругой Танькой Кочерыжкой.
От неожиданности я вздрогнула.
Лифшиц! сам! предлагает мне сидеть с ним за одной партой!
Я посмотрела на подругу. Она сделала круглые глаза.
- Я пересяду, Тань? - спросила я, плохо скрывая восторг.
- Иди, мне чего, - поджала губы Танька.
Я быстро схватила тетрадки, запихала в портфель, выбралась из-за парты, и, о чудо, Лифшиц взял меня за руку и повел к своему столу.
- Жених и невеста, жених и невеста! - дурачась, выкрикнул Борька Тунцов и присвистнул.
Сашка остановился, посмотрел на Борьку, как на идиота, и презрительно бросил в пространство:
- Я у нее буду списывать.
При этом он не отпустил моей руки.
- Я тоже буду! Давай ее сюда, Лифчик! - мгновенно оценил выгоду рокировки Колян Елисеев, который сидел перед Сашкой.
Так я оказалась за одной партой с Лифшицем. Но наслаждаться статусом избранницы короля пришлось недолго.
Вернувшись из школы, я бросилась к зеркалу. Боже, какая мымра. Может, постричься? Сделать каре? Сэссон? Аврору? А если просто челку покороче?
- А ну стой. Дай косу переплету, - заметив мои камлания у трюмо, велела бабушка. Она отчаянно следила за внешним видом ребенка. Сама того не желая, я всегда побеждала в неделях аккуратности, в отличие от Таньки с ее неподстриженными ногтями, взъерошенной челкой, сбившимся набок галстуком и хронически отсутствующей пуговицей на левой манжете. Я подчинилась и, пока бабушка приводила мои волосы в порядок, рассматривала себя в трех зеркальных створках и думала о красоте. Вот почему у меня ресницы светлые и короткие, а у Таньки черные и густые, притом что она блондинка? А ямочки на щеках, чего в них папа нашел? И кто выдумал эту глупость, что девочка без веснушек все равно что солнце без лучей? Летом обязательно их выведу, знаю как, соком петрушки, в журнале "Здоровье" видела рецепт.
- Нет, вы только посмотрите на эту фифу, сама себе глазки строит! Математику сделала? А русский?
- Мам! Я же только что пришла.
- И сразу к зеркалу. Вся в тетю Надю. И что только из тебя вырастет.
- В актрисы, небось, запишется, в телевизоре будет скакать, - проворчала бабушка. - Та еще профурсетка.
Я так не думала. В отличие от бабушки, я не была уверена в своих чарах. По всему, Лифшиц должен был выбрать не меня, а Таньку: она красивая. К тому же почти отличница, подумаешь, четверка по физре, ерунда. А я - что я, детсад, бантики да веснушки. Кочерыжку вон за одни ресницы замуж возьмут.
Я числилась редактором классной стенгазеты и была обязана выпускать листок, приуроченный к сбору макулатуры. За три дня до мероприятия я осталась после уроков, получила от завхоза скатанный в рулон лист ватмана, трафареты, фломастеры, гуашь и, разложив все это хозяйство на большом учительском столе, уселась за царское место творить. Итак, в левом верхнем углу красным фломастером напишу объявление про поощрительный приз - билеты в Театр кукол. Затем надо нарисовать картинки: спасенные от вырубки березки, перевязанные стопки тетрадей, книг, газет… Дальше в ход пойдут лозунги, их наша русичка (и по совместительству классная) Казетта Борисовна приготовила на отдельном листочке.
Когда я взяла эту бумажку, то увидела, что там нет самого главного.
- А девиз?
- Сочини что-нибудь сама, мне на планерку надо. Или оставь место, - сказала Казетта и убежала, цокая каблуками.
Лозунги были такие:
Берегите лес, это наше богатство.
Красна изба пирогами, а Россия лесами.
1 т макулатуры спасает от вырубки 20 деревьев.
Наш класс уже занимал первое место, в прошлом году. Еще бы, тогда Танькин отец подогнал целый "Рафик" использованных перфокарт. Но сейчас он был в отпуске и ничем нам помочь не мог.
С капустновскими перфокартами случилась история. Когда макулатура была готова к отправке, то есть упакована и перевязана, на задний двор подъехал "сто тридцатый" ЗИЛ с прицепом. Макулатуру всегда грузили мальчишки, а мы, девочки, просто стояли рядом и смотрели. Сбрасывая давление, ЗИЛ фыркал и шипел тормозными колодками. Подходить к нему было страшно: казалось, машина неожиданно тронется и задавит, ну или взорвется от натуги.
Добросить связку до самой кабины невозможно, поэтому мальчики организовали переброску в два этапа. Лифшиц со своим неразлучным, как Санчо Панса при Дон-Кихоте, спутником Коляном Елисеевым, Дима Ефимко и Макс Ковалев залезли в кузов, длинный, метров шесть или семь, а Борька Тунцов и Серега Карпухин остались внизу. Нижние кидали пачки стоящим у заднего борта, а те перебрасывали их к кабине, откуда макулатура аккуратно укладывалась ряд за рядом.
- Готово! - крикнул Елисеев, пристроив последнюю пачку.
Водитель поддал газу. ЗИЛ рванулся вперед, разорвав сцепку. Мы услышали скрежет и ахнули: прицеп, клюнув носом, неуклюже плюхнулся на маленькие передние колесики. От удара несколько стопок перелетели через кабину за борт, прямо в лужу. Грузовик проехал еще несколько метров, прежде чем водила понял, что произошло. Он выпрыгнул из кабины, взглянул на оборвавшееся крепление, хлопнул по бедру и заорал:
- А, пионеры, мать их за ногу! Сгружай половину! За театр соревнуются, п… индюшата!
Все ошарашено смотрели на водилу.
- Ну что стоим как вкопанные. Разгружай, сказал. Завтра еще раз приеду.
Мальчишки нехотя принялись разгружать фургон. Настроение было отвратительным. Полдня старались, и на тебе. Билеты все равно кому-нибудь дадут, их уже закупили, но кураж пропал напрочь. Кое-как парни сгрузили часть стопок с фургона. Водила, ругаясь на чем свет стоит, налаживал крепление.
- Пионерский привет Сизифу от грузчиков пятого "А", - процедил сквозь зубы Лифчик и спрыгнул на землю.
- Угу, передам, - в тон ему ответил водила и хлопнул дверью кабины. ЗИЛ тронулся, подняв облако пыли, и скрылся из виду за поворотом.
И вот теперь мы должны повторить этот подвиг, но уже без поддержки Танькиного папы. Надо постараться. Я обмакнула кисть в банку с красной гуашью и обвела намеченное простым карандашом:
Так держать! Не сойдем с Рубикона!
Я не очень хорошо представляла, что такое Рубикон, но звучало красиво. Идем дальше.
Лес - наше богатство, сохраним его детям.
Хм, каким еще детям? а мы кто? Впрочем, я не особо раздумывала над абсурдностью воззвания - цитаты дала Казетта. Такое писали в прошлом году, напишем и в этом. Ну и наконец, классика жанра:
То березка, то рябина,
Куст ракиты над рекой.
Край родной, навек любимый,
Где найдешь еще такой?
Лозунги я написала за каких-нибудь десять минут. Оставался девиз. Я долго мусолила кончик карандаша и мучительно соображала, пока не вывела следующее:
Газеты старые свои
Тащили все, как муравьи.
Здорово! По-моему, здорово!
Подумав, внизу приписала имя автора, то есть свое. А кто сочинил про рябинку и прочее, я не знала, поэтому оставила цитаты так, без подписи. Ну вот и все. Готово. Я сложила трафареты и краски в коробку и отнесла в хозблок.
За девиз я получила пятерку.
- Ты сама это сочинила? - спросила Казетта Борисовна на уроке литературы, указывая на заголовок стенгазеты.
- Сама.
- Молодец! Настоящие стихи. Ну, теперь наш класс точно выиграет.
После этих слов Сашка с Коляном переглянулись.
- В гробу видал эту макулатуру, - вслух, совершенно не боясь быть услышанным, сказал Лифшиц. - Только тренировку пропущу.
В пятницу школа действительно напоминала муравейник. Со всего поселка к ней стекались мамы и папы, дяди и тети, бабушки и дедушки со связками книг и авоськами старых газет. Не приведи Господь, дите в погоне за билетами надорвется - сами донесем! Никто не имел права прийти на уроки без вязанки, ведь на крыльце стояла директриса Анфиса Викторовна и, прищурив недреманное око, кивком приветствовала каждого входящего.
После занятий сбор продолжился. Разбившись на звенья, мы должны были ходить по квартирам и спрашивать у хозяев, нет ли бумажного говнеца. Домашних заданий по такому случаю не было. Акция длилась до семи вечера, с субботу было взвешивание, подсчет собранных килограммов и сортировка, в воскресенье за макулатурой приходила машина, а в понедельник на утренней линейке объявили победителей.
Собранный утиль хранился в небольшом деревянном загончике за школой. За ним никто не присматривал, и мы всегда приходили в субботу на задний двор, пролезали в щель под воротами и допоздна копались в залежах книг в поисках интересненького.
В этот раз нас было четверо: я, Танька, Борька Тунцов и Макс Ковалев. Лифшиц с нами не пошел, у него была тренировка по самбо. Мы без труда влезли в загончик и начали раскопки. Первый трофей попался Борьке - журнал с иностранными спортивными автомобилями. Максу тоже повезло, но меньше: сборник шахматных задач и альманах "Катера и яхты". "Дети капитана Гранта" без первых сорока восьми страниц достались Кочерыжке. Издание ЖЗЛ о маршале Баграмяне мальчишки решили читать вдвоем. А мне все не везло, и я уже отчаялась найти что-нибудь ценное, как вдруг увидела, что в стопку старых газет затесался одинокий томик в синей обложке.