18
Утром приятная усталость мешала думать. Ксюша никуда не спешила. Нежилась в кровати до одиннадцати. Это потом, когда они уже пили кофе, зазвонил ее мобильный, и, как и подумал Солнышкин тут же, за ней выслали машину.
– А я так хотел посоветоваться с тобой по поводу зубов, – с сожалением произнес Солнышкин, наблюдая за быстро и грациозно одевавшейся Ксюшей.
– Ну не говорить же о чужих зубах в постели? – рассмеялась она.
– А в других местах мы с тобой встречаемся еще реже! – ответил Солнышкин.
– В другой раз обязательно поговорим! – пообещала она, выходя на лестничную площадку. – Пока!
Чтобы как-то взбодриться и взбодрить свое тело, Солнышкин принял холодную ванну. Правда, принял ее быстро. Можно сказать – одним глотком. Окунулся и тут же выскочил.
Сидение в ресторанной кухне в этот день не принесло ни новых заказов, ни продвижения в "зубном деле". Поужинав с Верой, Солнышкин понял, что только появление Ксюши сможет снова вернуть ему самоуверенность и боеготовность.
Осенний вечер подмешивал в свою прохладу слабое тепло уже закатившегося солнца. Еще пару таких вечеров, и можно прощаться с золотой осенью. Пойдут бесконечные дожди, за ними выпадет снег, и уже не прогуляется он так по Татарской до Глубочицы, а потом наверх к Артема.
Снова обгоняли его редкие машины с горящими фарами. Редкие прохожие появлялись и исчезали бесшумно, как тени.
За спиной послышались спешащие шаги. Солнышкин обернулся, и тут же его лицо уткнулось в мокрую тряпку, источавшую резкий, неприятный запах. Голова закружилась. Он отшатнулся назад, но тут чьи-то сильные руки не дали ему упасть. И ноги его проскользили задниками ботинок по асфальту тротуара, а потом и по травке газона в сторону темного дворика.
19
– Милый, ты как? – Сладкий ангельский голос влился теплым элексиром прямо в ухо Солнышкину и остался там. Ухо зачесалось. Он поднял руку. Открыл глаза. Рука, собиравшаяся почесать ухо, потянулась к наклонившемуся лицу Ксюши.
– Где я? – спросил Ваня Солнышкин.
– Пока в больнице, но я тебя сейчас отсюда заберу!
– А что случилось?
– Все отлично, – Ксюша сверкнула зубами. – Вчера вечером ты раскрыл "Зубное дело".
– Как раскрыл?
– Как Александр Матросов. Ты поскользнулся и вызвал огонь на себя. Преступник тебя выслеживал, а мои коллеги следили за ним. Только в один момент они оплошали – как раз решили выпить кофе и на три минуты выпустили тебя с ним из виду…
Солнышкин обнаружил в собственном рту отсутствие комфорта и гармонии и чужой медицинский привкус. Пожевал губы, прошелся языком по зубам и нащупал кончиком языка обломанный боковой зуб.
– Что это со мной? – спросил он.
– Тебе пытались вырвать зубы, но мои ребята вовремя вмешались. Он, правда, уже засунул зубодер в твой рот, когда его по голове стукнули! Так что твои ползуба остались в зубодере…
– Я не понял! – Солнышкин мотнул головой. – Ты что, занималась этим делом вместе со мной?
– Нет, вместо тебя, – ответила Ксюша. – Ты же другим увлекся! Тебе же не работу, а любовь подавай! Но ты мне рассказал достаточно, чтобы подстраховать твое расследование.
– И что? – Солнышкину вдруг стало действительно интересно. – Что обнаружилось?
– Обнаружилось, что твоя подсознательная интуиция, или, говоря проще, твои случайные импульсы вывели на преступников. Пока взяли двоих – очаровательную блондинку-стоматолога и ее брата – зубного хирурга, который отломал тебе ползуба. Скоро возьмем еще троих. Вставай, поедем кое-куда!
20
На сером сталинском здании не было ни таблички с названием улицы, ни вывески с номером дома. Не было вывесок и возле единственного парадного входа. Но Солнышкин и так понял, что Ксюша привезла его в "другие органы". Но сама входить в здание не стала.
– Я тебя вон там подожду! – Она показала взглядом на невзрачное кафе через дорогу. Кафе называлось "Парус".
Мужчина, встретивший Солнышкина у входа, провел его на третий этаж в кабинет без номера. Там Солнышкина ждал другой приятный невысокий мужчина. На носу – очки в золотой оправе. На руке – "ролекс".
– Рад познакомиться, – сказал он. – Извините, не могу назвать своего имени и звания. Пойдемте!
Они прошли в смежный кабинет, где на письменном столе лежал довольно массивный серебристый металлический кейс.
Мужчина провернул кодовые колесики замков, раскрыл кейс и отошел в сторону, приглашая всем своим видом Солнышкина подойти поближе и взглянуть.
Внутри во множестве ячеек, вырезанных в жестком поролоне, лежали аккуратные блестящие зубы. Один к одному, словно все – слепок с какого-то эталона. С целыми длинными корнями.
На внутренней стороне крышки был прикреплен датчик температуры и влажности и еще какие-то невиданные Солнышкиным прежде приспособления.
– Вы честно заслужили один из них! – звонко произнес мужчина в очках, снова подойдя к кейсу и глядя на его содержимое. – А американские миллионеры обойдутся! Пускай себе фарфоровые вставляют!
– А разве можно пересаживать зубы? – удивился вслух Солнышкин и автоматически уперся языком в свой обломанный зуб.
– Сейчас пересадить можно почти все, но зубы – проще всего! – объяснил мужчина. – Нет проблем несовместимости. Любой зуб совместим с любой челюстью. Это ведь не печень или почки! Так что выбирайте!
Солнышкин прошелся взглядом по аккуратненьким зубам. "Где-то здесь и зубы Целинника, и зубы Стельмаха", – думал он. Взгляд его остановился на особенно белом боковом зубе.
– Вот этот! – Солнышкин почти дотронулся до зуба пальцем.
– Хорошо, – согласился мужчина. – Можете взять еще один, про запас, как у нас говорят!
Солнышкин вежливо отказался.
– А что вы теперь будете с ними делать? – спросил он, обернувшись.
– Еще не решено. Но я вас попрошу никому об этом не рассказывать! Это в интересах наших граждан. А то придет кому-нибудь в голову продолжить дело вашей "очаровательной блондинки".
– А как они "выходили" на здоровые зубы? – Солнышкин пристально посмотрел в глаза представителю "других органов".
– Частично по записям клиники, в которой она работала, частично ее брат спаивал случайных знакомых и "вторгался" своим зубодером в их жизнь. Да, кстати, – мужчина полез во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда конверт. – Это вам маленькая премия от нас. За героизм при расследовании опасного преступления. Но тоже, пожалуйста, никому не говорите о ней!
В конверте лежало пять тысяч гривен.
– Спасибо, – растерянно сказал Солнышкин.
– Мы будем дружить, – уверенно произнес представитель "других органов", протягивая Ване Солнышкину руку.
21
За окном шумел ливень. Солнышкин стоял перед окном и смотрел вниз. Сейчас, конечно, почти ничего видно не было. Вечер, к тому же еще и этот ливень. Но как только к подъезду подъедет "мерседес", Солнышкин его заметит. И тут же вытащит из холодильника "Красное Артемовское". Сегодня они отметят успешное расследование его второго дела. Дела, на память о котором жил и трудился теперь во рту у Солнышкина новый белый зуб. Был ли он прежде зубом Целинника или зубом Стельмаха, Ваня Солнышкин не знал. Он просто старался об этом не думать. Главное, что он был здоровым, таким же здоровым, как его страстное ожидание Ксюши, опаздывавшей уже на полчаса.