Вардлин Стюарт - американский мессия. Говорят, у него включена постоянная горячая линия с богом. Если это правда, вряд ли вам когда-либо приходилось молиться такому божеству.
А началось все с того, что в пьяной драке Вардлин случайно убил человека. Осужденный на десять лет, в тюрьме он начинает писать стихотворения в прозе, своего рода молитвы, обращенные к некоему абстрактному божеству. Он просит не чудес, а всего лишь маленьких одолжений - для себя и сокамерников. И к его изумлению, молитвы не остаются безответными. Он находит себе подружку по переписке и женится на ней, публикует сборник инструкций о том, как прогнуть мир под себя, озаглавленный "Новый американский молитвенник", и выходит из тюрьмы общенациональной знаменитостью. Книга становится бестселлером, ведущие самых популярных ток-шоу соревнуются за право зазвать Вардлина в прайм-тайм. Однако всякий успех имеет свою изнанку, и вот уже телепроповедник-фундаменталист, в прямом эфире обвинивший Вардлина во всех смертных грехах, готов на самые крайние меры…
Впервые на русском.
Содержание:
Глава 1 1
Глава 2 3
Глава 3 4
Глава 4 8
Глава 5 10
Глава 6 12
Глава 7 15
Глава 8 17
Глава 9 20
Глава 10 22
Глава 11 24
Глава 12 26
Глава 13 28
Глава 14 33
Глава 15 36
Глава 16 43
Глава 17 47
Глава 18 48
Глава 19 52
Глава 20 53
Глава 21 57
Глава 22 59
Примечания 60
Люциус Шепард
Новый американский молитвенник
Посвящается П. Г.
Глава 1
Когда люди вспоминают поступки, которых они стыдятся, и говорят, что их совершил другой человек, а они понятия не имеют, кто это был, в большинстве случаев они имеют в виду, сами того не всегда понимая, что хорошо знают, кем были тогда, и совершенно не знают, кто они сейчас. Они верят или притворяются, будто верят в то, что возраст и жизненный опыт сделали их старше, мудрее, благороднее, а главное, усложнили их внутренний мир настолько, что теперь они просто неспособны на низость и подлость, на которые были способны раньше. Возможно, разобраться во всей этой путанице будет легче после того, как вы совершите акт исключительного насилия; во всяком случае, я совершенно точно знаю, кем был двенадцать лет назад, в ту ночь, когда убил Марио Киршнера, и хотя с тех пор я научился терпению и распрощался с некоторыми иллюзиями, по сути своей я остался прежним и не намного поумнел. Разумеется, молитва изменила мою жизнь, но не так радикально, как обещают проповедники. Хотя, с другой стороны, мои молитвы не столь возвышенны, как молитвы какого-нибудь патера или муллы, и рассчитаны не на чудо, а лишь на ограниченный и вполне предсказуемый эффект.
Я дорос до убийства, как актер дорастает до роли. Бросив колледж, я стал барменом и скоро убедился, что маска нарочитого безразличия действует на подвыпивших женщин как магнит. С годами я настолько сроднился с ролью невозмутимого прожигателя жизни, который чего только не повидал на своем веку (хотя в ту пору я даже за пределами штата Вашингтон не бывал), что не заметил, как она стала частью моего характера. Так что к зиме 1991 года, когда меня занесло на "Галеру", ресторан для туристов на Лопесе, одном из островов архипелага Сан-Хуан недалеко от устья Пьюджет-Саунд, я был искреннее разочарован в жизни. Женщины, с которыми я спал, - и те меня утомляли. Встречи с ними превратились для меня не более чем в повод лишний раз поупражняться в цинизме. Подозреваю, что все убийцы такие же эгоисты, только одни в большей, а другие в меньшей степени.
Зимой туристов было немного, и потому "галерники" обычно уходили домой к девяти, а меня оставляли запирать заведение и обслуживать припозднившихся посетителей. Я не терял времени даром и сам накачивался спиртным как мог. Однажды вечером, в конце января, сидел я в кабинке у забранного жалюзи окна и приканчивал четвертую двойную водку, наблюдая, как подпрыгивают на черной полированной воде бухты раскаленные добела огни кораблей у причала, и вдруг к стоянке перед рестораном подкатил красный "порше", из которого выпорхнула привлекательная блондинка лет этак тридцати, вошла в ресторан и стала со мной заигрывать, надеясь, видно, что я налью ей на халяву. На ее лице, накрашенном столь искусно, что не понять было, где кончается светло-коричневый макияж и начинается кожа, выделялись крепкие скулы и шелковисто-блестящие губы, которые напомнили мне вывеску ярмарочного стрип-шоу. Я сразу сказал ей, что мне очень жаль, но помочь я ничем не могу. Не вполне твердо держась на ногах, она прислонилась к стенке, уцепившись за хромированную вешалку для пальто, которая тянулась вдоль задней спинки одного из сидений.
- Да ладно тебе, мужик! У меня сегодня и так вечерок хреновый выдался, - сказала она.
На ней были серые брюки, туфли на каблуках и голубой свитер из ангоры. Тяжелые золотые браслеты и золотые с сапфирами кольца в ушах довершали наряд.
- Уж на выпивку-то у тебя хватит, - сказал я.
- Я сумочку у моего парня забыла.
- Ну так позвони ему. Пусть принесет.
- Это из-за него у меня сегодня такой дерьмовый вечер. - Она плюхнулась на сиденье напротив и закрыла руками лицо, продолжая говорить через сплетенные пальцы. - Налей мне, а? Я тебе завтра деньги занесу.
- Как тебя зовут? - спросил я.
Не расцепляя пальцев, она подняла их, точно забрало, и тупо уставилась на меня.
- А тебя?
- Вардлин Стюарт.
- Вардлин? - Она повторила мое имя, стараясь, чтобы оно звучало как можно комичнее, и ухмыльнулась. - Похоже на "во, блин", правда?
Тут ее ухмылка погасла. Похоже, до нее дошло, что не очень-то умно дразнить человека, которого собираешься развести на выпивку.
- А я Ванда, - сказала она и тряхнула волосами, как будто хотела показать, что усматривает в этом имени намек на необузданность и похотливость. - Ванда и Вардлин. Славная парочка!
- Ванда… - задумчиво произнес я. - Что-то тут не то. Не подходит тебе это имя. Ты больше похожа на… на Брук. Да, я буду звать тебя Брук.
Это ей не понравилось, но она смолчала.
- Да, - продолжал я, - Брук больше подходит к твоей внешности потасканной выпускницы Вассара. Слегка потрепанная, но все еще соблазнительная красотка.
При слове "красотка" она встрепенулась, положила ногу на ногу и откинулась на спинку сиденья.
- А ты - профессиональный засранец?
- Угадала, Брук, положение обязывает.
- Значит, по-твоему, я Брук? Что ж, ладно. Я - Брук. Брук до мозга костей. Теперь ты нальешь мне выпить?
- Сначала покажи, что это так завлекательно топорщится у тебя под свитером, - сказал я. - Ну а потом посмотрим.
Лицо Ванды лишь отчасти отразило обуревавшие ее чувства. Гнев, обида, нерешительность, отвращение и, наконец, смущение сменяли друг друга, пока она не осознала, что жажда пересиливает их все.
- Хочешь, чтобы я тебе титьки показала?
- Только если ты хочешь. Мне и так хорошо.
- Это у тебя что, обычай такой? - спросила она. - Ты со всеми так обращаешься?
- Нет, ты первая. К нам сюда редко без денег приходят.
- Ничего удивительного!
- Но даже если бы и приходили, я бы не стал просить всех и каждого снять свитер. Так что, - тут я добавил своему голосу мягкости, - можешь считать это предложение своего рода комплиментом.
Она хохотнула, коротко и зло. Ее взгляд метнулся к красному "порше". Я уже думал, что она встанет и уйдет, но она бросила на меня взгляд, яснее слов говоривший "я тебя насквозь вижу", а сама в то же время прикидывала, насколько мне можно доверять и до какой степени она может позволить себе быть Вандой.
- Ладно. Только не здесь, - сказала она и кивнула на окно. - А то еще подъедет кто-нибудь.