В однотомник вошли ранние донские рассказы Михаила Александровича Шолохова, написанные в 1923-1926 годах, среди них малоизвестные и неопубликованные, фронтовые очерки о Великой Отечественной войне, в которой М. Шолохов участвовал как военный корреспондент "Правды" и "Красной звезды": "Наука ненависти", "Слово о Родине", "Свет и тьма", "Судьба человека" и многие другие произведения о нашей Отчизне, о безграничной сыновней любви к ней.
Содержание:
О себе 1
Испытание 1
Три 1
Родинка 2
Пастух 4
Продкомиссар 6
Илюха 7
Шибалково семя 8
Алешкино сердце 9
Бахчевник 12
Путь-дороженька 15
Нахаленок 23
Коловерть 28
Семейный человек 31
Председатель реввоенсовета республики 32
Кривая стежка 33
Двухмужняя 35
Обида 38
Смертный враг 40
Жеребенок 44
Червоточина 45
Лазоревая степь 48
О Донпродкоме и злоключениях заместителя Донпродкомиссара товарища Птицына 50
О Колчаке, крапиве и прочем 51
Чужая кровь 52
Один язык 56
Мягкотелый 57
Всем сердцем с вами 58
На Дону 58
В казачьих колхозах 60
На смоленском направлении 61
Гнусность 61
Военнопленные 61
На юге 63
Наука ненависти 64
Письмо американским друзьям 68
Победа, какой не знала история 68
Слово о Родине 68
Борьба продолжается 74
Свет и мрак 74
Из выступления на Всесоюзной конференции сторонников мира 78
Не уйти палачам от суда народов! 78
С Новым годом, родные люди 81
Любимая мать-отчизна 81
Первенец великих строек 81
Вечно здравствуй, родная партия! 83
Письмо военным морякам 84
Труден и славен ваш подвиг 84
Солдаты моей Родины 84
О Семене Давыдове - (Из выступления на Кировском заводе в Ленинграде) 85
Вот это да!.. (О полете первого космонавта Юрия Гагарина) 85
Вот что светит человечеству 85
Величайший подвиг (О полете второго космонавта Германа Титова) 85
По-отцовски крепко обнимаю - (О полете в космос Валентины Терешковой и Валерия Быковского) 85
На счастье и радость всего трудового человечества 85
С честью послужить народу 85
Пограничная Камчатка 86
Судьба человека 86
Вступительное слово на II съезде писателей РСФСР 93
Примечания 93
Михаил Александрович Шолохов
Слово о Родине
О себе
Родился в 1905 году в хуторе Кружилином, станицы Вешенской, бывшей Донской области. Отец - русский, мать - украинка.
До 1918 года я учился в гимназии, но начавшаяся в ту пору гражданская война прервала мое учение, и с 1918 года я стал работать. За пять лет переменил много профессий. С 1923 года начал печататься. С того времени литературная деятельность стала моей основной профессией в жизни.
М. Шолохов.
2 июня 1956 года.
Испытание
- Насколько я припоминаю, вы, товарищ Тютиков, раньше были членом партии? - обратился секретарь укома РКСМ к сидевшему напротив человеку в широком модном пальто, с заплывшими жиром самодовольными глазками.
Тот беспокойно заерзал на потертом ситцевом кресле и неуверенно забормотал:
- Да-а… видите ли, я… э-э-э… занялся торговлишкой, ну, меня… одним словом, по собственному желанию выбыл из партии.
- Так вот что я хотел вам сказать: на одной подводе с вами до станции поедет секретарь волостной ячейки Покусаев. Он командируется на сельскохозяйственную выставку. Я лично очень мало знаю его и хочу просить вас как бывшего партийца вот о чем. Ехать вы будете вдвоем, так вы прикиньтесь этаким "нэпом" (наружность у вас самая подходящая) и тоненько попробуйте к нему подъехать. Узнайте его взгляды на комсомол, его коммунистические убеждения. Постарайтесь вызвать его на искренность, а со станции сообщите мне.
- Своего рода маленький политический экзамен, - самодовольно качнув жирным затылком, сказал Тютиков и улыбнулся.
- Пишите, благополучно ли доехали! - провожая Тютикова, крикнул с крыльца секретарь.
Вечер. Дорога. Грязь…
Покусаев, свесив длинные ноги, дремал под мерный скрип телеги, и на скуластом конопатом лице его бродили заблудившиеся тени.
Тютиков долго рассматривал соседа, потом из чемоданчика достал хлеб, колбасу, огурцы и звучно зачавкал. Покусаев очнулся. Сел боком и, задумчиво глядя на облезлый зад лошаденки, с тоскою вспомнил, что забыл на дорогу поесть.
- На выставку? - глотая, промычал Тютиков.
- Да.
- Хм-м, глупости. Людям жрать нечего, а они - выставку.
- Выставка принесет крестьянству большую пользу, - нехотя отозвался Покусаев.
- Дурацкие рассуждения.
Покусаев дрыгнул ногой и промолчал.
- Строят ненужное, лишнее. Вот хотя бы эти комсомолы. Ведь хулиганье! Давно бы прикрыть их надо.
- Не трепись. За подобные речи получишь по очкам.
- Не я у власти, а то показал бы кузькину мать. Комсомолистам-мерзавцам прописал бы рецепты! Этакие негодяи, безбожники!
Вдали замелькали огни станции, а Тютиков, давясь колбасой, продолжал ругаться и громить безбожников-комсомольцев.
- Выдумали воздушный флот строить! Драть бы негодников!.. - уже хрипло дребезжал Тютиков, искоса через пенсне поглядывая на Покусаева. - И всех главарей…
Но ему не суждено было докончить свою мысль.
Покусаев привстал и молча неуклюже навалился тощим животом на самодовольный затылок соседа.
Свернувшись дугою, два человеческих тела грузно шлепнулись в грязь. Подвода остановилась. Не на шутку перепуганный Тютиков попытался встать, но разъяренный секретарь, сопя, раскорячился на длинных ногах и повалил Тютикова на спину.
Из-под бесформенной кучи неслись пыхтенье и стоны.
- Уко-о-о-м… секретарь просил… в шутку… - хрипел придушенный голос, а в ответ ему - злое рычание и такие звуки, как будто били по мешку с овсом… · · · · · ·
"Парень, несомненно, благонадежный, - писал на станции Тютиков, - но… - он окинул взглядом грязное пальто, потрогал ушибленное колено и что-то беззвучно шепнул вспухшими губами, - но…"
Тютиков с тоской посмотрел на выбитое стеклышко пенсне, почесал карандашом синюю переносицу и, безнадежно махнув рукою, закончил:
"… несмотря на все это, я доехал благополучно".
1923
Три
Рабфаку имени Покровского посвящаю
Раньше их было две. Одна - большая, костяная, с аристократически-брюзглым лицом и едва уловимым запахом одеколона. Другая - маленькая, деревянная, обшитая красным сукном.
Последняя - металлическая, синяя - была принесена только на днях. После утренней уборки дворник свернул цыгарку и вместе с махоркой вытащил из кармана и ее. Небрежно покрутил в заскорузлых, обкуренных пальцах и швырнул на подоконник.
- Пришей к исподникам, Анна, а то моя потерялась.
Синяя пуговица бойко стукнула металлическими ножками.
- Здравствуйте, товарищи!..
Красная уныло улыбнулась, а костяная презрительно шевельнула полинявшей физиономией.
Лежа на сыром подоконнике дворницкой, понемногу разговорились.
- Не понимаю, господа, как я еще живу!.. - барски шепелявя, начала костяная.