Но на Катюшу этот поцелуй произвел совершенно иное впечатление: девушка даже попятилась, то ли от удивления, то ли от иного какого-то чувства. Затем отвернулась и, все убыстряя шаги, направилась обратно, к обрамленному колоннадой входу в клуб.
И все это произошло на глазах Михаила.
Пожалуй, нет необходимости описывать дальнейшее поведение Михаила и "Авдотьюшки" и разговор, который оказался совсем неинтересным сначала для "пажа", а потом и для "королевы": не новичок была в сердечных делах эта женщина и все поняла, как говорится, с полуслова.
Примечательно другое. Уж, кажется, после того, что Катюша лицезрела собственными глазами, девушка должна была окончательно охладеть к парню: ведь такой поцелуй женщины не дарят малознакомому мужчине. Но, как это ни удивительно, именно после того, как Катюша убедилась воочию в… ну, конечно, в вероломстве, - хотя Михаил и не объяснялся ей в любви, но разве в этом деликатном деле обязательны слова? - Катюша неожиданно почувствовала уже бо́льшую… заинтересованность.
А в результате Михаил, пришедший к безрадостному убеждению: "Да, теперь все потеряно!" - и посему не появлявшийся полных две недели не только в библиотеке, но и в окрестностях Дома культуры, неожиданно получил такое заштемпелеванное почтовым отделением послание:
"Товарищ Громов!
За Вами с 12 декабря т/г числится книга "Некоторые вопросы эстетического воспитания". Поскольку книга эта сейчас понадобилась заведующему Домом культуры им. Куйбышева тов. Калистратову Н. Я., прошу Вас срочно возвратить ее в библиотеку.
Библиотекарь К. Добродеева".
Несмотря на слово "срочно", Михаил еще целых два дня держал "Некоторые вопросы эстетического воспитания", столь необходимые руководителю культурного заведения: просто угнетающе подействовал на парня подчеркнуто официальный тон обращения.
Но, как выяснилось, напрасно оробел парень, библиотекарь К. Добродеева встретила его даже приветливее, чем до "сцены у фонтана".
- Куда же вы запропастились, джентльменчик?
С таким непринужденно-шутливым вопросом обратилась Катюша к Михаилу, конфузливо задержавшемуся в дверях. И, не дожидаясь ответа, добавила уже серьезнее:
- А я уже начала беспокоиться: был такой примерный читатель - и вдруг… Нехорошо, нехорошо, Михаил Иванович!
- Извините. Но ведь я эту книгу не только для себя брал, - попытался оправдаться Михаил.
- Какую книгу? - непонятно удивилась Катюша.
- Вот - "Некоторые вопросы эстетического воспитания".
- А-а…
Трудно иногда понять женскую психологию.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
1
"Он и бригаду-то подобрал себе под масть - из футболистов да уголовников!.."
Нужно сказать, что в нелестной аттестации, которую однажды дала Елизавета Петровна Добродеева жениху своей племянницы, была доля правды: действительно, большинство членов молодежной бригады Михаила Громова отличалось незавидным прошлым. Так, братья Малышевы - трудно различимые близнецы Борис и Глеб - в том же году, в котором прибыл в Светоград "изгнанник" Михаил Громов, тоже были отчислены, только не из семьи, а из интерната при техническом училище и долгое время, не имея постоянного местожительства, наводили страх на весь береговой район Светограда. "Вот уж верно говорится, что с дикой яблоньки яблоко на землю упадет, а к столу не попадет!" Такое мнение высказывалось благонамеренными людьми потому, что отца Малышевых - судового механика с буксира "Витязь" - за пособничество оккупантам, раскрывшееся через восемь лет после окончания войны, осудили на долгий срок, а мать - рейсовая буфетчица и шибко веселая бабенка - уже через месяц после показательного суда над группой гитлеровских прислужников обрела новое супружеское счастье со вторым помощником капитана на теплоходе "Федор Шаляпин". А сыновей "сплавила" в интернат.
И неизвестно, куда завела бы братьев судьба, обернувшаяся для них мачехой, если бы не увлечение еще с мальчишеских лет футболом и не встреча с Михаилом Громовым.
А встретились парни на футбольном поле, причем при обстоятельствах, казалось бы, никак не способствующих дружескому сближению: отлично сыгранная защитная пара Малышевых - парни "чугунного литья" и неподатливого характера, - выступавшая за команду речников, так лихо снесла излишне напористую "восьмерку" команды строителей, что Михаил Громов минут десять отлеживался на пахучей травке, неподалеку от ворот супротивной команды, окруженный сочувственно посапывавшими болельщиками младшего школьного возраста.
Но что Михаилу показалось в тот момент уже совсем обидным: его друг по работе и по нападению - злой, стремительный и хваткий, как молодой хищник, Ярулла Уразбаев, - возмущенный явно неспортивным поступком "бычков", пробил одиннадцатиметровый с такой яростью, что мяч просвистел не только выше ворот, но и над четырехметровыми трибунами, окружавшими футбольное поле.
Как ни странно, но именно этот, вдвойне обидный для команды строителей игровой эпизод и положил начало знакомству, а впоследствии и подлинной дружбе четырех футболистов из двух непримиримо соперничавших команд. Еще больше укрепилась взаимная симпатия уже при совместной игре за сборную Светограда.
И уже к осени того же знаменательного для всех года Борис и Глеб Малышевы досрочно и к тому же в самый "хлебный" месяц выбыли из сезонной артели грузчиков и, по ходатайству райкома комсомола, были зачислены в штат Светоградского стройуправления.
А в канун пятидесятого Октября к прибывшему на прием объекта главному инженеру управления Якову Матвеевичу Леванту подошли четыре здоровущих парня и все, как по команде, приветственно приподняли головные уборы.
Один из подошедших, в котором Яков Матвеевич не сразу узнал вообще-то хорошо ему известного нападающего команды "Строитель" Михаила Громова, обратился к главному инженеру с такими словами:
- Хотим мы, товарищ Левант, и в вашем хозяйстве создать собственную команду.
- Кто это - вы? И что значит - команда? - спросил удивленный таким предложением Яков Матвеевич.
Но когда главный инженер узнал, что парни хотят освоить специальность арматурщиков, а затем выделиться в самостоятельную бригаду, положив в основу будущей деятельности лозунг "Бей в девятку!" - он к этому замыслу отнесся сочувственно.
Существенную роль сыграло то, что и сам Левант - мужчина уже не молодой, да и с пониженным давлением к тому же, - можно сказать, вырастал на глазах, когда оказывался на трибунах им же спроектированного стадиона и наблюдал игру команды строителей, которую считал, после дочери Лии, своим вторым детищем. Обычно уже к концу первого тайма Левант готов был стереть с лица футбольного поля любого нахрапистого форварда, осмелившегося посягнуть на ворота его любимцев. Он даже свистеть выучился не хуже любого пацана, а домой после очередного матча являлся в таком потрепанном и опустошенном виде, что можно было подумать, будто футболисты гоняли все девяносто минут по травяному полю не пестренький мяч, а самого Якова Матвеевича. Так что в известной степени права была его супруга Матильда Иосифовна, когда однажды высказала мужу такие исполненные горькой заботливости слова:
- Если ты, Яша, заработаешь на своем стадиончике только грыжу, так я буду считать, что мы еще дешево отделались!
На что Яков Матвеевич ответил:
- И что ты, Тиля, понимаешь в этом благородном спорте? Возьми, пожалуйста, вчерашнюю газету, где описан матч между двумя командами Латинской Америки: сорок семь болельщиков убито и больше сотни ранено!.. А что мы…
Так что вполне естественно, что главный инженер не только ответил согласием на просьбу данной четверки из команды строителей, но и обещал парням всемерное содействие. И, только готовясь уже наложить резолюцию, Левант задержал руку и спросил с начальственной строгостью:
- Слушайте, товарищ Громов, а это не отразится?
- На чем?
- Смотрите - он не понимает!.. В этом году вы наконец-то выбрались на второе место, но, извините, нас это мало радует. Это же смех и горе: какой-то "Волжский нефтяник" уже обошел "Строителя" по потерянным на два очка! Мы им строим, а они нас бьют - куда это годится? И где ваша совесть, дорогие товарищи?
И только когда четверка футболистов заверила Якова Матвеевича, что общение друг с другом и сыгранность на футбольном поле благотворно скажутся и на работе, Левант начертал на углу заявления:
"Согласен. Отделу кадров: выделить инструктора по сварке".
В отличие от главного инженера, обладавший завидным здоровьем и природной расторопностью Митька Небогатиков относился к игре местных команд весьма скептически.
- Разве это футбол?.. Я уж не буду говорить про бразильцев или Эйсейбио. Даже тому, кто видел хотя бы по телевизору игру киевлян, смотреть на игру этих ширмачей - все равно что слушать вместо "Пиковой дамы" отчет санитарной комиссии.
Это презрительное суждение, как оказалось впоследствии - к счастью Митьки, услышал работавший на помостях по соседству с Небогатиковым сварщик Ярулла Уразбаев.
- Интересно, кто это произносит такие паршивые слова? - спросил Ярулла, угрожающе сдвигая на лоб защитный козырек.
- Я говорю - Дмитрий Никонович Небогатиков. Год рождения - одна тысяча девятьсот сорок седьмой, место рождения - город Сапожок, Рязанской области. Холост, но в гражданском браке иногда состоял. За рубежом не был, в царской и белой армиях не служил, тем не менее к суду привлекался дважды по одной и той же статье Уголовного кодекса. Оседлого жительства не имею, а временно приписан к исправительной колонии: барак четыре, койка семьдесят два! - не переводя дыхания отрапортовал Митька.