– Не понимаю, что тебя так развеселило, – снова принимая серьезный и даже надменный вид, сказала Тамара. – Между прочим, девяносто процентов женщин на моем месте обиделись бы.
– Так уж и девяносто!
– Даже девяносто пять.
– Я очень рад, что ты не относишься к их числу, – серьезно сказал Сергей.
– Лгунишка, – повторила Тамара.
– Но ты же меня прощаешь?
– Это у меня профессиональное, – вздохнула она. – Медсестры привыкли снисходительно относиться к выходкам больных. А ты как-никак мой пациент.
– Вот именно. Имейте в виду, сестра: больной остро нуждается в морских купаниях. Это ваш священный долг – сопровождать умирающего к месту принятия процедур. Вспомните клятву Гиппократа.
– Я насыплю тебе соли в ванну, – смеясь, сказала Тамара.
– Хорошо, что не на хвост, – пробормотал Дорогин. – Какая щедрость! И после этого она будет говорить, что я ее пациент.
– Просто ты не единственный мой пациент, – напомнила Тамара. – На завтра в клинике запланированы три операции, на послезавтра – еще две…
Дорогин свирепо заскрежетал зубами.
– Решено, – сказал он. – Намажу лицо гуталином и пойду в твою клинику. Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – произнес он замогильным голосом. – Все твои симулянты разбегутся, кто куда, и ты будешь наконец свободна. Неужели ты еще не соскучилась по свободе?
– Свобода – это осознанная необходимость, – торжественно процитировала Тамара. – Незачем душить моих пациентов. Все равно через неделю я ухожу в отпуск.
– Что ж, пусть живут, – согласился Сергей. – Так я закажу билеты?
– Только не на самолет, – сказала Тамара. – Надоело. Совершенно не успеваешь ощутить дорогу.
– Машина? – с сомнением переспросил Сергей.
– Ни в коем случае. Я хочу, чтобы ты тоже отдохнул.
– Поезд?
– Фи. Жарко, душно, грязно, и обязательно пахнет чьими-нибудь носками.
– Вот уж, действительно, «фи». Пешком, что ли, пойдем?
– Заманчиво, но, боюсь, отпуска не хватит. Как насчет автобуса? Я вчера слышала по радио рекламу…
Дорогин задумался, почесал затылок и закурил.
– Послушай, – осторожно сказал он, – а ты, часом, не беременна?
– Что за странная фантазия? – удивилась Тамара.
– Говорят, беременные все с причудами. Надо же: автобус…
– Негодяй, – сказала Тамара. – Посмотри на себя: сидишь на кухне в мятых трусах, куришь натощак и издеваешься над женщиной.
– Это шорты, – обиделся Дорогин.
– Ах да, извини… Тогда конечно. Можешь продолжать издеваться.
Сергей рассмеялся, поцеловал ее в щеку и вышел из кухни. Он надел старые кроссовки, нахлобучил на голову потемневшую от пота кепку с длинным козырьком и вышел во двор. Жара навалилась на него, как тонна раскаленного угля. Несмотря на ранний час, солнце жгло немилосердно, и трава на лужайке выглядела несвежей вопреки стараниям неугомонного Пантелеича. Сергей открыл ворота и начал пробежку. Бежать было трудно, в воздухе, казалось, совсем не осталось кислорода, слабый, но настойчивый запах дыма забивал ноздри, и Дорогин быстро вспотел. Подошвы разбитых кроссовок мягко шлепали по пыльной обочине, мимо неторопливо проплывал источающий запахи сосновой смолы и хвои лес, жужжали насекомые. Несколько привлеченных запахом пота слепней увязались за Дорогиным. Одного он звонко прихлопнул на голой груди, остальные, покружив, отстали.
На шоссе уже царило оживление. Проезжающие автомобили с шумом раздвигали плотный, перегретый воздух, и он обдавал бегущего по обочине человека тугими горячими волнами. Сергей снова подумал, как было бы здорово, если бы в конце маршрута его ждало море.