- Да ты что, Колюшка, Вали не помнишь? Она же не вылезала от нас. - Мама вдруг рассмеялась. - Верочка говорила, что Валюша была в тебя влюблена.
- Глупости это! - сердито закричал Коля. - Глупости!..
- Конечно, глупости, - неожиданно легко согласилась мама. - Тогда она еще девчонкой была, а теперь - настоящая красавица. Наша Верочка тоже хороша, но Валя - просто красавица.
- Ну, уж и красавица, - ворчливо сказал он, с трудом скрывая вдруг охватившую его радость. - Обыкновенная девчонка, каких тысячи в нашей стране… Лучше скажи, как Матвеевна себя чувствует? Я вхожу во двор…
- Умерла наша Матвеевна, - вздохнула мама.
- Как так - умерла? - не понял он.
- Люди умирают, Коля, - опять вздохнула мама. - Ты счастливый, ты можешь еще не думать об этом,
И Коля подумал, что он и вправду счастливый, раз встретил возле ворот такую удивительную девушку, а из разговора выяснил, что девушка эта была в него влюблена…
После завтрака Коля отправился на Белорусский вокзал. Нужный ему поезд отходил в семь вечера, что было совершенно невозможно. Коля походил по вокзалу, повздыхал и не очень решительно постучался к дежурному помощнику военного коменданта.
- Попозже? - Дежурный помощник тоже был молод и несолидно подмигивал. - Что, лейтенант, сердечные дела?
- Нет, - опустив голову, сказал Коля. - Мама у меня больна, оказывается. Очень… - Тут он испугался, что может накликать действительную болезнь, и поспешно поправился: - Нет, не очень, не очень…
- Понятно, - опять подмигнул дежурный. - Сейчас поглядим насчет мамы.
Он полистал книгу, потом стал звонить по телефонам, разговаривая вроде бы по другим поводам. Коля терпеливо ждал, рассматривая плакаты о перевозках. Наконец дежурный положил последнюю трубку.
- С пересадкой согласен? Отправление в три минуты первого, поезд Москва-Минск. В Минске - пересадка.
- Согласен, - сказал Коля. - Большое вам спасибо, товарищ старший лейтенант.
Получив билет, он тут же на улице Горького зашел в гастроном и, хмурясь, долго разглядывал вина. Наконец купил шампанского, потому что пил его на выпускном банкете, вишневой наливки, потому что такую наливку делала мама, и мадеру, потому что читал о ней в романе про аристократов.
- Ты сошел с ума! - сердито сказала мама. - Это что же: на каждого по бутылке?
- А!.. - Коля беспечно махнул рукой. - Гулять так гулять!
Встреча удалась на славу. Началась она с торжественного обеда, ради которого мама одолжила у соседей еще одну керосинку. Вера вертелась на кухне, но часто врывалась с очередным вопросом:
- А из пулемета ты стрелял?
- Стрелял.
- Из "максима"?
- Из "максима". И из других систем тоже.
- Вот здорово!.. - восхищенно ахала Вера. Коля озабоченно ходил по комнате. Он подшил свежий подворотничок, надраил сапоги и теперь хрустел всеми ремнями. От. волнения он совсем не хотел есть, а Валя все не шла и не шла.
- А комнату тебе дадут?
- Дадут, дадут.
- Отдельную?
- Конечно. - Он посмотрел на Верочку снисходительно. - Я ведь строевой командир.
- Мы к тебе приедем, - таинственно зашептала она. - Маму отправим с детским садом на дачу и приедем к тебе…
- Кто это - мы?
Он все понял, и сердце сладко колыхнулось.
- Так кто же такие - мы?
- Неужели не понимаешь? Ну, мы - это мы: я и Валюшка.
Коля покашлял, чтобы спрятать некстати выползшую улыбку, и солидно сказал:
- Пропуск, вероятно, потребуется. Заранее напиши, чтобы с командованием договориться…
- Ой, у меня картошка переварилась!..
Крутнулась на каблуке, раздула куполом платье, хлопнула дверью. Коля только покровительственно усмехнулся. А когда закрылась дверь, совершил вдруг немыслимый прыжок и в полном восторге захрустел ремнями: значит, они сегодня говорили о поездке, значит, уже планировали ее, значит, хотели встретиться с ним, значит… Но что должно было следовать за последним "значит", Коля не произносил даже про себя.
А потом пришла Валя. К несчастью, мама и Вера все еще возились с обедом, разговор начать было некому, и Коля холодел при мысли, что Валя имеет все основания немедленно отказаться от летней поездки.
- Ты никак не можешь задержаться в Москве? Коля отрицательно покачал головой.
- Неужели так срочно? Коля пожал плечами.
- На границе неспокойно, да? - понизив голос, спросила она.
Коля осторожно кивнул, сначала, правда, подумав насчет секретности.
- Папа говорит, что Гитлер стягивает вокруг нас кольцо,
- У нас с Германией договор о ненападении, - хрипло сказал Коля, потому что кивать головой или пожимать плечами было уже невозможно. - Слухи о концентрации немецких войск у наших границ ни на чем не основаны и являются результатом происков англо-французских империалистов.
- Я читала газеты, - с легким неудовольствием сказала Валя, - А папа говорит, что положение очень серьезное.
Валин папа был ответработником, но Коля подозревал, что в душе он немножко паникер. И сказал:
- Надо опасаться провокаций.
- Но ведь фашизм - это же ужасно! Ты видел фильм "Профессор Мамлок"?
- Видел: там Олег Жаров играет. Фашизм - это, конечно, ужасно, а империализм, по-твоему, лучше?
- Как ты думаешь, будет война?
- Конечно, - уверенно сказал он. - Зря, что ли, открыли столько училищ с ускоренной программой? Но это будет быстрая война.
- Ты в этом уверен?
- Уверен. Во-первых, надо учесть пролетариат порабощенных фашизмом и империализмом стран. Во-вторых, пролетариат самой Германии, задавленный Гитлером. В-третьих, международную солидарность трудящихся всего мира. Но самое главное - это решающая мощь нашей Красной Армии. На вражеской территории мы нанесем врагу сокрушительный удар.
- А Финляндия? - вдруг тихо спросила она.
- А что - Финляндия? - Он с трудом скрыл неудовольствие: это все паникер папочка ее настраивает. - В Финляндии была глубоко эшелонированная линия обороны, которую наши войска взломали быстро и решительно. Не понимаю, какие тут могут быть сомнения.
- Если ты считаешь, что сомнений не может быть, значит, их просто нет, - улыбнулась Валя. - Хочешь посмотреть, какие пластинки мне привез папа из Белостока?
Пластинки у Вали были замечательные: польские фокстроты, "Черные глаза", и "Очи черные", и даже танго из "Петера" в исполнении самой Франчески Гааль.
- Говорят, она ослепла! - широко распахнув круглые глаза, говорила Верочка. - Вышла сниматься, посмотрела случайно в самый главный прожектор и сразу ослепла.
Валя скептически улыбнулась. Коля тоже сомневался в достоверности этой истории, но в нее почему-то очень хотелось верить.
К этому времени они уже выпили шампанское и наливку, а мадеру только попробовали и забраковали: она оказалась несладкой, и было непонятно, как мог завтракать виконт де Пресси, макая в нее бисквиты.
- Киноартистом быть очень опасно, очень! - продолжала Вера. - Мало того, что они скачут на бешеных лошадях и прыгают с поездов: на них очень вредно действует свет. Исключительно вредно.
Верочка собирала фотографии артистов кино. А Коля опять сомневался и опять хотел во все верить. Голова у него слегка кружилась, рядом сидела Валя, и он никак не мог смахнуть с лица улыбку, хоть и подозревал, что она глуповата.
Валя тоже улыбалась: снисходительно, как взрослая. Она была всего на полгода старше Веры, но уже успела перешагнуть через ту черту, за которой вчерашние девчонки превращаются в загадочно молчаливых девушек.
- Верочка хочет быть киноартисткой, - сказала мама.
- Ну и что? - с вызовом выкрикнула Вера и даже осторожно стукнула пухлым кулачком по столу. - Это запрещено, да? Наоборот, это прекрасно, и возле сельскохозяйственной выставки есть такой специальный институт…
- Ну, хорошо, хорошо, - миролюбиво соглашалась мама. - Закончишь десятый класс на пятерки - иди куда хочешь. Было бы желание.
- И талант, - сказала Валя. - Знаешь, какие там экзамены? Выберут какого-нибудь поступающего десятиклассника и заставят тебя с ним целоваться.
- Ну, и пусть! Пусть! - весело кричала красная от вина и споров Верочка. - Пусть заставляют! А я таким сыграю, так сыграю, что они все поверят, будто я влюблена. Вот!
- А я бы ни за что не стала целоваться без любви. - Валя всегда говорила негромко, но так, что ее все слушали. - По-моему, это унизительно: целоваться без любви.
- У Чернышевского в "Что делать?"… - начал было Коля.
- Надо же различать! - закричала вдруг Верочка, - Надо же различать, где жизнь, а где - искусство.
- Я не про искусство, я про экзамены. Какое же там искусство?
- А смелость? - задиристо наступала Верочка. - Смелость разве не нужна артисту?
- Господи, какая уж тут смелость, - вздохнула мама и начала убирать со стола, - Девочки, помогите мне, а потом будем танцевать.
Все стали убирать, суетиться, и Коля остался один. Он отошел к окну и сел на диван: тот самый скрипучий диван, на котором спал всю школьную жизнь. Ему очень хотелось вместе со всеми убирать со стола: толкаться, хохотать, хвататься за одну и ту же вилку, но он подавил это желание, ибо куда важнее было невозмутимо сидеть на диване. К тому же из угла можно было незаметно наблюдать за Валей, ловить ее улыбки, взмахи ресниц, редкие взгляды. И он ловил их, а сердце стучало, как паровой молот возле станции метро "Дворец Советов".