Сергей представил, как будет выглядеть приказ о поощрении. Поощрят не менее двадцати человек, героически ловивших Ангелова, начиная с первого заместителя начальника главка, а вот про самого Волгина могут и забыть. Не то чтобы очень хотелось — но противно. Хотя и привычно.
— Поеду я, Василич, в отдел.
— Давай. Можешь сто грамм принять, для снятия стресса. Я разрешаю.
— Ну, спасибо, отец родной.
Катышев оглянулся на дверь, убедился, что никто вольности подчиненного не слышал, вздохнул и испарился. Но уехать Сергей не успел — давешний участковый перехватил его в коридоре и доложил:
— Там, в соседнем подъезде, старушка одна любопытная есть. Не хотите поговорить?
— Вообще-то я неразговорчив. Есть о чем?
— Она подозревает убийство.
Старушка звалась Анной Ивановной. Ее уже опрашивал Катышев, прознавший о проблеме невесть как. То ли сам замолотил «мокруху», то ли бросил в карман участковому пару «жучков». Поигрывая радиотелефоном, он нависал над сидевшей за столом бабушкой, занимая собой ровно треть объема малогабаритной кухни. Под его начальственным взором Анна Ивановна робела и была уже не рада, что связалась с милицией.
— Инна ее зовут, Валерьевна, кажется. Фамилию подзабыла. Муж у ей в фирме работает, с машинами. В командировки часто ездит. А она, как только он за ворота, мужиков всяких в дом тянет. Уж сколько их прошло всяких! И белых, и… черных. Один раз, представьте, даже негр был.
ББ шевельнул бровями, подумал и уточнил:
— Кавказец?
— Да нет, черный!
— Ага.
— Сегодня среда? — продолжала Анна Ивановна. — Так вот, муж у ей в субботу уехал. В командировку опять, значит. Он всегда с одним и тем же чемоданом ездит. В тот вечер тишина была. А в воскресенье уже всю ночь гуляли, я пять раз вставала корвалол пить — здесь же такая слышимость! И в понедельник шумели, но недолго. До часу, наверное. А потом — тишина. Нехорошая такая тишина. Я забеспокоилась, к окну подошла. И что же я вижу?
— Что? — напрягся ББ.
— У Инны в квартире, значит, дверь как хлопнет! Железная у них дверь. А потом из подъезда во двор парень выбегает. Выскакивает, значит, и к машине своей. Машина рядом стояла, белая такая. Я и раньше ее много раз видела. Бежит, а сам все на Инкины окна оглядывается, и лицо у него — белое… Может, чайку вам поставить?
— На службе не употребляем. С воскресенья, получается, вы Инну не видели.
— Не видела. И в воскресенье не видела. И в субботу, кажется, тоже. Но так и тишина с тех пор! Ни одного звука.
— Звонить туда не пробовали?
— Нет, зачем? Сами пробуйте.
— Давайте. — Под диктовку Анны Ивановны Катышев принялся нажимать попискивающие кнопки радиотелефона. Потянулись гудки…
— Все равно я бы услышала, если бы дверь открывали…
— Тише! Да, в натуре, никто не отвечает. У вас ключей от их квартиры случайно нет?
— Откуда? Никогда мне не оставляли. У сестры ейной, может, и есть.
— Сестра?
— Да, Лариса. Она иногда заезжала.
— А про любовников ее муж знал?
— Эдуард Анатольевич-то? Догадывался, наверное. Но сталкиваться им, например, не приходилось. Может, и прощал. Видно было, как он ее любит.
— Окна не смотрели? Закрыты? Лейтенант, проверь! По жизни вскрывать квартиру у вас оснований пока нет. Надо искать родственников.
— По жизни-то основания как раз есть, — заметил Волгин. — Их по закону нет.
— Надо искать родственников, — Катышев задумчиво постучал радиотелефоном по столу. — Или ждать, пока муж вернется. Не замечали, он надолго у нас пропадал?
— Дней на пять, на неделю.
— Значит, скоро появится… Ну, что там, лейтенант?
— Все закрыто. Ничего не видать. Но свет, кажется, горит.
— Вот! — Анна Ивановна перекрестилась. — А что я говорю? Надо техника звать. Там дверь такая, что вам не сломать будет.
Катышев хмыкнул и передернул плечами.