Баранчук уже стоял на дороге, нервно прикуривал. Огонек выхватил его лицо из полумрака. Новицкий и Омар вышли из машины. Баранчук выглядел жалким, потерянным.
— Как это произошло? — спросил Новицкий. — Как, как — случилось…
Шофер с досадой хлопнул себя по пыльным брюкам. Омар тем временем подошел к фуре, приподнял промасленную бумагу, осмотрел верхние ящики. Ему сразу стало ясно, что шофер видел: никакую не мебель он вез, а оружие. Он вытащил трубку мобильного телефона и зло недолго говорил по-арабски. Затем подозвал компаньона и водителя:
— Идите сюда, посмотрим, что можно сделать.
Первый страх у Баранчука прошел. Он осмелел, для профилактики решил немного наехать на работодателей:
— Ладно, мужики, вы тоже виноваты.
Омар косо посмотрел на него.
— В чем дело?
— Если бы я мебель вез, то ни за что бы не перевернулся.
Новицкий пока ничего не понимал. Он с недоумением смотрел на деревянные ящики, в которых наверняка были не мягкие диваны и матрасы.
— Разве ты не мебель вез? — спросил Омар.
— Значит, так, — сказал Баранчук, приподнимая бумагу над разбитым ящиком, — я молчу о том, что вы оружие везли, а вы за это мне… — Он на секунду задумался: — …десять штук баксов.
Выше его фантазия не поднималась.
— Хорошо, сейчас ты их и получишь, — спокойно произнес Омар, заводя руку под полу куртки.
Даже Новицкий был уверен сейчас афганец вытащит деньги, пусть не десять штук, но пару сотен — точно. Однако произошло другое.
Всего на несколько секунд в руке афганца возник пистолет, трижды полыхнул огонь. Звуки выстрелов показались Леониду Новицкому безобидными, словно Омар стрелял из детского пистолета пистонами.
Баранчука словно ударил в грудь кто-то невидимый, мощный. Два выстрела он еще держался на ногах, а третьим водителя бросило на землю. Он лежал, глядя на звезды невидящими глазами, продолжая сжимать в зубах мундштук с дымящейся сигаретой. Омар не моргнув одним движением отправил пистолет в кобуру, запахнул куртку.
Новицкий, уже осознавший, что Баранчук мертв, хотел было броситься бежать в ночь, понимая, что такая же участь уготована и ему, но то, что афганец спрятал пистолет, помогло ему справиться с собой. Бизнесмен стоял, ноги дрожали, Леонид не мог вымолвить ни слова. Офицер, ранее бывавший под обстрелами, ходивший в атаку под пули, сейчас боялся, как ребенок. Он понимал, Омару ничего не стоит его прикончить, и не понимал одного — почему тот медлит.
— Омар, не надо, — наконец вырвалось у него, и Новицкий не узнал собственного голоса.
Афганец, широко улыбаясь, подошел к нему и несильно хлопнул по плечу:
— Леня, успокойся. Ты сильный человек, не то что он, — Омар кивнул на мертвого Баранчука, — ты-то понимаешь, шантажистов всегда убирают. Ты соображаешь, большие деньги просто так не платят.
Наконец-то Новицкий вздохнул полной грудью. Страх отступал, он поверил в то, что будет жить.
— Надо же что-то делать, Омар.
— Для начала надо оттащить труп с дороги.
Омар не прикасался к мертвому водителю. Новицкий с готовностью схватил Баранчука за руки и отволок за фуру.
— Ну что, теперь поехали? — с надеждой спросил он.
— Нет, — Омар закурил и сел в «опель». — Ждать будем.
— Чего? Рассвета? Ментов?
— Не бросать же добро!
Новицкий подбежал к фуре, попытался один приподнять тяжелую дверцу, лежащую на земле, но сумел ее лишь оторвать на полметра, а затем выронил, чуть не отбив себе ноги.
— Леня, не суетись, положись на меня. Я тебя еще никогда не подводил.
И странное дело, спокойный голос афганца подействовал на Леонида успокаивающе. Он забрался в джип.
— Сосредоточься, успокойся, — советовал Омар. Новицкий почувствовал, как унимается дрожь в ногах, в руках, как приходят в порядок мысли.