"Черные яйца" (другое название "Ослепительные дрозды") - роман о поколении рокеров и "мажоров", чья молодость пришлась на залитые портвейном 80-е и чей мир в итоге был расплющен сорвавшейся с петель реальностью. Алексей Рыбин, экс-гитарист легендарного "Кино", знает о том, что пишет, не понаслышке - он сам родом из этого мира, он плачет о себе.
По изощренности композиции и силе эмоционального напряжения "Черные яйца" могут сравниться разве что с аксеновским "Ожогом".
Содержание:
ЧАСТЬ I 1
Глава 1. Волга 1
Глава 2. Огурец 5
Глава 3. В танкере и с кейсом 9
Глава 4. Дареному коту в зубы 11
Глава 5. Большие Бабки 15
Глава 6. Суля 20
Глава 7. Морщина времени 25
Глава 8. Большие Бабки - 2 29
Глава 9. Гитлеркапут 33
ЧАСТЬ II 37
Глава 1. Швейцария 37
Глава 2. Последний троллейбус 39
Глава 3. Волшебный мажор 44
Глава 4. Огни небольшого города 50
Глава 5. Сила и слава 55
Глава 6. Презентация 60
Глава 7. Черные яйца 62
Глава 8. Анна Каренина 67
Рыбин Алексей & Беньковский Виктор
Ослепительные дрозды
Антинародный роман
(действие романа происходит в разное время)
Посвящается Сиду Барретту
Борьба жизни черт знает с чем
(Б. Гребенщиков)
Тихо в лесу, только не спят дрозды.
(Народная песня)
Для обеспечения максимального срока службы магнитной ленты эксплуатация ее должна производиться на аппаратуре с исправными и хорошо отрегулированными лентопротяжными механизмами.
Применение магнитной ленты рекомендуется осуществлять при температуре окружающего воздуха (10–25)С и относительной влажности воздуха (65–15)% на аппаратуре ГОСТ 24863 до 1-й группы сложности включительно.
Ленты необходимо предохранять от длительного воздействия тепла (например. при нагреве магнитофона), а также от прямого воздействия солнечного света, магнитных полей, вибраций и ударных воздействий.
В случае обрыва ленты ее необходимо склеивать с помощью специальной склеивающей ленты следующим образом:
концы магнитной ленты накладывают друг на друга так, чтобы рабочие слои обоих концов были продолжением друг друга. Затем сложенные вместе концы разрезают под углом примерно 60 градусов, прикладывают их друг к другу встык и склеивают со стороны основы склеивающей лентой. Излишки склеивающей ленты обрезают по ширине магнитной ленты.
Из УКАЗАНИЙ по применению ленты магнитной типа А 4411-6Б.
ЧАСТЬ I
Глава 1. Волга
Способность к упорнейшему умственному труду, к долгому размышлению сказалась в нем уже в этот ранний период.
Е.Тарле. Наполеон.
- Сколько раз я говорил тебе, не покупай хлеб у Мюллера. Он же рыхлый, видишь? Ну посмотри, посмотри, крошится. Да и вдобавок не прожаривается. И крошки эти… Загубим тостер. У Самарина надо брать, вот где настоящий хлеб. Сегодня же сам Федору скажу, пусть у Самариных берет. И дешевле, кстати.
- А в передаче "Впрок" говорили давеча, что экологически чистый хлеб только…
- Перестань. Ты веришь этим передачам. - Илья Александрович легонько стукнул вилкой по тарелке с овсянкой. - Там же все за деньги. Там же искренности честности ни на грош…
Лицо Ильи Александровича покраснело.
Володя сморгнул. И тут же внутренне пожурил себя. Нельзя смаргивать. Это признак слабости. Так Саша говорит. Саша никогда не смаргивает. В день, на Пасху, когда они на пристань пошли и к ним заречные привязались, так вот - в тот день Саша не сморгнул.
А кастет у него что надо. Он только потом рассказал, что едва роман тот французский прочел, ну про сыщика этого, как его там, так сразу к Пантелеймону, на улицу Энтузиастов пошел и попросил сделать.
- Володя, ты в гимназию не опаздываешь?
- Так ведь…
- Ты помнишь, что ты сегодня пешком пойдешь? - сказал Илья Александровича - Мне сейчас на техосмотр.
По грязи в новых ботинках. А ботинки-то какие - "Дуберс". На платформе, шитые, желтая кожа, шнурки толстые - просто загляденье. Митя Дворкин в таких ботинках уже год, как ходит. Лешка Гордин - полгода. И Бабенко - Бабенко-то, тоже в "Дуберсах" рассекать начал. Этот-то уж мог бы и не высовываться. Понятно - Леша Гордин - у него в семье все в порядке. Да и у Дворкина нет проблем. А Бабенко-то, Бабенко - последние, видно, деньги выложили родители на ботиночки, только чтобы сынок их тоже аристократом выглядел, чтобы на одной ноге стоял с племянником генерал-губернатора, с Лешей Гординым…
По грязи в новых ботинках.
Володя шел по родному Симбирску.
Улица Ленина. По улице Ленина можно идти спокойно. Особенно Володе. Его здесь все знают. Папа к Григорьеву ездит обедать - раз в неделю уж точно. А дом Григорьева - нумер двадцать три по Ленина - дом знатный. Об трех этажах, сад первейший в Симбирске, да, может быть, и во всей губернии. Охрана - за три квартала начинают машины отслеживать - куда, мол, прешь, водитель. Хорош ли ты, водитель, или ты, водитель, чего-то злое удумал? И, ведь, чуют нутром - злое удумал водитель, или просто в гости хозяина своего везет. И отсекают нежелательных, тех, кто злое замыслил.
Володя видел, как они отсекают. Им палец в рот не клади. Бывает, что и вертолеты задействуют.
Володю здесь знают. Здесь его никто не обидит. По улице Ленина он может ходить в любое время суток беспрепятственно.
Вот, хоть бы все время ходить мимо дома Григорьева. Так нет, же! Чтобы до гимназии добраться нужно с Ленина на улицу Красных Комиссаров свернуть. Черт бы их взял, этих красных комиссаров.
Володя прикрыл рот ладошкой. Папа всегда ругался, если кто-то в семье поминал черта.
Когда-то на улице Красных Комиссаров жил купец. Венедикт Ерофеев. Первой гильдии купец, по Волге не проплыть было - по стрежени "Метеоры" идут на подводных крыльях, экскурсии тащат. Туристический бизнес Ерофеев тоже под себя потихоньку потащил. А вдоль берега бурлаки баржи тянут - все Венечкины, Ерофеичи, как называли их тогда. А если чужой кто баржу свою захочет протянуть - тут уж к Ерофееву на поклон. А Ерофеев просителя сразу к бурлакам отправляет - "иди, мол, договаривайся, если срастется тема, тебе и карты в руки."
А с бурлаками Ерофеевскими договариваться, все одно, что с художниками гжелевскими. "Hand-maid, my friend, this work is very difficult, we'll think about this. See you later", - говорили бурлаки и уходили к костру - о сравнительных достоинствах горных велосипедов рассуждать или гайки на скейтбордах подтягивать.
А некоторые - просто водку пили. Тоже, в некотором смысле экстремальный вид спорта.
В общем, сложный был народ - бурлаки эти. А как Ерофеева не стало скисли все. Скурвились. Фирмы стали открывать, торговать запчастями для дельтопланов, но все как-то без размаха, без шику ерофееевского, тухло все сделалось, обычно и гадко.
Венедикта своего они просто обожали. Венедикт Ерофеев деньги платил большие да в срок, и потому не было отбоя от бурлаков - им только дай, только скажи - Ерофеев тягловый экипаж набирает - очередь выстраивалась вся улица Красных Комиссаров была битком забита. А чужаков на Волге в ту пору не жаловали.
Сам-то он старообрядцем был, закон свой блюл истово, ничего лишнего себе не позволял, семью свою в строгости и вере правильной держал, хотя и крут был. Никто не знает толком, отчего он однажды, когда и в Петербурге, и в Москве о Ерофееве знатные люди заговорили, стали контракты ему предлагать реальные, когда все в елочку стало ложиться, взял Ерофеев, да и пульнул себе в рот из револьвера.
Улица Ленина - она брусчаткой выложена. Можно сбить с ботинок грязь, которой обгваздался, пока по родной улице своей шел - по Народовольцев. Грязь там страшная, как это папа, с его связями, не может договориться, чтобы асфальт положили на Народольцев.
Володя сунул руку в карман гимназической курточки. Платок, ключи, мелочь - все не то, не то. Вот, бумажка какая-то. Что за бумажка? А-а, счет из "Макдональдса". Смело можно использовать. Ботинки нужно чем-то протереть обязательно. Конечно, его, Ульянова и в грязных ботинках в гимназию пустят, но что скажут те же Гордин и Дворкин? Подумают - туда же - из грязи в князи. А самое отвратительное, что и Бабенко наверняка заметит грязь на володиных ботинках. И решит - "Тоже из наших. Из деревенских. Хоть и корчит из себя аристократа….".
Володя с тоской посмотрел вперед. Туда, где за старыми липами просвечивал красным кирпичом особняк Ерофеева. Теперь там ПТУ. И мимо этого ПТУ ему, Володе Ульянову лучше не ходить. Краснокомиссаровская шпана так просто не пропустит. Ее, шпану даже Саша опасается.