– Ты пос-то-ян-но грубишь моему сыну, а меня оскорбляешь и контролируешь! Не сплю ли я с уличной женщиной!.. А сама… не-де-ля-ми пропадаешь в ресторанах и в Греции с волосатыми мужланами! Зачем я на тебе женился? – чтобы быть терпилой?.. Ты… ты… вот ты возьми и оглянись,… как мы живем целый год благодаря Денису!
Вовик повел дрожащей ручкой кругом, наглядно демонстрируя, – зачем же в этой комнате гротеск с цепями и замками!
– Он… он продает из квартиры ценные вещи! Но ты!.. Ты его до сих пор одеваешь в бутиках… – брючки, рубашечки, курточки… А дверные замки то не сменила, хотя я и настаивал!..
Вовик стих также внезапно, как и вспыхнул… глянул свысока на Гошу – тот злорадно ухмылялся. Тогда папка неловко опустился на своё место, скушал кусочек торта и закончил тоном обиженного ребенка:
– А сегодня я узнал, что ты все наше имущество записала на Дениса!
Алиса выслушала браваду равнодушно, в ответ на последние слова вальяжно погрозила мужу пальчиком:
– Мое имущество. Здесь – в семье, всё моё… – она уперлась насмешливым взором в мужнино лицо. И молвила без торопливости, методично перечисляя то, что возводило Вовика в ранг ничтожества:
– Когда мы поженились, у тебя не было даже зубной щетки! А только трехлетний толстый пацан, – тычок в Гошину сторону, – который превращается в такого же халявщика, как и ты!.. Тебе ли предъявлять мне обиды, когда ты живешь за мой счет?!.. Телевизор, который ты смотришь, еда на столе, да и сам стол!.. Посуда, шторы, постельное белье… Кровать, на которой ты меня пытаешься любить раз в декаду, потому что чаще у тебя не алё! Машины, магазинный бизнес, счет в банке, дом на Рублёвке, вилла в Греции – всё моё и только моё! Да о чём я, вашу мать?.. – Вдруг рявкнула Алиса: – Когда даже семейные трусы, в которых ты носишь свои… миллиметры, покупаются на мои деньги!..
Она выпила вина, достала из пачки длинную сигаретку и чиркнула спичкой.
Мужчина скуксил лицо… казалось, что он сейчас заплачет. Взял конфетку из вазы, деловито зашелестел оберткой. Повисла пауза – как предвестник смерти спора, жизненную подпитку он явно исчерпал. Однако Гоша, как и подобает злобному сопляку – успокоиться не захотел:
– Пап, ты бы врезал ей, чего она тебя унижает? – бросил мальчишка как бы между прочим, отрываясь от торта. Вовик засунул конфетку в рот и заметил сквозь жевок:
– Я тебя замуж не тянул, Алиса! Сама под меня легла…
– Хха! – вслух рассмеялась купчиха. – Тяму не хватило бы тянуть, с такой рожей и достатком!.. Я вышла за тебя потому, что увидела в тебе мужчину с большими задатками. А ты оказался не то, что мужик или баба – ты ОНО: мягкая, рыхлая, бесформенная масса, не работавшая ни дня после свадьбы!
– Ты сама посоветовала уйти из школы, где я работал учителем! – запальчиво возразил Вовик. – Мол, уделяй все время творчеству… И я тружусь не меньше, чем ты!.. Просто рассказы, которые пишу – плохо покупают…
– Ххех, твою писанину, вообще, не покупают! И я была права, когда рекомендовала бросить школу, зарплаты в которой не хватит на обед в приличном кафе. Не говоря о ресторане…
Терпила поймал ехидную ухмылку сына и выдал самодовольно:
– Но рассказы будут покупать! Я пробьюсь в мировую литературу!
– Ты твердишь это с тех пор, как заполучил в Загсе штамп. Я тебя читала и вот что скажу… Мировая литература и дальше будет жить без нищеброда Вовика и ничего не потеряет! Ты поверь… – Алиса небрежно затрамбовала окурок в пепелке, с милой улыбкой глотнула вина.
Гоша произнес с издёвкой, на всякий случай отодвинувшись от стола подальше и зажав уши руками:
– Твоего сыночку завтра скушает кокс. А послезавтра ты сама… сдохнешь от горя. Если сегодня не сдохнешь от злобы… Правда же, пап?
Алиса… почему-то растерянно глянула на мужа и пасынка. И… вместо знакомых лиц увидела – рожи двух чертей! Женщина испуганно вздрогнула. Наваждение прогнал стук терпильского кулака о стол:
– Всё! Довольно склок! Сегодняшний план по скандалам мы выполнили.
– Пап, кстати, ты и я – единственные наследники! – невозмутимо продолжил Гоша. – Когда она и её сыночка откинут копыта…
Тут же мальчишка получил несильный шлепок по загривку и предупреждение:
– Слы-шишь меня, Георгий?..
Если бы Гоша мог выражать витиеватые мысли – то он сказал бы примерно следующее: "Типа, я, конечно, замолчу, но мое молчание ситуацию в целом не спасет, пап…". Но в 12 лет такие мысли не выражаются, они ощущаются – не более.
– Я тебя слышу, – согласился Гоша.
Алиса подлила вина дрожащей рукою, поднесла бокал к губам и… повернулась к двери вместе со стулом:
– Денисик! Ты так тихо зашел… Мы ждем тебя целый вечер, сыночка…
На пороге комнаты находился очень худой и бледный юноша лет 20. Глаза суетливо бегали.
– Утром едем в клинику, помнишь?.. – участливо вопросила Алиса и нахмурилась: – И где же курточка? Я же утром купила тебе курточку за семьсот долларов. Опять…
– …пустил по вене! – докончил Гоша со смехом.
– Бабло! Сто зеленых! Ты их дашь!.. – Денисик с неприязнью глянул на мать.
– Сыночка… – ласково сказала Алиса, подходя к наркоше: – Попей слабого чаю и ложись-ка спать.
– Мне нужна доза! Дай сотку, и я пойду затарюсь! – парень вяло оттолкнул мать.
– Нет! – твердо возразила Алиса. – Доктор предупредил, чтобы больше я тебе не потакала! Он дал успокаивающие таблетки, которые смягчат синдром абстиненции. – Она порылась в кармане халатика и вытащила упаковку таблеток.
– Меня ни хрена не вставит, только кокс!..
– Да ладно!.. – заржал Гоша.
Денисик молча и быстро метнулся к столу. Схватил вилку, а другой рукой взялся за волосы сопляка. Приставил вилку к его горлу и рыкнул:
– Живо сотку, курица! Или я проткну твоего пасынка!
Первым среагировал, однако, Вовик. Он вскочил и сделал прыжок к наркоману:
– Денис! Отпусти моего сына! Немедленно!
– Стой на месте, Вовик-гад! – парень так сильно прижал вилку к Гошиному горлу, что на горле проступила кровь.
– Ааа! – в ужасе заверещал Гоша.
Вовик тормознул, в бессилии затоптался на месте:
– Ну… дай ты этому психу деньги! – попросил он плаксиво жену. – Если он убьет моего сына, я за себя не отвечаю!
Алиса с жалостью смотрела на Дениса. Вот нервно покусала нижнюю губу. Достала из лифчика ключики. Сказала мужу властно:
– Иди, открой мой сейф. Возьми сто долларов и принеси!
Вовик выхватил ключи и выбежал из обеденного зала. А Алиса… произнесла спокойно и по-деловому:
– Всё, Денисик, убери вилку! Видишь, Вовик пошел за деньгами, – она присела.
– Как принесет бабло, так и… – тяжело выдохнул парень.
Алиса выпила вина и закурила. Произнесла умиротворенно:
– Если ты зарежешь маленького кретина, тебе дадут срок. Наверняка… Через десять часов доктор начнет лечение! Два месяца и ты – здоров!.. Станешь солидным юношей, будешь вместе со мной управлять делами… А, сыночка?..
Женщина закинула ногу за ногу, обнажив красивую коленку. Неприязненно мазнула по лицу Гоши, по которому бежали слезинки.
– Мам, я ща ниче не вкуриваю! – хныкая, сказал наркоман. – Все потом, когда вмажусь… Утром порулим к доку, обещаю… Но прежде…
Вбежал Вовик, левой рукой подал Денису зелёную купюрку:
– Иди, колись! И отпусти Георгия!
Наркоша исполнил просьбу, схватил деньги и рванул к выходу.
– Секундочку, сыночка! – вдруг зло прошептал Вовик и крепко взял пасынка за плечо. Развернул его к себе. Правая рука прыгнула в карман халата и достала оттуда револьвер 22 калибра. Ствол ткнулся в кадык парню, грохнул выстрел. Денисик без стонов завалился на ковер, стукнувшись затылком о цепь.
– Мой револьвер?.. Что ты наделал… – только и успела выдавить Алиса. Немедленно муж разрядил в неё всю обойму. Потом он положил оружие на стол и грустно посмотрел на сына:
– Так-то, Георгий… Больше терпилой быть не хочу. Осуждаешь?
Сын внимательно изучил мертвую мачеху, завалившуюся на спинку стула. Ответил убежденно:
– Ты верно сделал, пап. Только… теперь тебя посадят, а меня сдадут в интернат. А я не хочу в интернат!
– Передай-ка тортик. Надо заесть тревогу… – попросил отец. Сын подал нетронутое блюдечко покойницы. Отец откусил сладкого антидепрессанта и сказал с набитым ртом:
– Сейчас приберёмся, как будто нас здесь и не было. А револьвер я скину в реку… Уедем на Рублёвку, и будем ждать печального известия.
– Полиция сразу поймёт, что… мотив… Ты – первый наследник, – остудил сын. Он сполз со стула. Поднял с пола сто долларов, что выпали из руки Денисика, положил их в карман.
– У полиции работа такая – понимать. Но кроме понимания нужны доказательства. А их у полиции не будет… – размыслил Вовик, не отрываясь от пирожного. – Ты пойми, Георгий… Дверь в квартиру бронированная… Кухарка в отпуске. Отпечатки на сейфе?.. Я их уничтожу. Скажем, весь вечер были за городом… Алиби будет под сомнением, ведь его никто не сможет подтвердить. Но все сомнения толкуются в пользу подозреваемого! У твоей мачехи было много врагов…
Тем временем Гоша подошел к Алисе и плюнул на мёртвое лицо! И сказал сердито:
– Она… Пап, она такое…
– Знаю. Я всё знаю, – подытожил отец обыденно, без эмоций. – Но то, что сейчас сделал ты – неправильно. Плевать на мертвых – это чересчур, слишком чересчур, Георгий!
Терпила отставил уже пустое блюдце и предложил:
– Помоги-ка мне прибрать. – Он начал составлять посуду. Гоша не очень охотно отошел от ненавистного трупа и стал помогать.