Повесть о любви. Посвящается всем, кому выпало любить безответно. Всем, продолжающим любить…
Содержание:
1. Ангелы приходят тихо 1
2. Звездный час 4
3. Ибо крепка, как смерть, любовь 17
4. Вспоминай о судьбе моей, потому, что она и твоя: мне - вчера, а тебе - сегодня… 21
5. Ангелы уходят незаметно 26
Сергей Смирнов
Ангелы приходят и уходят
"Кое разлучение, о братья, кой плач, кое рыдание в настоящем часе. Приидите убо целуете бывшую в мале с нами, предается бо гробу, камнем покрывается, во тьму вселяется, к мертвым погребается и всех сродников и другов разлучается… Восплачьте обо мне, братья и друзи, сродники и знаемы: вчерашний день беседовал с вами и внезапу найде на меня страшный час смертный. Приидите все, любящие меня, и целуйте последним целованием".
Ю. Домбровский. Факультет ненужных вещей
"Ангелы приходят тихо и уходят незаметно".
И. М. Соловьев - о Г. Бураковском. "Млечный путь", № 2, 1997
1. Ангелы приходят тихо
Октябрь 1990 года. Томск
Ковалев вышел на круглую, серую в утреннем свете привокзальную площадь. Вышел и осмотрелся, будто оказался здесь впервые. Погода стояла пакостная - не то снег, не то дождь. Мигал вдали желтый глаз светофора. Несколько машин стояли у выхода с перрона - наверное, в ожидании утреннего поезда. Но в машинах, кажется, никого не было, и площадь была пустынна, только возле входа в автовокзал маячили несколько темных расплывчатых фигур.
"Кой черт меня сюда занес? - спросил сам себя Ковалев, тряхнул головой и чуть не взвыл от боли - в голове что-то ухнуло и накренилось. - Однако, крепко мы вчера… Ни черта не помню…". Он оглянулся на стеклянные двери вокзала, только что выпустившие его, повернулся и побрел через площадь, туда, где темнела серая башня гостиницы.
В голове гудело. Гнусно было во рту и муторно в животе. И на душе совершенно пакостно. Ковалев прошел в просвет между мокрыми кустами акации, внезапно остановился и застонал, схватившись за живот. Его качнуло, согнуло, изо рта под куст брызнула вонючая жижа. "Портвейн, - машинально определил Ковалев. - Портвейн и пирожки с рисом и яйцами, из вокзального буфета…".
Вскоре полегчало. Ковалев отплевался, тщательно вытер подбородок, добрел, пошатываясь, до ближайшей скамейки и рухнул на нее. Порылся в карманах. Нашел измятую, отсыревшую сигарету. А спичек не нашел.
"Гады, - подумал он. - Спички сперли. С кем это я вчера, а?"
Часы над вокзалом показывали 6 часов 29 минут.
Накренившись на бок, промчался мимо троллейбус, расплескивая грязь. Вынырнуло такси из мутной пелены, подрулило к вокзалу. Из такси выбралась старуха с сетками и сумками.
"Паршивый городок-то какой, надо же!" - Ковалев осторожно коснулся простреленного навылет виска. Нюхнул рукав пальто, сморщился и потер его о мокрые ребра скамейки. "Вон идет добрый человек… Надо у него спички попросить…"
Из серой бесконечности к нему приближался некто - высокий, подтянутый, в блестящих сапогах. Когда он приблизился настолько, что можно было различить черты невыразительного лица, Ковалев привстал:
- Друг, спичек не будет?
Человек в шинели, перетянутой портупеей, остановился прямо над ним. Секунду молчал, будто глубоко задумавшись, потом вдруг отрывисто сказал:
- Документы ваши попрошу!
"Во тип!" - подумал Ковалев и промолчал.
- Документики ваши где? - повторил человек в портупее.
- А дома, - нахально соврал Ковалев. - В комоде забыл…
- В комоде, значит?.. - Человек внезапно схватил Ковалева за плечо, рывком приподнял. - Пошли.
- А какое у вас право? - спросил Ковалев, пытаясь вырваться. - Я, может, за утренней газетой вышел. Международным положением интересуюсь, может быть, а?..
- Международным, значит? - почти игриво переспросил человек. - А я вас задерживаю за появление в нетрезвом виде в общественном, это самое, месте. Пройдемте, будем личность выяснять.
"Во дает! - подумал Ковалев. - Ну, тип!..". Ему стало смешно, он криво улыбнулся и встал со скамейки.
Человек тут же крепко ухватил его за руку и потащил в сторону вокзала.
- Слышь, полковник! - взмолился Ковалев, уяснив, что намерения у портупейного самые серьезные. - Я тебе что сделал-то? Брось, слышь? Сейчас поезд подойдет, я жену встречаю.
Портупейный молчал, только крепче сжал его руку.
В зале ожидания вокзала Ковалев резко остановился, вырвал руку:
- Нет, серьезно, слышь…
Портупейный как бы в недоумении глянул на Ковалева, потом быстро заломил ему руку за спину.
- Ой! Больно!.. Ты чего? Ну, ненормальный какой-то! - Ковалев посмотрел на уборщицу, возившую мокрую мешковину по каменному полу. Уборщица разогнулась, Ковалев умоляюще глядел на нее снизу вверх - в позе, не очень-то удобной для апелляций.
- Этот тут и спал, - раздумчиво пожевав губами, сказала уборщица. - Видела я его, он еще вчерась тут у буфете фулюганил.
- Понятно… - промычала портупея.
Через минуту Ковалев оказался в дежурной части. На него через перегородку сонно глядел сержант, что-то мычавший в телефонную трубку. Сержант был рыжим, в веснушках. Руки у него тоже были в веснушках, и даже уши. А глаза - оловянного цвета.
Портупейный сказал:
- В скверике, на скамейке…
- Водкой, что ли, торговал? - спросил рыжий.
- Да нет. Пьяный и выражался.
- Это когда я выражался? - вскинулся Ковалев, но тут же замолчал, осаженный криком: "Сидеть!". Но все же продолжил упавшим голосом: - Только и выразился, что прикурить попросил…
- Фамилие ваше! - строго спросил сержант.
- "Фамилие"… - фыркнул Ковалев. - Фамилия, а не "фамилие".
- Вы еще поучите, - сказала портупея. - Вы если грамотный, так людей не обижайте.
Ковалев промолчал. Он понял, что может быть еще хуже.
- Ну так что, будем говорить? - сержант занервничал, уши у него, и без того красные от веснушек, вспыхнули факелом.
- Ковалев, - сознался Ковалев и вздохнул, чувствуя себя законченным рецидивистом. - Виктор Владимирович. Год рождения 59-й. Не судим. - Подумал и добавил: - Пока еще…
- Что значит "пока еще"? - не утерпел сержант. - Вас суда не судить привели.
- А для чего?
- А для того, чтоб порядок не нарушали. Сколько выпили?
- Да много… - махнул рукой Ковалев. - Вчера, на поминках.
Портупея склонилась над сержантом, зашептал что-то. Сержант качнул головой, записал.
- Работаете где?
- В редакции. В газете.
- Где-где? - сержант оторвался от бумаги.
- Ну, в газете. "Знамя Ильича" называется.
Портупея с рыжим обменялись непонятным взглядом. Сержант протянул Ковалеву лист бумаги.
- Пишите.
- Чего писать?
- Поясните, почему нарушали. Что у вас там было - поминки, что ли…
- Насчет поминок - это я соврал. Так, выпили за субботу.
- Может, вы и насчет редакции соврали? - угрюмо спросила портупея.
- Может, и соврал…
Стражи порядка снова обменялись непонятными взглядами, посовещались вполголоса, рыжий кивнул Ковалеву:
- А вы пишите, пишите…
Ковалев взял непослушными пальцами казенную ручку и накарябал на бланке протокола:
"Поясняю, что вчера вечером выпили с друзьями по поводу приближающейся годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. В результате чего, проснувшись утром, вышел на улицу с целью проветриться и попросить прикурить…".
- Вызывай машину, - сказал вполголоса портупейный сержанту.
Ковалев насторожился, поднял глаза.
- Не примут же! - отозвался сержант и - Ковалеву: - А ну-ка, встаньте. Встаньте, встаньте… Закройте глаза.
"Бить, что ли, будут?" - подумал Ковалев.
- Руки вперед, - командовал сержант. - Вперед руки! Приседание сделайте.
Ковалев сделал. И стоял, зажмурившись - не потому, что не было команды открыть глаза, а потому, что сейчас, с закрытыми глазами, все происходящее показалось ему дичайшим бредом.
- Средняя степень, - вполголоса сказал сержант. - И то не тянет… Могут не взять.
- А нам какое дело? - набычился портупейный.
Ковалев открыл глаза, глядел на них и тоскливо думал: "Загремлю в трезвяк. И за что? Хоть бы уж действительно пьяный, а то так, не проспался просто… Вот шеф-то обрадуется!"
Они еще что-то выясняли, звонили куда-то. Наконец портупейный ушел, обиженно нахлобучив фуражку на самые уши. А сержант вдруг поднял бесцветные глаза и сказал:
- В общем, давай иди отсюдова.
- А? - не понял Ковалев.
- Топай, говорю. Как раз поезд пришел. Он на перроне, - смотри, не попадись. Другой раз не выпустит.
- А чего он злой такой? - спросил Ковалев.
Сержант посмотрел на него, как на пустое место. Ковалев поспешил к двери.