Я написала книжку – это тайна! Про человечков. Я бы хотела, чтобы никто не знал, что я написала книгу, потому что мне стыдно, что она ужасна, потому что… Человечки называются мумзики. Мумзики живут в квартире, в моей. Любители чтения живут в книжном шкафу, сладкоежки в кладовке, чистюли в ванной, а те, кто увлекается пением и танцами, живут в телевизоре.
Сюжет книжки такой: один мумзик выпил семь капель из волшебной бутылки с валокордином, превратился в мумзика-в-переходном-возрасте. Наделал всем много гадостей, а потом опять стал хорошим. Вообще конец очень хороший.
Книга называется "Варенье без свидетелей".
Я отдала Игорю "Варенье" два месяца назад. Игорь обещал прочитать очень быстро, за один день, и вечером позвонить. Я понимаю, что у него и без "Варенья" много дел, но два месяца, по-моему, достаточный срок, чтобы один друг юности прочитал "Варенье" другого друга юности.
Два месяца, что я ждала его звонка, я мысленно называла Игоря "Он". "Он" превратился в самого главного человека в моей жизни.
И вот уже три дня (четыре вместе с заходом в детский сад к психологу) я разучиваю уверенную фразу "Ну что?". Или "Ну как?". Я настроена твердо и ни за что не убегу из приемной, потому что не смогу встать со стула, – кажется, я окаменела от волнения.
Любовь
Мою любовь к литературе невозможно описать словами – как будто у меня в жизни нет ничего, кроме книг, как будто я старая дева в спущенных чулках и ботинках на разные ноги, как будто… Я так хочу, так мечтаю стать писателем!.. Папа говорит, что главное отличие настоящей литературы от однодневок – это торжество духовности и красоты. Чтобы автор в конце не пожимал плечами: да-да, жизнь ужасна, а я что могу сделать?.. Иначе говоря, обязательно должен быть хороший финал, особенно внимательно нужно следить, чтобы хорошим героям достался хороший финал… плохим тоже, они же могут исправиться?..
Тут у меня все в порядке. В моем финале добро побеждает зло. Не исключено, что "Варенье без свидетелей" – почти что торжество духовности и красоты, почти что настоящая литература. Главный вопрос – какое имя будет на обложке: Суворова, или Гинзбург, или Суворова-Гинзбург.
Деньги
Деньги… так сказать, гонорар. Я не особенно мечтаю о славе, я больше мечтаю о гонораре. Я понимаю, что первая книжка никому не известного автора "Варенья без свидетелей" не может стоить дорого. Недорого тоже хорошо. Тогда я смогу небрежно сказать Аде: "Сегодня получила гонорар, купила себе кефир и булочку…"
Гонорар мне нужен как… как просто деньги и чтобы быть настоящим писателем. Чтобы… если честно, я ненавижу посудомоечную машину "Трио" и др. Др. – это другие технические описания, которые мне приходится переводить. Гонорар мне нужен, чтобы писать книжки с утра до вечера, вот.
– Проходите, Игорь Юрьевич вас ждет… – сказала секретарша.
– Я могу еще подождать… или лучше я в другой раз. Буду мимо проходить и тогда уже сразу к вам… – сказала я.
Со стороны Игоря Юрьевича очень неглупо продержать меня целый час в приемной, за этот час я, начинающий автор, поняла, что Игорь Юрьевич вовсе не мой друг юности, а Издательство, а я так себе, ерунда.
– Нет, Игорь Юрьевич сказал – пусть она заходит.
Ох, я… может быть, попросить, чтобы меня внесли вместе со стулом? А в конце моего визита нас со стулом вынесли на улицу?.. Иду, я иду…
– Машка, привет! – Не выходя из-за огромного стола, Игорь чмокнул воздух в мою сторону.
Папа говорит, что люди делятся на начальников и людей. Игорь – начальник. А папа всегда выходил из-за стола и усаживал посетителя в самое удобное кресло.
Я присела у стола в кресло, такое низкое, что я торчала из него коленями вверх, как из гамака, а моя голова почти лежала на столе, как будто я – говорящая голова без тела. И мне тут же показалось, что я нанимаюсь на работу и Игорь сейчас скажет: "Голубушка, вы нам не подходите…"
Игорь никогда не выглядит злым или обиженным, у него всегда такое аккуратное выражение лица, как будто он сообщает миру – "я хороший". Игорь похож на крупного красивого отличника, которого мама перед выходом из дома намыла и начистила.
Как нормальный человек может добиться такой стерильности, будто его только что выпустили из посудомоечной машины "Трио"?.. Такой прически волосок к волоску? А у меня на кофте свежее пятно от кофе… Можно попробовать незаметно закрыть пятно бусами.
– Отлично выглядишь, – нежно сказал Игорь, – и такой у тебя… э-э… оригинальный стиль… Пудель в тряпках.
– Ха, – сказала я, – ха-ха.
Я очень завидую людям, которые умеют так холодно посмотреть: какой еще пудель в тряпках, что вы себе позволяете?! А я всегда глупо хихикаю, чтобы никто не подумал, что мне обидно. Трусиха потому что.
– Сам ты в тряпках, – сказала я. – А если ты намекаешь, что я похожа на городскую сумасшедшую, то это мой стиль и…
– Солнышко, ты классная, ты – другая, ты – кино не для всех, – улыбнулся Игорь.
С Игорем невозможно поссориться, потому что он всегда со всем соглашается. Ну погоди же, ты еще не знаешь, что я не пудель в тряпках, а решительный пудель, пудель, который был у психолога, пудель, готовый на все, на то, чтобы прямо спросить "Ну как?". Или даже просто "Ну?!".
– Ну?! – сказала я, сохраняя независимое выражение лица. – То есть я хочу сказать: ну как?
– Да все в порядке, – опять улыбнулся он. Игорь так и будет улыбаться, пока я не уйду. А интересно, когда я уйду, он будет продолжать улыбаться или вдруг начнет корчить рожи, или… – А ты просто так, в гости зашла, мимо проходила?
– Да, я мимо… Игорь… я понимаю, что это литература и в этой области все очень тонко, нет четких оценок, но все-таки, как тебе… а?
Игорь молча смотрел на меня… Все ясно, "Варенье без свидетелей" ужасно, а не звонил он потому, что не хотел меня обидеть…
– Игорь… Я понимаю, что это вообще не литература, а "Варенье"… – промямлила я и вдруг, в точности как синяя рука в детской страшилке кричит "Отдай мое сердце!", заорала: – КАК тебе мое "Варенье"?!
– Какое варенье? – удивился Игорь. – Мымрик, может, тебе водички дать?
Ох!.. Я была готова к тому, что происходит с нами, писателями, на каждом шагу: мы ждем, что нам скажут: "Дорогая Маша, это ге-ни-ально, особенно в том месте, где…", а нам говорят: "Какой кошмар!" Но что он просто забыл…
Сейчас главное, чтобы Игорь не понял, что он забыл, а то ему станет стыдно, неловко… Обидеть Игоря легко.
– Какое варенье? Варенье. Варенье вкусное?.. – легко сказала я. – Сама варила. Терла, протирала. Ты забыл, а я волновалась, переживала, как тебе понравится мое варенье. В этой области все очень тонко, нет четких оценок, но все же апельсины с крыжовником… Оригинальный рецепт.
Игорь извиняющимся жестом показал – ах, забыл!
– " Машка, прости… вкусно, очень вкусно. Молодец, я и не ожидал, что ты такая кулинарка… Слушай, Мымрик, что ты все варенье варишь? А почему бы тебе что-нибудь не написать? В духе требований времени. Все пишут, а ты одна как дура…
– Что мне написать? – мрачно спросила я.
Игорь украдкой посмотрел на часы, и у меня тут же начало складываться впечатление, что сегодняшнее Дело Дня подошло к концу. Я попрощалась и вышла, но тут же вернулась и спросила, просто на всякий случай:
– Игорь. А чего он требует, этот дух?
– Ну… к примеру. – Игорь посмотрел на потолок, словно дух времени витал именно там. – К примеру… дети хотят знать все о сексе.
– Но при чем тут я? Я сказочные истории люблю читать… Секс на примере сказочных персонажей? – пошутила я.
– Хм, да?.. А что, пожалуй, интересный проект, – воодушевился Игорь. – Это будет бестселлер!
– Гетеросексуальные отношения Кая и Герды, – понимающе сказала я, – а еще гомосексуальные отношения Малыша и Карлсона. Можно назвать главу "Сделай свой выбор". Или возьмем, к примеру, Снежную королеву.
– А что Снежная королева?
– Как что? Зачем она хотела взять Кая во дворец? А?! Думаю, педофилия…
– Ты считаешь? – заинтересованно взглянул на меня Игорь.
– Ну, не без этого, – важно пояснила я. – Давай дальше. Мачеха и Золушка – инцест. Ах да, они же не родственники, но все равно в одной семье… Принц с туфелькой Золушки – фетишизм. Кот Базилио и Лиса Алиса – взаимная зоофилия.
– Да. – Игорь поощрительно улыбнулся. – А ты, оказывается, сечешь!
Я гордо кивнула – каждому приятно, когда он сечет в педофилии и фетишизме.
– Убойное название дадим! – закричал Игорь, немножко даже привскочив из-за стола. – Например, "Сказочные извращения"… или, или…
– Или "Сказочное свинство".
– Бестселлер, бестселлер! Карлсон – латентный гомосексуалист, Дюймовочка – лесбиянка… – бормотал Игорь как заведенный, как будто впал в транс.
Как все-таки приятно иметь дело с другом юности, который понимает тебя с полуслова, шутит с тобой совершенно на одной волне и даже шутливо впадает в транс.
– Давай подпишем договор, – сказал Игорь, выйдя из транса. – За две недели напишешь?
Ой… он, кажется, не шутит…
– Игорь… ты что, серьезно?!
– Еще как серьезно! Машка, я готов заплатить тебе за это очень приличный гонорар… – Он пошевелил губами, словно подсчитывая. – В общем, заплатить.
Ну вот, свершилось. У меня приличный гонорар. Значит, я приличный писатель. Ура, Дело Дня, ура-ура! Меня уже переполняют идеи: Голый король – типичный случай эксгибиционизма, Мальчик-с-пальчик – комплекс неполноценности. Интересно, какой гонорар?
– Игорь… – нерешительно сказала я, – а ты представляешь, что скажет папа? Если я… если я – такое!..