— А почему же он пошел нас провожать? Да еще ночью? Почему он не дома с женой?
— Почему, почему! — разозлилась Кира. — Откуда я знаю почему!
Леся покосилась на подругу. Кира так злилась только в том случае, если бывала раздосадована. А почему она раздосадована? Да ясно как белый день, потому что ей понравился этот самый Робин.
— Надо будет завтра же разузнать про него у Аньки! Она знает в поселке всех. И уж сможет порассказать нам про этого Робина Гуда и его личную жизнь немало интересного.
И все еще слегка покачиваясь, девушки пошли по узкой тропинке к дому. В самом деле это был дом Давида. Дверь в летнюю пристройку, которую отвели питерским гостьям, была открыта. И девушки были этому искренне рады. Иначе сами они могли бы ее искать хоть до утра. А так просто завалились в свои кроватки и заснули до самого утра.
Утро было солнечным. И открыв глаза, Кира невольно подумала, что именно таким и полагается быть всякому утру, с которого начинается отсчет ее новой великой любви.
Леся еще спала. Непостижимым образом она спала, не реагируя на вопли детишек за окном, затеявших во дворе игру, которая заключала в себе элементы жмурок и пряток и сопровождалась дикими воинственными воплями, когда кого-то брали в плен.
— Милые детишки, — зевнула Кира, выглянув во двор и немедленно получив за свое любопытство кожаным мячом по лбу.
В голове, которая и так после вчерашнего застолья не отличалась особой крепостью, мгновенно вспыхнул разноцветный фейерверк.
— Ой, тетя Кила! Пластите нас! — услышала она голос Игорька.
— Ничего, ничего. Играйте, детишки.
Последнее Кира договаривала, уже сползая по стенке в прохладный полумрак их безопасного убежища. Только тут она дала выход своим чувствам.
— Что случилось? — открыла наконец глаза Леся. — Что ты стонешь? Голова болит?
— Угу.
— У меня тоже. Наверное, это похмелье.
— Угу.
— Пивка бы сейчас.
— Угу.
— Но пива нету.
— Угу.
— Интересно, как на Кавказе лечат похмелье?
Похмелье лечили горячим бульоном. Собственно говоря, это был даже не бульон, а растопленный студень, сваренный из телячьих хвостов, копыт и головы. К нему полагалось кислое молоко — тан. И тертый чеснок, разведенный в небольшом количестве того же бульона. Поначалу подруги сомневались, что смогут проглотить хотя бы ложку этого хаша, так называлось блюдо, но, попробовав, неожиданно увлеклись. И сами не заметили, как опустошили целую глубокую миску.
После горячей пищи желудку стало комфортно, голова болеть перестала, и даже рассудок снова стал подавать о себе весточки. Пока еще очень скромные и даже робкие. Но лиха беда начало!
— И куда мы сегодня пойдем?
— Как куда пойдем? — удивилась Аня. — К Тамаре и пойдем. Свадьбу догуливать.
— Свадьба была у нее вчера.
Анька снисходительно усмехнулась. И за нее ответил Давид.
— Это у вас свадьба длится один день. А у нас бывает так, что на свадьбе гуляют целую неделю.
— Ну да!
— Все зависит исключительно от щедрости и хлебосольства самих хозяев.
— И долго будет длиться эта свадьба?
— Думаю, что дня два — это уж точно.
Все же сегодня у Тамары и ее мужа в гостях было вполовину меньше народу, чем вчера. Тут все тоже кушали хаш, запивая его водкой. Постепенно люди набирались сил для еще одного дня веселья, лица их розовели и разговоры становились все более громкими и оживленными.
Женщины устроились на одном конце стола, время от времени перекидываясь с мужчинами шуточками и тостами. Иной раз одна из женщин поднималась и присоединялась к беседе мужчин.