Герои рассказов этой книги - генералы и солдаты, архиереи и семинаристы, монахи и ученые, комиссары и крестьяне.
Эти рассказы не просто житейские истории, а наполненные комедийными и драматическими событиями судьбы людей. Смешное и грустное здесь тесно соседствуют, в своем сплетении порождая захватывающий сюжет повествования, потому-то книга читается на одном дыхании.
Несомненно одно: рассказы читаются легко, а вот расставаться с их героями трудно.
Содержание:
От автора 1
Красное Крещение (Рассказ-быль) 1
Победа над смертью 4
"На реках вавилонских…" 7
Погиб при исполнении (Некриминальная история) 8
Утешение в старости 11
Юродивый Гришка 14
Нерушимая стена 17
Божий странник 19
Вика с Безымянки 21
Колдовские сети 24
Безработный 26
Отшельник поневоле 27
Друзья 34
Путешествие в Антимир (Научно-фантастический рассказ) 37
Оборотень (Святочный рассказ) 40
Внук Шаляпина 43
Молитва алтарника (Святочный рассказ) 44
Соборный чтец 46
Командировка в иную реальность 46
Попутчик 49
Антисемит 50
Выбор невесты 52
Отчего курица спятила с ума? 54
Шутник, - или Рассказ о том, как установка американских крылатых ракет "Першинг-2" помогла провести отопление в Покровскую церковь 57
Нательный крестик 59
Высокая ставка 59
Штрихи к портрету архиепископа Пимена 60
Как я поступал в Духовную семинарию 61
Историческое событие 63
Я отпускаю его с миром 65
Собрание 66
Плавучий храм 66
Мы очень друг другу нужны 71
Разведчик 74
По щучьему велению 80
Возмездие 83
Чаю воскресения мертвых 86
Благоразумный разбойник 89
Очень важный поступок 90
Протоиерей Николай Агафонов
Преодоление земного притяжения
От автора
Чудесное всегда с нами рядом, но мы не замечаем Его. Оно пытается говорить с нами, но мы не слышим, наверное, оттого, что оглохли от грохота безбожной цивилизации. Оно идет с нами рядом, дышит нам прямо в затылок. Но мы не чувствуем Его, ибо наши чувства притупились бесчисленными соблазнами века сего. Оно забегает вперед и заглядывает прямо в глаза.
Но мы в упор не видим, так как ослеплены своим ложным величием, величием человека, могущего горы переставлять без всякой веры, лишь с помощью бездушного технического прогресса. А если иногда мы это Чудесное увидим, то спешим обойти Его стороной, сделать вид, что не заметили, так как в тайнике своего существа догадываемся, что хлопот с Ним не оберешься. На подсознательном уровне мы понимаем, что, приняв Это Чудесное как реальность нашей жизни, мы должны изменить и свою жизнь. Расстаться со всем привычным и уютным. А вот это-то тяжелее всего.
Современного человека почему-то более интересуют бесконечные глубины холодного космоса, чем глубины собственной бессмертной души. Его волнует вопрос, есть ли условия для каких-нибудь форм биологической жизни на Марсе, но при этом он не задает себе вопросы, есть ли жизнь после смерти, а если есть, то какие условия этой жизни?
Для того чтобы выйти в открытый космос, летательному аппарату необходимо преодолеть земное притяжение. Человек научился преодолевать это притяжение, сжигая первую, вторую, а затем и третью ступени ракетоносителя.
Но еще задолго до начала эры космонавтики Церковь научила человека преодолевать греховное притяжение, выводя его к высотам Царства Небесного. Для этого также необходимы три ступени: вера, надежда и любовь.
Герои моих рассказов в разной степени, но все же пытаются преодолеть притяжение греха, а уж как это у них получается - судить вам, мои дорогие читатели.
Протоиерей Николай Агафонов.
Красное Крещение (Рассказ-быль)
Отец Петр встал коленями на половичок, постланный на льду у самого края проруби, и, погрузив в нее большой медный крест, осипшим голосом затянул:
- Во Иордане крещающуся Тебе, Господи…
Тут же молодой звонкий голос пономаря Степана подхватил:
- Троическое явися поклонение…
Вместе с ними запели Крещенский тропарь крестьяне села Покровка, толпившиеся вокруг купели, вырубленной в виде креста. К моменту погружения креста вода успела затянуться тонкой корочкой льда, так как январь 1920 года выдался морозный. Но тяжелый крест, с хрустом проломив хрустальную преграду, продолжая в движении сокрушать хрупкие льдинки, чертил в холодной темной воде себе же подобное изображение.
Во время пения слов "И Дух, в виде голубине, извествоваше словесе утверждение…" Никифор Крынин, сунув руку за пазуху, вынул белого голубя и подбросил его вверх, прихлопнув ладонями. Голубь, вспорхнув, сделал круг над прорубью, полетел к небу. Крестьяне провожали голубя восторженными, по-детски обрадованными взглядами, как будто в самом деле в этом голубе увидели Святого Духа. Как только закончился молебен и отец Петр развернулся с крестным ходом, чтобы вернуться в церковь, толпа весело загомонила, бабы застучали ведрами и бидонами, а мужики пошли ко второй проруби, вырубленной в метрах двадцати выше по течению, чтобы окунуться в Иордань. Речка Пряда в этот день преобразилась в Иордань, протекающую за тысячи верст отсюда, в далекой и такой близкой для каждого русского сердца Палестине.
Пономарь Степан, подбежав к отцу Петру, сконфуженно зашептал:
- Батюшка, благословите меня в Иордань погрузиться.
- Да куда тебе, Степка, ты же простывший!..
- В Иордани благодатной и вылечусь от хвори, - с уверенностью произнес Степан. В глазах его светилась мольба, и отец Петр махнул рукой:
- Иди…
Подул восточный ветер. Снежная поземка, шевеля сухим камышом, стала заметать следы крестного хода. Когда подошли к церкви, белое марево застило уже все кругом, так что ни села, ни речки внизу разглядеть было невозможно.
Отец Петр с Никифором и певчими, обметя валенки в сенях и охлопав полушубок от снега, ввалились в избу и сразу запели тропарь Крещению. Батюшка, пройдя по дому, окропил все углы крещенской водой. Затем сели за стол почтить святой праздник трапезой. Прибежавший следом Степан, помолившись на образа, присел на краешек лавки у стола. Вначале все молча вкушали пищу, но после двух-трех здравиц завели оживленную беседу. Никифор мрачно молвил:
- Слышал я, у красных их главный, Лениным вроде кличут, объявил продразверстку, так она у них называется.
- Что это такое? - заинтересовались мужики.
- "Прод" - это означает продукты, ну, знамо дело, что самый главный продукт - это хлеб, вот они его и будут "разверстывать", в городах-то жрать нечего. - Что значит "разверстывать"? - взволновались мужики, интуитивно чувствуя в этом слове уже что-то угрожающее.
- Означает это, что весь хлебушек у мужиков отнимать будут.
- А если я, к примеру, не захочу отдавать? - горячился Савватий. - У самого семеро по лавкам - чем кормить буду? Семенным хлебом, что ли? А чем тогда весной сеять?
- Да тебя и не спросят, хочешь или не хочешь, семенной заберут, все подчистую, - тяжко вздохнул Никифор. - Против рожна не попрешь, они с оружием.
- Спрятать хлеб, - понизив голос, предложил Кондрат.
- Потому и "разверстка", что развернут твои половицы, залезут в погреба, вскопают амбары, а найдут припрятанное - и расстреляют, у них за этим дело не станет.
- Сегодня-то вряд ли они приедут - праздник, а завтра надо все же спрятать хлеб, - убежденно сказал Савватий.
- Это для нас праздник, а для них, супостатов, праздник - это когда можно пограбить да поозоровать над православным людом. Но сегодня, думаю, вряд ли, вон метель какая играет, - подытожил встревоживший мужиков разговор Никифор.
Тихо сидевшая до этого матушка Авдотья, жена отца Петра, всхлипнула и жалобно проговорила:
- От них, иродов безбожных, всего можно ожидать, говорят, что в первую очередь монахов да священников убивают, а куда я с девятью детишками мал мала меньше? - и матушка снова всхлипнула.
- Да вы посмотрите только на нее, уже живьем хоронит, - осерчал отец Петр. - Ну что ты выдумываешь, я че, в революцию, что ли, их лезу. Службу правлю по уставу - вот и всех делов. Они же тоже, чай, люди неглупые.
- Ой, батюшка, не скажи, - вступила в разговор просфорница, солдатская вдова Нюрка Востроглазова. - Давеча странница одна у меня ночевала да такую страсть рассказала, что не приведи Господи.
Все сидевшие за столом повернулись к ней послушать, что за страсть такая. Ободренная таким вниманием, Нюрка продолжала: