Желябов и Перовская посмотрели на Гельфман, которая выполняла роль казначея группы. Во взгляде Перовской промелькнула откровенная злоба. Она заметила, как пялились на неё эти самцы. Так и увиваются вокруг этой похотливой кошки, которая, не стесняясь, выпячивает свои женские прелести. По правде говоря, у неё самой иногда появлялось желание схватить эту Гесю за грудь и…Она давно бы отослала Гельфман от греха подальше, если бы не поразительная способность той находить деньги для партии.
- Сколько именно тебе нужно? – спросила Геся.
- С учётом взрыва, который мы готовим на Малой Садовой – около двух тысяч рублей.
- Деньги будут послезавтра, - слегка улыбаясь, сказала Геся, обращаясь к Желябову.
- Хорошо. Сколько времени нужно, чтобы закончить подкоп на Малой Садовой?
- Тоже около месяца, - ответил Михайлов. Из-за большой физической силы его использовали на всех земляных работах.
- Мы решили подготовить взрыв на Малой Садовой потому что знаем, что по воскресеньям царь там проезжает, когда направляется на смену караула в Михайловском манеже и возвращается обратно. Но, учитывая наш предыдущий опыт, я предлагаю подрыв дороги сделать запасным, а основную задачу возложить на метальщиков снарядов: Гриневицкого, Рысакова, Михайлова, Емельянова.
Желябов сделал паузу, проверяя реакцию слушателей. Возражений не было.
- Они будут метать снаряды по очереди: не получится у одного, бросает другой; не получиться у второго – бросает третий, на крайний случай - четвёртый. Главное – нужно определить места, где поставить метальщиков.
- Когда я следила за проездом царя, то обратила внимание что его карета при повороте с Инженерной на Екатерининский канал - замедляет ход, - сообщила Перовская. – Здесь и можно расставить метальщиков.
Кибальчич продолжал стоять у окна, не вслушиваясь особенно в разговор. Всё, что касалось его, уже было решено. Он посмотрел на сидевшую за столом напротив Гесю. Черный локон волос выбился из её прически и свесился вдоль пухлой щеки, почти касаясь отложного белого воротничка. Гельфман, ощутив его взгляд, подняла голову и посмотрела, улыбнувшись. На её щеках образовались ямочки. "Прямо Эсфирь какая-то", - подумал он и почувствовал, как напрягается некая часть его тела.
- Андрей, я, пожалуй, пойду, - сказал он и наткнулся на злой взгляд Перовской. "Как всегда, всё заметила, вобла".
- Конечно, - с удовольствием сказал Желябов, который чувствовал себя некомфортно в присутствии Кибальчича. – Займись сборкой снарядов как можно быстрее, их ещё нужно будет испытать, - не преминул он дать указание.
Кибальчич кивнул всем, вышел в переднюю, надел пальто и шапку и стал спускаться по лестнице. Он не питал иллюзий и понимал, что убийство императора не приведёт к восстанию, как об этом заявлял Желябов. Вместо одного царя придет другой, ещё более деспотичный. Их схватят, и Желябов уже на суде будет всячески себя выпячивать. Если ему, Кибальчичу, удастся статься в живых, он покончит с революционной деятельностью и посвятит себя изобретательству. Недавно ему пришла в голову идея ракетного летательного аппарата, на котором можно будет долететь до других планет.
В дверях подъезда он столкнулся с Саблиным.
- Жандармы! Там! – Саблин махнул рукой в сторону проходного двора.
- Сколько?
- Видел пятерых.
Кибальчич быстро достал револьвер.
- Я их задержу. Предупреди товарищей. Пусть уходят.
Он подбежал к круглому тоннелю и спрятался за выступом. Когда на фоне противоположного входа появились характерные силуэты в шинелях, шапках, с шашками, он быстро выстрелил два раза подряд из своего энфилда. Полицейские, также спрятавшись за выступ, открыли беспорядочную стрельбу из смит-вессонов. Пули звенели рикошетами, выбивая искры из стен тоннеля. Кибальчич изредка отвечал двумя подряд выстрелами, меняя положение, чтобы противник думал, что стреляют двое. Проход был узкий, сунуться в него не посмеют. Но наверняка уже выслали двух человек в обход. Ничего, время у него ещё было.
В это время в квартире лихорадочно собирали нелегальную литературу и номера "Народной воли".
- Все уходим – распорядился Желябов. – Геся, ты остаёшься. Официально квартиру снимаешь ты; Саблину лучше уйти, поскольку вы с ним в браке не состоите, а время уже позднее.
Оставшись одна, Геся прислушивалась к выстрелам, которые скоро стихли. Что там с Николаем? Он ей нравился – такой спокойный рассудительный, умный. Как он сегодня всё объяснил, даже Рысаков понял. И сколько надо знаний, чтобы сделать метательные снаряды. А как он на неё сегодня смотрел! Она сразу поняла, чего он хочет. Что ж она не против. От неё не убудет. А может они начнут вместе жить и даже поженятся.
Раздался громкий стук в дверь, и женщина вздрогнула. Документы у неё были в порядке, ничего запрещённого в квартире не было, но встречаться с жандармами всегда малоприятно.
Отперев дверь, она отступила назад и в сторону, чтобы ворвавшиеся жандармы не сбили с ног. Однако на пороге появился небольшого роста господин в длинной синей бекеше с бобровым воротником и бобровой же шапке.
- Ребе Элиэзер! – воскликнула Геся.
- Шолем, Геся, - поздоровался мужчина, снимая пальто и шапку.
- Шолем, ребе, но я ждала вас только завтра. Даже угостить нечем.
- А я к тебе не за угощением. Проезжал по улице, услышал выстрелы и решил навестить, посмотреть всё ли в порядке. Кто это так лихо отстреливался?
- Кибальчич.
Что-то в голосе девушки привлекло внимание мужчины, и он внимательно на неё посмотрел.
- Можешь не волноваться за молодого человека, он убежал. Жандармы побежали за ним, но им его не догнать. Расскажи ка лучше, что сегодня решили твои приятели-революционеры.
Геся подробно рассказала о собрании наблюдательного отряда.
- Азохен вей! – воскликнул мужчина. – Да что вам такого плохого сделал этот царь, что вы его так хотите убить?
- Но, ребе, вы же знаете, что мы думаем не о себе, а о благе народа. Царь – деспот, угнетающий наш народ…
- Какой деспот? Какой народ? – прервал её мужчина. Да для нашего народа этот царь сделал больше, чем царь Соломон для наших предков. Кем бы я был при его отце? Из-за черты оседлости сидел бы в Орше и торговал мануфактурой, как и твой отец Меер в Мозыре. А сейчас мы - Поляковы, Штиглицы, Коганы – владеем банками, железными дорогами, заводами, можем жить, где хотим, а в обеих столицах действуют наши общины!
- Но, ребе, вы же сами давали деньги на подготовку взрывов! – воскликнула Геся. В полном недоумении она сидела, наморщив лоб и подняв брови.
- Да, давал. И дам ещё. А вы кого-нибудь убили? Кроме этих несчастных солдат в Зимнем Дворце? Кстати – вчерашних крестьян, представителей того самого народа, о благе которого вы так заботитесь.
Геся сидела молча в полной растерянности.
- Ладно, такие сложности не для твоего ума. Но, допустим, убьёте вы царя и что дальше?
- Андрей говорит, что народ поднимет восстание и сметёт царское правительство.
- Шлимазл этот твой Андрей. Восстания никакого не будет, а будет то, что вас переловят, перевешают, перестреляют. А царём станет этот мужиковатый цесаревич, ненавидящий своего отца и его реформы. Думаешь, нам станет лучше?
- Так что надо делать? – недоумённо спросила девушка, не в силах уследить за хитросплетениями мысли Полякова.
- Нужно объяснить твоим приятелям, что если уж взрывать, то всех Романовых разом, когда они соберутся в одном месте. Тогда, действительно, воцарится хаос и у нас будет не Александр Третий, а … - Поляков остановился, чуть не сказав лишнего, а затем продолжил: - И сделать это должен человек, которого революционеры уважают. Например, Кибальчич. А твоя задача – убедить его. Ты ведь сможешь это сделать своими, женскими средствами, шейне мейдалэ?
Поляков положил ей руку на округлый живот и притянул к себе. Геся, охнув, прижалась к нему. Нужно было отрабатывать деньги.