- Матерно лаяться умеешь? Царю своему послужить хочешь? Тогда прямо сейчас поднимайся к Блюментросту с Бидлоо и обложи их, да так, чтобы я здесь слышал. Вот только хилый ты какой-то… есть у тебя знакомый, чтоб был здоров, как Миних, или даже более?
- Есть, брат мой меньший Федька, но только он умишком-то не очень силен. Зато на кулачках ой как горазд драться!
- Вот это нам как раз и надо. Значит, говоришь этим коновалам, что отныне не они решают, что мне есть, когда лежать, а когда вставать. Их дело теперь только поддакивать, а коли не поймут, то я прикажу пообщаться с ними твоему брату Федору. Все понял? Сначала - к шарлатанам, то есть медикам, потом бульон, потом одежда. Потом зови сюда брата. Вперед, Афанасий! За мной верная служба не пропадет.
Разыгранная мизансцена по идее должна была способствовать выполнению сразу нескольких задач. Перво-наперво следовало удалить от царственного тела Блюменпоста и Бидлоо, потому как они имели возможность его внимательно изучить. А теперь мало ли, вдруг кто-нибудь из них обнаружит отличие, которое пропустили специалисты Центра? Нет уж, пусть лечат кого угодно, но только не императора. Тем более что помирать он, Новицкий, то есть отныне уже Романов, пока не собирается, и обращаться за помощью к этим людям нет никакой нужды, даже если случайно прихворнешь.
Следствием удаления лейб-медиков могло стать возвышение Шенды Кристодемуса, и это вполне соответствовало планам Сергея. Потому как если требуется внедрить в общественное сознание не самую близкую к истине версию какого-нибудь события, то желательно, чтобы этих версий было не меньше двух, причем как можно основательнее противоречащих друг другу. Ведь если вариант будет только один, то народ просто из чувства противоречия придумает свой, отличный от официального. И где гарантия, что он случайно не окажется близок к правде?
Если же изначально версий будет две, то обществу не возникнет никакой нужды что-то придумывать - выбирай любую и отстаивай ее с битьем хоть себя в грудь, хоть оппонента по морде.
Так вот, теперь этих самых версий и получалось ровно две. Первая - царя исцелил ангел, вторая - это сделал маг и волшебник Кристодемус. Сам он уже вроде настаивал именно на втором варианте, так и флаг ему в руки! Ведь теперь у грека, если, конечно, он поведет себя правильно, резко повысится количество пациентов. Правильное же поведение подразумевает отстегивание некоего процента его императорскому величеству, о чем целителю в ближайшее же время намекнут. Ну не совсем же этот Кристодемус дурак, чтобы не понимать - в противном случае православная церковь быстро покажет ему, что бывает на Руси за сношения с дьяволом.
Ибо Долгоруковы очень неохотно и помалу давали Петру деньги, а в ближайшее время предстояли расходы. Разумеется, сильно много с этого целителя не получишь, но ведь он не единственный источник предполагаемого финансирования.
Кроме того, Сергей собирался посмотреть, кто из его ближайшего окружения будет исполнять императорские приказы с энтузиазмом и не раздумывая, а кто - наоборот.
Наконец, была еще одна причина. За полтора года в Центре Сергей свыкся с тем, что постоянная и строжайшая самодисциплина есть первейшая жизненная необходимость, но теперь, когда он наконец-то вырвался на волю, ему просто нестерпимо захотелось хоть чуть-чуть, да похулиганить.
Глава 4
Вот и подошел к концу мой первый день в новом мире, подумал молодой человек, которого еще сутки назад все называли Сергеем Новицким, а теперь уже двадцатый час подряд занимающий место Петра Алексеевича Романова, российского императора. Замена произошла около четырех утра по местному времени, а сейчас до полуночи осталось несколько минут, и наступит двадцатое января.
Сделано было за этот длинный день даже чуть больше, чем планировалось в Центре. Причем превышение получилось за счет прямого нарушения полученных там инструкций. Сергею было велено доставать контейнер из подвала только тогда, когда его положение окончательно упрочится, и можно будет вплотную приступать к монтажу маяка, дабы исключить риск утери оборудования или попадания его в чужие руки. Если же по каким-то причинам на месте Петра Второго усидеть не удастся, то Новицкому предписывался побег с последующим поднятием восстания по поводу того, что он, молодой император, захотел дать народу волю, но этому воспротивились бояре. В свое время нечто подобное почти получилось у Пугачева, но ведь Новицкий куда меньший самозванец, чем был Емельян, да и знает побольше. В этом случае контейнер должен быть извлечен уже после успеха данного восстания. Именно из этих соображений груз при переносе был ориентирован в подвал, а не в комнату, где лежал Петр.
В свое время, получив такие инструкции, Сергей спокойно кивнул, но уже тогда подумал, что выполнять такое - это фигушки. Рисковать своей жизнью ради неполного центнера каких-то железяк? Спасибо, обойдемся. Да и вообще проливать чью-то кровь из-за этого тоже ни к чему. Если не выйдет поцарствовать, то можно будет спокойно поискать и какое-нибудь другое непыльное место в той жизни.
В общем, Новицкий решил переправить контейнер в место своего более или менее постоянного обитания как можно скорее. Ну, а если придется бежать - почти все содержимое можно бросить. Конечно, ему сильно хотелось выполнить им самим возложенную на себя миссию, хоть и очень похожую на ту, что планировал Центр, но все же немного отличающуюся от нее. Однако это следовало делать без фанатизма. То есть получится - хорошо, даже просто замечательно. Нет - переживем, хотя и с небольшим сожалением. Все равно ведь перекошенную рожу Саломатина, когда он поймет, что именно сделал отправленный им в прошлое парень, увидеть не удастся даже в случае успеха.
Афанасий Ершов, с энтузиазмом наорав на лейб-медиков и организовав приготовление бульона, помог императору одеться, после чего с высочайшего разрешения отправился за братом, коего он и привел в Лефортовский дворец около двух часов пополудни. Поначалу слова лакея о выдающейся физической силе Федора показались Сергею преувеличением - представленный роста был всего чуть выше среднего и не так чтобы уж очень широк в плечах. Но, присмотревшись, Новицкий понял свою ошибку. Сравнительно невысоким брат Афанасия казался из-за сутулости, а также коротких кривых ног. Руки у него реально доставали до колен и кончались такими узловатыми клещами, при взгляде на которые любые мысли о недостаточной силе их обладателя отпадали напрочь. Но на всякий случай Сергей уточнил:
- Федя, ты шесть пудов унесешь?
- Унесу, государь, - попытался поклониться Федор. - И семь унесу. И восемь тоже осилю, но это уже недалеко, не более версты.
- Отлично. Тогда пока вот тут посиди, а ты, Афанасий, быстро принеси сюда лом или кирку.
Через пятнадцать минут все трое были уже в подвале, и Сергей показал, где начинать рушить каменную кладку. Несколько несильных ударов - и на свет божий показался ржавый железный угол. Вообще-то контейнер был титановым, но его покрытие специально сделали под ржавчину.
Вскоре ящик был освобожден от камней, и Федор, крякнув, без посторонней помощи закинул его на спину, а потом бодро втащил на второй этаж.
- Что это? - с опаской спросил Афанасий, когда контейнер был поставлен в дальний от двери угол.
- Это клад, спрятанный во дворце еще Александром Даниловичем Меншиковым. Но только… Афоня, Федя - об этом никогда и никому ни полслова, даже на исповеди! Поняли? Будете и дальше мне верными слугами - сам скоро покажу, что там спрятал светлейший князь. А пока выйдите, встаньте у дверей и никого сюда не пускайте, пока я не скажу, что можно.
Кодовый замок, замаскированный под заклепки, сработал нормально, и Сергей откинул крышку. Первым делом из контейнера был извлечен наган - просто потому, что он лежал сверху. Пока Новицкий не считал ситуацию настолько угрожающей, чтобы револьвер стал предметом первой необходимости, но с ним было как-то спокойней. Петли пяти верхних пуговиц камзола были уже слегка потерты, над этим молодой человек лично потрудился сразу, как только получил это похожее на шинель одеяние. Теперь распахнуть верхнюю часть при необходимости можно было одним рывком, не тратя времени на расстегивание. Эрзац-кобура из двух шелковых платков и куска веревки, ободранной с какой-то портьеры, тоже была готова. Заняться этим рукоделием пришлось из-за лимита веса - при наполнении контейнера экономили каждый грамм, и ничего, что можно было хоть как-то сделать в восемнадцатом веке, туда не попало.
Сергей проверил, удобно ли доставать оружие, после чего застегнул камзол и вынул то, ради чего он, собственно, и затеял досрочное извлечение контейнера из подвала. С виду эта вещь напоминала небольшую тонкую книгу в кожаном переплете, с золотым православным крестом посередине и буквами ОАА снизу, выполненными в старославянском стиле. Внутри же находился обычный планшетный компьютер, только в исполнении милитари. Буквы по идее означали "Откровения апостола Андрея", и несколько подходящих текстов действительно имелись в планшете. Это был один из самых необходимых для выполнения задания приборов, поэтому Центр даже пошел на дублирование - второй точно такой же планшет, только замаскированный под икону, лежал на самом дне. Его Новицкий доставать не стал. Он и "книгу" вытащил вовсе не из желания немедленно приступить к исполнению инструкций Саломатина. Нет, на ближайшие несколько дней у Сергея были несколько иные планы, и планшету в них отводилась немалая роль.
За дверью послышался какой-то шум, потом раздался выкрик Федора:
- Осади, барин, не доводи до греха!
- Что там? - спросил Сергей, подойдя поближе. - А, генерал-аншеф… Христофор Антонович, не обижайся на Федора, это я ему приказал никого не пускать, а про то, что тебе можно без доклада, сказать забыл.