Клею понадобилось сделать над собой усилие, чтобы не броситься внутрь очертя голову, а войти не торопясь, с напускной непринужденностью. Приемная представляла собой бункер с цементным полом, стенами из железобетонных блоков и стальными дверями. Никаких окон, низкий потолок, скудное освещение. Не хватало лишь мешков с песком да оружия. За длинным казарменным столом сидела секретарша, одновременно разговаривавшая по двум телефонам. Не глядя на Клея, она бросила:
– Он будет через минуту.
Тэлмадж Экс оказался мужчиной лет пятидесяти, без единого грамма жира в жилистом теле и без намека на улыбку в старчески морщинистом лице, со взглядом больших глаз, израненным десятилетиями, проведенными среди уличных бандитов. Держался он настороженно. У него была очень черная кожа и очень белая одежда: туго накрахмаленная хлопчатобумажная рубашка и такие же рабочие брюки. Черные солдатские ботинки сияли, как два маленьких солнца. Череп – тоже, на нем не было ни единого волоска.
Когда они вошли в его выгороженный из приемной кабинет, он указал на единственный стул и закрыл дверь.
– Бумаги! – коротко бросил он. Видимо, светская беседа не была его сильным местом.
Клей протянул необходимые бумаги. Тэлмадж Экс прочел каждое слово на каждой странице, подписанной с трудом поддающимся расшифровке из-за наручников именем Текилы Уотсона. Клей заметил, что Экс не носил ни очки, ни часы. Время здесь принято было оставлять за порогом.
– Когда он это подписал?
– Как видите, бумаги датированы сегодняшним днем. Я встречался с ним в тюрьме часа два назад.
– Вы его адвокат? – спросил Тэлмадж Экс. – Официально назначенный?
Этому человеку не раз приходилось иметь дело с уголовным правосудием.
– Да. Назначенный судом от Бюро государственных защитников.
– Там все еще заправляет Гленда?
– Да.
– Мы отвлеклись. – Видимо, подобного отступления ему показалось достаточно.
– Вы знали об убийстве? – спросил Клей, доставая из портфеля блокнот.
– До того как вы позвонили час назад, не знал. Было известно только, что Уотсон ушел во вторник и не вернулся. Мы понимали: что-то случилось, но с ними всегда что-нибудь случается, нам это не в новинку. – Экс выговаривал слова медленно и четко, часто моргал, но взгляда не прятал. – Расскажите мне, что стряслось.
– Только конфиденциально, ладно?
– Я его наставник. И духовник. Вы его адвокат. Все сказанное в этой комнате здесь и останется. Идет?
– Согласен.
Клей подробно поведал обо всем, что ему удалось разузнать, в том числе изложил версию случившегося, услышанную от самого Текилы. Официально и по этическим соображениям он не должен был никому раскрывать содержание заявления своего клиента. Но какая уж тут этика? Тэлмадж Экс знал о Текиле Уотсоне неизмеримо больше, чем Клей мог бы узнать когда бы то ни было.
По мере того как Клей разворачивал перед ним цепочку событий, Тэлмадж Экс все больше сникал и наконец закрыл глаза, подняв лицо к потолку, словно хотел узнать у Господа, почему это произошло. Казалось, он глубоко ушел в свои мысли.
Когда Клей закончил, Экс спросил:
– Чем я могу помочь?
– Мне бы хотелось увидеть его личное дело. Он меня уполномочил.
Папка с делом Текилы Уотсона лежала на столе перед Тэлмаджем Эксом.
– Чуть позже, – ответил он. – Сначала поговорим. Что бы вы хотели узнать?
– Начнем с биографии. Откуда он родом?
Тэлмадж, готовый оказать любую помощь, снова смотрел прямо в глаза Клею.
– С улицы, оттуда же, откуда мы все. К нам его направила социальная служба. Безнадежный случай. Никакой семьи, заслуживающей упоминания.