Огнетрубники, похоже, вошли в раж. Их начинает пьянить Голос Перуна, охватывающий каждого слава во время битвы, когда разум трезв, но в теле играет неимоверная сила, и буйное веселье переполняет душу… Бах! Бах! Бах! Трубы бьют одним залпом за другим, но вот темп их выстрелов начинает снижаться. В чём дело? Вольха всмотрелся, и понял причину: трубы бьют огнём. Значит, нагреваются. От непрерывного извергания пламени сталь накалилась, и это подтверждается маревом дрожащего воздуха над ними. Да и подносчики зарядов затихли, больше не бегают от возков, в которых происходят снаряжение огненных труб… Значит… Рука стиснула верный длинный меч, так как майя, уловив заминку в непрерывной стрельбе больших огнебоев вновь рванулись вперёд. Только было их куда меньше: трубы постарались на славу, сократив количество противника едва ли не в половину. Но и тех, что осталось, хватало для битвы со славами с лихвой… Но и тут славы смогли удивить врага. Теперь и у них грохнули барабаны, и по их сигналу пешцы шагнули вперёд, вскидывая своё оружие к плечу. Залп! Словно кто-то на небе порвал исполинскую ткань. Дробный треск выстрелов ручниц вновь разодрал едва успевший успокоиться воздух, и передние ряды майя рухнули, как скошенные. Первые шеренги пешцов резко развернулись лицом к товарищам, и зашагали в глубь строя, на ходу что-то делая со своим оружием. Второй точно такой же рвущийся залп, снова поворот, и третий, и четвёртый… А когда те, что стреляли первыми, вновь оказались впереди – опять грохнули ручницы. Пешцы, уходя в строй, перезаряжали своё оружие, и когда до них вновь доходила очередь оказаться в первых рядах, их оружие уже вновь было готово к бою… Но и майя, невзирая на ужасающие потери и горы трупов разной сохранности рвались вперёд, ибо отличались полным презрением к жизни. И вот уже запрокинулся от метко пущенного дротика один стрелок, другой… Но сомкнув плечи их товарищи стреляют, и валятся снопами в кровь и грязь их враги, а раненых славов тащат в тыл специальные люди… Бах! Бах! Вновь вступили в дело остывшие за это время большие огнебои. На этот раз они ведут огонь не через головы пешцов, а задрали свои хоботы к небу. И теперь в голубой вышине расцветают невиданные дымные облака, из которых на землю вместо дождя летит смерть… Вот же! Засмотрелся! Едва не прозевал! Выругался про себя Вольха, повинуясь еле слышному за ужасающих грохотом и треском огнебойного оружия сигнал командира. Ну вот пришёл и наш час! За честь поруганную! За товарищей съеденных заживо! За сожжённые поля и мирных жителей – за Землю Славов, вперё-ё-ёд!!! Бык глухо, страшно заревел, мотнул увенчанной клинками маской, двинулся вперёд, повинуясь команде своего наездника. Длинные зубчатые копья разом опустились вперёд, утвердившись в специальной рогатке седла и уперевшись в грудь всадника концом, увенчанным плоским набалдашником. Всё быстрее и быстрее… Мрачный запах крови, кислый от валящихся по земле внутренностей, разъярили быков выше всякой меры. Опьяневшие от крови туры уже с трудом подчинялись своим всадникам. Но тупой клин мчался по-прежнему монолитно, набирая скорость… Удар, тут же второй, третий! Рывок, копье летит в сторону вместе с нанизанными на них корчащимися телами, взмывает вверх длинный узкий клинок, и падает, падает сверкающей молний вниз, рассекая ткань доспехов, дерево щитов, и хрупкую плоть с высоты седла… И уже сам Вольха опьянён смертью, и сам воин смерть для майя… Хмельная дикая сила бушует в воине, непрерывно взметается меч, кто-то прыгает на круп быка, обхватывает залитыми кровью руками шею воина, пытается проткнуть кольчужную сетку, соединяющую глухой шлем с панцирем каменным ножом, разлетающимся на куски, и шипастый кулак , брошенный не глядя, вонзает свои иглы прямо к глаза смельчака, кулём валящимся прямо под ноги зверям. И быки уже прут, взбесившись от битвы, неумолимо и страшно, топча полунагих майя, пронзая их своими рогами, рассекая лезвиями масок… И сверкающий алым от крови мечом непрерывно бьёт всадник врага своим оружием… Мчащийся впереди командир вдруг вытянул руку в сторону – Вольха едва сообразил, что тот приказывает начать Колесо Смерти. Сейчас тяжёлые всадники начнут заворачивать своих быков, рассекая врага на части, гоня их под огненное оружие пешцов… Но он уже знал, что битва выиграна. И дальше будет уже агония…
…- Княже, орёл прилетел с донесением!
Ратибор в волнении приподнялся в кресле, глядя на отрока, подающего ему клочок пергамента. Ухватил, развернул, пробежал глазами буквицы, и на его лице отразилось безмерное облегчение, он окончательно встал со своего места, и громким голосом объявил Совету:
- Стан, воевода пеших воинов, докладывает – осада Жаркого Града снята. Враг уничтожен практически полностью. Взято в плен две тысячи. Убито - свыше трёхсот тысяч. Остальные бежали. Рассеявшись по пустыне. Кипчаки ведут погоню.
- Гой Да! Гой Да! Гой Да!
Взорвался зал радостными криками, а князь обратился к гридням, стоящим в карауле у входа:
- Послать гонцов по граду и в прочие места – победа!
Те кивнули, исчезли за массивными дверьми. Выждав, пока буря эмоций немного стихнет, Ратибор вновь открыл рот:
- Первую битву мы выиграли, братья. Пора заканчивать.
Воцарилась тишина – не все поняли, о чём только что сказал князь. А тот повторил:
- Вторая рать готова к походу. Не в обычаях славов обиды спускать. Иду на вы!..