- Колоссально! - восхищенно произнес Дмитрий Николаевич. - И как с таким великим багажом знаний вы до сих пор не подсидели меня? Но я, клизма ты наша доморощенная, пополню твой запас! Без этой БЧ наш грозный крейсер сразу превращается в беззубую калошу! Способную лишь катать таких идиотов, как ты, в подводных круизах. Половина торпедистов мучается с зубами! Но в мед-блоке доктора застать невозможно, потому что они изволят опочивать в каюте! На камбузе тараканы на голову сыплются! А в носовом кубрике я видел большую серую мышь. Известную вам как крыса! Так до каких пор, я тебя спрашиваю, ты будешь шататься без дела по лодке?! Где работа? Где результат?
- Я… - невнятно бормотал Артем, еще не совсем представляя, чем закончить.
- Исчезни с глаз! - оборвал его Дмитрий Николаевич. - И займись делом.
Ух ты! А полегчало-то как! Ухмыльнувшись, он осмотрел притихший центральный пост.
"Работу ему давай! - злобно раздувался Артем, пробираясь в медблок. - Будет тебе работа! Надо взять ведро с мышьяком и высыпать у двери капитанской каюты! Пусть переступает, и двадцать раз подумает, прежде чем мне своими крысами в нос тыкать. Это же какая гнилозубая жаба на меня настучала? Если командир сказал, что с зубами мучается половина боевой части, значит, нашелся всего один ненормальный с лишними зубами. Потому что, будь их двое, было бы сказано, что в зубных конвульсиях бьется вся БЧ".
- Молодой человек!
Артем удивленно оглянулся. Перед ним стоял и смущенно улыбался седовласый старичок, о котором все забыли.
- Молодой человек, вы не подскажете, где здесь туалет?
Доктор на мгновение задумался. До него не сразу дошло, что у такого родного слова, как гальюн, есть синонимы. В другой раз, возможно, Артем с пониманием отнесся бы к несчастному дедушке, но сейчас, как говорится, тот попал ему под горячую руку.
- А вы ныряйте в эти дырочки с лючочками, - ехидным голосом начал он наставлять старичка. - Они называются переборочками. И так прямо и прямо. Нырнете восемь раз, там он и будет, родимый. Только почитайте вначале инструкцию, какой винтик за каким крутить. А то вас на струе какашек в проход вынесет!
- Спасибо, спасибо! - заторопился старичок.
А Артем задумался: мы в походе уже три дня! Куда же он, бедняга, все это время ходил?
Приближался рубеж. Дмитрий Николаевич оглянулся вокруг: кого бы послать гонцом? Но все были заняты. Лишь за спиной маячила лысая голова замполита.
- Сан Саныч, - обратился к нему командир. - Сан Саныч, будь добр, разыщи нашего ученого мужа и пригласи на центральный пост. А то по громкой связи вызывать бесполезно, вряд ли он знает, где ЦП.
Выдержав паузу, приличествующую человеку, прослужившему на десять лет больше, чем командир, замполит нехотя двинулся на поиски профессора.
Обладатель должности с самым длинным названием в экипаже - заместитель командира корабля по работе с личным составом, а в миру по старинке именуемый замполитом, Александр Александрович Хрущ давно уже сквозь пальцы смотрел на свои обязанности. Сейчас он упорно штудировал законы и положения, касающиеся военных пенсионеров. Дембель вот-вот, уже рукой достать. И подойти к нему нужно во всеоружии знаний хитрых поправок и дополнений к основному закону. Это была его последняя автономка, а потому Сан Саныч даже не прикоснулся к перевязанной веревкой стопке документации, выданной отделом воспитания флота, которую он был обязан обработать за время похода. Каждый раз, спотыкаясь об нее в каюте, он брезгливо морщился и заталкивал ее поглубже под стол. Несправедливо будет сказать, что Сан Саныч уж совсем забросил свою работу. Нет, по привычке он продолжал проводить с матросами политинформацию и семинары. В каждой боевой части он имел доверенного стукачка, и потому полагал, что обстановкой среди личного состава владеет. А однажды, на обязательных курсах для замполитов по психологии, он даже увлекся многочисленными тестами и анкетами. Под их впечатлением, нахватавшись к тому же всяческих терминов и понятий, он решился определить авторитет и влияние командира в экипаже методом анонимного анкетирования. И хотя две трети моряков он мог узнать по почерку, а остальную треть вычислить методом исключения, тестирование получилось объективное, так как матросы в анонимность поверили и отвечали честно. Результат Сан Саныча удивил. Командира очень даже уважали. А на вопрос "хотели бы вы, чтобы сменился командир лодки?" положительно не ответил никто. Тогда Сан Саныч попробовал узнать мнение о себе. А вот здесь результат его обескуражил. Он тут же сгреб все эти тесты в мусорную корзину и предал анафеме, а психологию объявил лженаукой.
Профессора замполит нашел изучающим фановую систему одного из гальюнов. Сан Саныч презрительно посмотрел на повисшего на вентилях Михаила Ивановича и, не сильно церемонясь в выражениях, напомнил ученому, для чего он вообще здесь нужен, а затем, повернув лицом в сторону центрального поста, легким пинком пригласил заняться полезным делом.
Михаил Иванович широко улыбнулся, узнав среди десятка подводников, занимающих центральный пост, командира.
- Вы хотели меня видеть?
- Господин ученый, - не сумев вспомнить имя и отчество, обратился к старичку Дмитрий Николаевич. - Мы почти у цели. Теперь слово за вами.
- Сколько еще?
- Тридцать миль.
- Отлично! Отлично! - азартно потер руки профессор. - Зовите меня просто Михаилом Ивановичем, господин капитан. Потому что на господина я породой не вышел, так как из рабочих и крестьян.
Дедушка с юмором, - улыбнулся Дмитрий Николаевич. - Дедушка изволит шутить.
- Что вам необходимо для работы, Михаил Иванович?
- Попросите, чтобы принесли мои ящики. Еще мне необходимы разъемы бортового питания и возможность связи с вашей боевой информационной и управляющей системой "Омнибус" и вашим навигационным комплексом, - Михаил Иванович вскользь пробежался взглядом по вытянутой панели приборов. - Я вижу, у вас все еще стоит старая "Медведица"? Это даже лучше. Мой мальчик будет вносить в них корректирующие поправки.
- Ваш мальчик? - командир удивленно поднял брови. Почему-то сразу вспомнились бессмертные "Двенадцать стульев".
Разглядывая ученого и постепенно приходя в себя от такой завидной осведомленности в оборудовании лодки, Дмитрий Николаевич наконец изрек:
- Сделаем, как скажете. И, кстати, я тоже из рабочих, перемноженных на крестьян, а потому зовите меня "товарищ" и еще добавляйте - "командир".
На ЦП появились два пластиковых контейнера с мощными замками на крышках, а вслед за ними и десяток любопытных физиономий, опасливо выглядывающих из-за переборок.
- А вот и мой мальчик! - обрадовался Михаил Иванович.
Сбросив крышки и растянув кабели, он полез вдоль приборной панели, разыскивая необходимые разъемы. Соединенные между собой ящики ожили и засветились зелеными индикаторами.
- Гы, гы! - мгновенно появился рядом выскочивший, как чертик из табакерки, Миша Хомин. - Как у меня на компе! - обрадовался он, увидев что-то, отдаленно напоминающее компьютерную клавиатуру.
- Не трогайте! - крикнул неестественно громко профессор.
- А что, взорвется? Гы, гы! - замер Миша с зависшими над ящиками руками.
- Ну почему сразу взорвется? - облегченно вздохнул Михаил Иванович, увидев, что сумел предотвратить лихую атаку на свое детище. - Но я уверен, что вы, наверное, еще хотели бы пожить, да и я, впрочем, тоже. У меня, молодой человек, внучке десять лет, а мне хотелось бы еще ее замуж выдать, да правнуков дождаться.
- Так я же и говорю, что "взорвется", - осторожно убрал руки Миша и отступил на шаг.
- Да причем здесь взрыв! - возмутился профессор, удивляясь Мишиной несообразительности. - Это наш защитный экран. Мой мальчик будет генерировать сохраняющее поле, которое спасет нас от губительных потоков неуравновешенных ионов, формирующих проводящий колодец.
Командир переглянулся с замполитом.
- Так-то вот, Миша. Это тебе не помидоры с огурцами. Это ионы! Ты, наверное, и слова такого не слышал? Есть у тебя маринованные ионы?
И они жизнерадостно загоготали на весь центральный пост.
Миша растерянно озирался, не совсем понимая - где здесь ученая мудрость, а где флотский юмор?
- До точки входа десять миль, - доложил штурман.
- Хорошо, хорошо, - напевал себе под нос Михаил Иванович. - Мой мальчик уже чувствует экран.
Командир посмотрел на стеклянный квадрат отображения обстановки. Впереди по курсу белой блямбой приближался обеспечивающий сухогруз. Больше в радиусе пятидесяти миль не было ни одной цели.
"Это хорошо", - подумал командир. Удивительно, но факт! Об их эксперименте не известно ни НАТО, ни американцам. Иначе здесь бы уже было не протолкнуться от кораблей и лодок.
- Пять миль! - напомнил штурман.
- Что такое!? - удивленно спросил управляющий рулями боцман.
Рукоятки вдруг сами вздрогнули и аккуратно отработали на погружение.
- Это ничего! - поспешил всех успокоить Михаил Иванович. - Это мой мальчик выравнивает лодку на ведущий луч.
- Весело, - угрюмо сказал командир и, прокашлявшись, посмотрел на глубиномер. Мальчик перевел лодку с трехсот шестидесяти метров на триста восемьдесят и замер. Неприятно было осознавать, что они теперь вроде как и ни при чем, а лодкой управляет какой-то ящик.
Неожиданно еще раз вскрикнул боцман. Отдернув руки, он потрясенно смотрел на заискрившиеся зелеными нитями рукоятки управления. Вслед за этим по переборкам центрального поста пробежала голубая паутина мелких разрядов. На хронометре звонко треснуло стекло, и секундная стрелка замерла.
- Что за хрень!? - пробормотал Дмитрий Николаевич.