В пятницу утром Хельги - князь Олег Вещий в торжественном облачении - узкий бирюзовый кафтан, желтые сапоги, застегивающийся на правом плече шитый золотом алый княжеский плащ-корзно - уселся в резное кресло с высокой спинкой, установленное на особом помосте посреди просторного дворища, окруженного стенами Детинца. Рядом, в кресла поменьше, уселись писцы и тиуны, средь них и Ярил Зевота, тоже в парадном облачении - в кафтане и сапогах, но без плаща. Все выглядели донельзя торжественно и важно, словно просясь на картину "Прием иностранных журналистов депутатами Государственной думы второго созыва". Еще бы им так не выглядеть, дело-то предстояло важное, истинно государственное - осуществлять функцию правосудия. Были законы - "Правда", были судьи во главе с председателем - князем, были и жалобщики, потерпевшие, свидетели, обвиняемые - целый двор, горошине негде упасть.
- Ну, пожалуй, начнем. - Оглянувшись, Хельги кивнул глашатаю. Тот - дюжий молодец косая сажень, в ослепительно белой рубахе с жемчужным воротником - развернул список.
- Жалоба сермяжника Мухляби к варяжскому торговому гостю Ингвару из Скирингсалля.
- Интересно, - улыбнулся князь. - Что там за история меж сермяжником и варягом?
- Да тухлого яйца не стоит, княже, - тихо пояснил Ярил. - Оба - что варяг этот, что сермяжник - сутяги известные, не в первый раз уже судятся и, видимо, не в последний. В цене, вишь, не сошлись на штуку сукна да подрались. Сермяжника-то крепче побили, вот он и заяви: сукно, мол, ему продали гнилое да рваное. А варяжский гость утверждает, что сукно нормальное было, а сермяжник его потом сам специально порвал.
- Видоки есть ли?
- Как не быть! Каждый по пять человек выставил. Поди разберись попробуй. Придется на суд богов выставить…
- Пожалуй. - Хельги кивнул, с любопытством слушая, как двое до смешного похожих друг на друга мужичков - варяг и сермяжник, оба маленькие, рыжие, краснолицые - азартно поливают друг друга грязью. Правда, правила судопроизводства не нарушают, глаголят по очереди.
- Энтот ползучий гад, варяжья морда, продал мне худое сукно, а клялся всеми богами, что хорошее.
Варяг вдруг радостно встрепенулся:
- Пусть ответит за "ползучего гада" и "варяжью морду"!
Хельги согласно кивнул.
- Требование вполне справедливое. За оскорбления отвечать надо. Что там записано в "Правде"?
- По три ногаты за все, - зашелестел свитком Ярил. Подозвали глашатая.
- Три ногаты с сермяжника Мухляби в пользу варяжского гостя Ингваря за "ползучего гада", - громко объявил тот. - И еще три ногаты - за "варяжью морду".
Варяг довольно ощерился. Толпа одобрительно загудела - суд шел вполне справедливо. И в самом-то деле, если истцы с ответчиками друг друга безнаказанно оскорблять начнут так это не суд будет, а скоморошьи игрища.
Сермяжник замолк, поумерив пыл, а затем снова обвинил варяга в мошенничестве, только уже используя вполне обтекаемые обороты речи.
После выступили видоки-послухи с обеих сторон, что ситуацию ничуть не прояснило, а еще больше запутало, видно было, что послухи - подставные, нанятые, слишком уж путались в показаниях. Ну, видно-то видно, а поди докажи! Собственную интуицию не пришьешь к делу.
Дождавшись, когда высказались все, Хельги величаво простер руку. Собравшиеся благоговейно замолкли. Немного выждав для пущей важности, князь откашлялся и произнес:
- Поскольку вины уважаемых господ земными средствами доказать не удается, придется прибегнуть к более действенным методам - суду богов.
Все снова одобрительно шумнули - в общем-то все к тому и шло.
- А поскольку оба - и жалобщик, и обвиняемый - являются людьми слабосильными и вполне могут от суда богов помереть, пусть вместо них выберут кого-нибудь из послухов. По одному с каждой стороны, думается, так будет справедливо.
- Справедливо, княже! - послышалось из толпы. - Пусть будет суд богов.
Послухи с двух сторон - все как на подбор молодые нахальные парни, - до того смотревшие гоголем, сразу заметно сникли и запереглядывались, зашептались. Одно дело - выступать лжесвидетелем за хорошую плату, и совсем другое - ходить босиком по горящим углям или голой рукой вытаскивать брошенное в кипящий котелок кольцо. В этом и состоял суд богов - правому нечего бояться, заступятся боги!
Варяг с сермяжником тоже сошлись поближе. Хельги тому не препятствовал, искоса посматривая на фальшивых послухов. Кивнул Ярилу:
- Обязательно разберись с этими.
- Давно уже разбираюсь, княже, - шепотом отозвался тот. - Скользкий народ - спасу нет. Ничего, прищучим.
- Вот-вот, прищучь… Что там такое?
Истец с ответчиком, подбежав к княжескому помосту, разом пали на колени и заявили, что не имеют друг к другу никаких претензий.
- Чего ж вы суду голову морочили? - грозно прикрикнул князь.
- Не вели казнить, князюшко! - заканючили оба. - Разные бывают обстоятельства, вот и у нас…
- Я вам дам "обстоятельства". - Стараясь сдержать смех, Хельги повысил голос. - С обоих вира в пользу суда… ладно, пес с вами, - полувирие. Но чтоб уплатили оба честно, я сам лично проверю, и уж ежели что узрю худое…
- Уплатим, уплатим, княже!
Покончив с сутягами, рассмотрели дело о бежавших холопах, потом о не сумевшем вовремя выплатить долг закупе, а под конец дня перешли к кражам. Народу заметно поубавилось - жара. Над княжьим помостом хоть и имелся навес, однако и там было жарко, и вся "судейская коллегия" потела немилосердно.
- Так… - Обмахивая рукой истекающее потом лицо, Ярил огласил следующее дело - иск ромейского купца Георгия Навкратора к торговцу скотом Поздею Кулаку о краже пары волов с повозкой.
- "А иже кто крадет либо конь, либо волов, или клеть, да ежели один крал, то гривну и тринадесять резан платити ему", - на память прочитал князь. За воровство сумма набегала немаленькая, по стоимости равная десятку баранов. Хотя что это за сумма для того же ромея? Так, слезки. Чего ж судится? Волов жалко?
Князь обернулся к судьям.
- Выслушаем жалобщика. Все согласно кивнули.
Жалобщик, ромейский гость, осанистый чернобородый мужчина с каким-то пустым взором, подошел к помосту, поклонился и, медленно сняв с себя заплечный мешок, нагнулся… и, резко выхватив оттуда небольшой охотничий лук, с торжествующей усмешкой выпустил одну за другой три стрелы, поразившие князя в грудь. Страшно хохоча, ромей выпустил бы еще - да был схвачен стражей, вырвался - силен - и, выхватив из-за голенища сапога нож, с непонятной радостью вонзил его себе в сердце.
- Что ж вы, - посетовал на стражников Хельги, поднимаясь на ноги. Хоть и крепки были железные пластинки, ночью пришитые под кафтан Седьмой, а все ж и они не спасли от мощной ударной силы боевых стрел. Князя отбросило, словно тростинку дуновением шквала. А что было бы, не будь под кафтаном пластин?
- А ты был прав, Яриле. - Усевшись в кресло, Хельги невозмутимо улыбнулся. - Этот ромейский гость действительно странный. С чего бы ему вдруг захотелось меня убить ценою собственной жизни?
- Пока не ведаю, князь, - честно признался тиун и добавил уже чуть тише: - Думаю, он не последний…
Во дворе пришедший в себя народ радостно славил чудесно спасшегося князя.
Глава 4
ЛЕКАРЬ ИЗ ФЕССАЛОНИКИ
Лето 873 г. Киев
Среди социальных задач нет более важной, чем забота о здоровье… Известно, что уровень работы некоторых медицинских учреждений, к сожалению, все еще вызывает справедливые нарекания…
Л. И. Брежнев. Отчет ЦК КПСС и очередные задачи партии в области внутренней и внешней политики
Маленькая Радогоста сгорала в жару, глаза ее - большие, синие - были широко распахнуты, лоб покрылся крупными каплями пота, изо рта вырывались жалобные стоны. Неужто огнеманка? Страшная болезнь, от которой нет спасения. Нет, Хельги не хотелось в это верить. Сельма не отходила от дочери, поила отварами трав - помогало плохо. Девочка металась в бреду, сердце ее, казалось, выскакивало из груди. Радогоста была любимицей, младшей…
- Лекаря, - уже под утро, когда больная забылась в беспокойном сне, тихо произнесла Сельма. - Нужно найти хорошего лекаря, не волхва, - как видишь, от волхвов что-то мало толку.
- Велю поискать среди ромеев. - Князь тяжело вздохнул. - Хотя вряд ли найдут. Хорошие лекари неплохо зарабатывают и в Царьграде, к чему им пускаться в дальние странствия? Разве что каким-нибудь шарлатанам?
- Все равно поищи. - Сельма погладила дочь. - Жаль будет, если…
Хельги обнял жену, так и просидел с ней до тех пор, пока в слюдяное оконце не засветило яркое солнышко. Только тогда поднялся, накрыл плащом задремавшую супругу и осторожно, чтобы никого не разбудить, вышел. Спустился по широким ступенькам крыльца; во дворе Детинца уже собрались управители - тиуны, огнищане с дальних вотчин. Стояли, переговаривались меж собою, ждали распоряжений. Увидев князя, все разом поклонились. Хельги милостиво кивнул, стараясь не показать свою озабоченность, улыбнулся - семья семьей, но есть еще и государственные заботы. Высмотрел в собравшейся толпе Ярила Зевоту, жестом подозвал. Тиун подошел ближе, согнулся в поклоне.
- Все вопросы по выходу дани - к Ярилу с помощниками, - показав на него, громко распорядился князь. - Никаких особых распоряжений не ждите, поскольку, слава богам, ничего необычного в наших краях не случилось.
Хельги снова растянул губы в улыбке - пусть видят, князь здоров и весел, а то уже поползли по. Киеву нехорошие вредные слухи.
- Гляди-ка, - шептались собравшиеся. - А говорили - князя стрелами поразили, мается, еле жив. А он, вот, вполне даже здравствует!