Император отпрянул, ужаснувшись, - что за демонов здесь вызывает ведьма? Потом успокоился - пусть, если это поможет убить врага. Пусть…
- О, Кром, - крутясь на левой ноге, завывала Гездемона. - О, могучий повелитель. О, богиня Дану, о, Дагд, о, Морриган…
Все быстрее крутилась ведьма, смоченные какой-то маслянистой жидкостью волосы ее растрепались, на губах выступила желтая пена.
- О, Кром! О, Кром Кройх!
Базилевс прикрыл глаза рукой. Звуки бубна внезапно стихли. Колдунья, повалившись на левый бок, протянула руку к сердцам. Взяла одно, надкусила и, встав, выплюнула откушенный кусок в варево. То же проделала и с остальными сердцами, а потом вдруг опустилась на колени, подползла к императору и бесстыдно выгнулась.
- Возьми меня, мой господин!
Базилевс почувствовал нахлынувшее на него любовное томление. Все-таки она была очень красива, эта молодая ведьма. Точеное лицо, стройное упругое тело, твердые соски, испачканные кровью. В этом было что-то пикантное…
Император зарычал и, сбросив одежду, навалился на Гездемону, обхватил руками, чувствуя вместо шелковистого тепла кожи мраморный замогильный холод…
- О, Кром Кройх!
Сколько себя помнил, Пулад всегда хотел жить богато и славно. Нет, под славой он разумел вовсе не военные походы, а исключительно роскошь, пиры и многочисленных любовниц, которых был долго лишен, попав в плен к еретикам. Близко сойдясь с Хрисохиром, хитрый ромей, казалось бы, мог вздохнуть свободнее, да не тут-то было. Ну где там показному аскетизму Тефрики до утонченного разврата столицы мира! Слава Богу - нет, Сатане! - Хрисохир в последнее время стал проявлять несвойственный ему прежде пыл, возжаждав развлечений самого нехорошего плана. Ну, это он такой сейчас, а как поведет себя, став императором? Да и станет ли? Вряд ли еретики смогут победить империю, Пулад знал это лучше многих других - ведь он был ромеем, воевавшим в императорском войске, и он же стал приближенным еретика Хрисохира. Он имел возможность сравнивать, и сравнение это, по большому-то счету, было вовсе не в пользу апостольских братьев. Разве что гонору у них было больше, ну, это после побед, ясно. Да, еретики разграбили Никею, Никомидию, Эфес, но в действие против них вступили только лишь восточные силы империи под командованием зятя базилевса Христофора, а ведь были еще западные, были союзники, были легионы не знающих смерти катафрактов - закованных в сталь имперских всадников. И был огненосный флот! Флот империи, пожалуй, не знал себе равных. И самое главное - ромеи были богаты, очень богаты, просто бесстыдно богаты, хозяйство было на подъеме, тут соотношение совсем не в пользу еретиков. А кто сильнее деньгами - тот сильнее всегда! А что еретики захватили Никею… Так одно дело - тактический успех, и совсем другое - стратегия, уж в этом-то Пулад разбирался.
Что такое?
Услышав приближающиеся шаги, ромей выглянул из шатра. Хрисохир? Нет, вождь спит в центре лагеря, а он, Пулад, должен присматривать за часовыми, чтоб не заснули, собаки…
- Господин, - тихо окликнул подошедший - ромей узнал Истому.
- Чего тебе? Кто-то пробрался к обозу с тайным умыслом?
- Нет, скорей, не к обозу. Там купец из Смирны, говорит, что тебя хорошо знает.
- Меня?
- Наверное, надеется выгодно сбыть свой товар.
- Еще бы! - Пулад усмехнулся, накинул на плечи длинную шерстяную мантию. - Пошли посмотрим, что там у вас за купец.
Они прошли на окраину лагеря. У возов горел небольшой костерок, около которого сидели двое - варяг Лейв и незнакомец в плаще с накинутым на голову капюшоном. Пулад подошел ближе.
- Ты, что ли, купец?
Ничего не ответив, сидевший у костра человек поднялся, откинул с головы капюшон. Красивое лицо ромея вдруг исказилось страхом.
- Никомед!
- Вижу, узнал. - Никомед улыбнулся в бороду.
- Если ты пришел меня убить, я подниму тревогу, - оглядываясь, быстро предупредил Пулад.
- Не успеешь! - осклабился Никомед, и Пулад почувствовал, как кто-то схватил его за руки. Обернулся - ну да, это они - Истома с варягом. Иуды!
- Прости, но так просто не сбегают с каторги, - усмехнулся Истома.
- Особенно с Киренаики, - подтвердил Никомед. - Я, как-никак, моряк, не забыл?
- Помню. - Пулад потерянно кивнул. - Интересно, что ты делаешь на суше?
- Пришел за тобой… Нет, не за тем, чтоб убить, это могли сделать и мои слуги. Мы с тобой прогуляемся немного… Хочу, чтобы ты посмотрел кое-что.
Подумав, предатель не стал отказываться - слишком уж настойчиво было сделано предложение. Закутался поплотнее в плащ, сел в седло подведенного Истомой коня и доверил свою судьбу когтистым дланям дьявола. Миновав дальние посты - а стражи-то, выходит, подкуплены! - все четверо - Никомед, Пулад со связанными за спиной руками и Истома с Лейвом - обогнули по узкой тропе высокие скалы и спустились в предгорья. Впереди, за целой стеной кустарника, не так уж и далеко, горели дрожащие оранжевые огни - то жгли на стенах костры защитники Вафириака.
- Не туда смотришь, Пулад. - Никомед оглянулся. - Во-он, ближе.
Предатель присмотрелся и почувствовал, как заныло сердце: то, что он принял за плотную стену кустарника, оказалось войском. Пулад узнал гордость императорской армии - катафрактов, за ними блестели щиты тяжелой стратиотской пехоты, еще дальше - союзники - болгары или мадьяры в остроконечных шапках. Боже, как же их много!
- Кажется, на этот раз ваш хваленый Хрисохир попал в ловушку! Задумайся о своей судьбе, Пулад.
- Уже задумался, - отрывисто буркнул предатель. - Чего ты хочешь?
- Голову!
- Голову?
- Голову Хрисохира. Не я хочу - базилевс.
- Что ж. - Пулад кивнул. Предавший раз, предаст и другой, и третий. Посмотрел на Истому с Лейвом: - Эти помогут мне?
- Всенепременно!
Над черными скалами медленно поднимался красный рассветный круг солнца.
- Ромеи! - Оказавшись в лагере, Пулад первым делом бросился к шатру Хрисохира.
- Что? - Вождь апостольских братьев, едва успев натянуть кольчугу, вскочил на коня. - Трубите сбор и выход!
Завыли рожки, загрохотали литавры, войско еретиков выстраивалось для похода.
- За мной! - обернувшись, махнул рукой Хрисохир, он вовсе не был трусом.
Войско павликиан спустилось в предгорья, на ходу перестраиваясь для атаки. Вот они - белые стены Вифириака! А жители его - тупые ослы! Они что, забыли, что стало с Никомидией, Нике-ей, Эфесом?
Снова загрохотали литавры. Хрисохир привстал в седле и сквозь зубы бросил лишь одно слово:
- Вперед!
Сотники передали приказ командира. Войско пришло в движение. Первой двинулась конница - любо-дорого было смотреть, как окружают город сотни уверенных в себе воинов на быстрых конях. Над головами развевались разноцветные бунчуки. Качались, блестя на солнце наконечниками, копья. Предчувствуя бой, грызли удила кони. Рассыпавшись мелкой рысью, конница рвалась в битву. За ней, проваливаясь в песок, едва поспевала - а в большинстве случаев и вовсе не поспевала - немногочисленная пехота. Во-он впереди выскочил из-за стен конный отряд. Безумцы! Что смогут сделать они против куда как превосходящей их числом конницы братьев? Вот уже скрестились сабли, лязгнула сталь, сталкиваясь, вскинулись на дыбы кони.
- А-а-а!!! - Хрисохир с радостным криком ворвался в гущу врагов, напополам разрубив сунувшегося под меч воина, оглянулся - апостольцы уверенно наступали. Повсюду слышались крики, стоны раненых, злой хрип лошадей. Вождь еретиков ударом копья выбил из седла наскочившего на него воина, повернулся к другому… Что это? Показалось? Нет… Тренированный глаз его вдруг увидел, как из-за скал появляются блестящие точки. Точки быстро приближались, уже не осталось сомнений - то двигалась броненосная конница катафрактов. А за ней, чеканя стальной шаг, шла тяжелая стратиотская пехота.
- Назад! - предчувствуя неладное изо всех сил закричал Хрисохир. Но было уже поздно. Уже, как нож в масло, вторглись в гущу боя конные тяжеловооруженные катафрактарии, сминая все на своем пути, шла по трупам убитых и раненых броненосная пехота.
- Слава базилевсу! Слава!
- Чего ж ты ждешь, Хрисохир? - вдруг послышался голос. - Спасайся! Еще не все потеряно - стены Тефрики крепки, а защитники отважны.
- И в самом деле. - Хрисохир усмехнулся и, развернув коня, поскакал в горы. За ним едва поспевали верный слуга Диаконица и прочие слуги.
Вот и горы. Спасительные горы. Вон, скорей в то ущелье. А там - горными тропками вверх, и все - свобода. Ищи - не поймаешь.
Вдруг мимо просвистела стрела. Хрисохир оглянулся и не поверил своим глазам.
- Пулад? Зачем ты стреляешь в меня? Что я тебе сделал плохого?
Ромей нехорошо усмехнулся.
- За благодеяния твои воздам тебе сегодня!
Хрисохир поворотил коня, задумав сразиться с предателем, но предатель оказался ловчее и живо всадил копье в бок предводителю братьев. Потеряв от боли сознание, тот свалился с коня. Верный слуга Диаконица, подбежав, положил голову на колени своего обожаемого хозяина и зарыдал. Пулад спешился, подошел ближе. Варяг Лейв опередил его - оттолкнул слугу и, взмахнув мечом, отрубил голову лежащему без чувств Хрисохиру.
Во дворце Петрии базилевс нежился в обществе дочерей. Поднявшись на стену, долго смотрел на море - ласковое, палево-голубое, теплое. Вокруг густо росли оливы и кипарисы, а специально посаженные в прошлом году розовые кусты источали такой аромат, что казалось - так пахнет в раю. Император потянулся к розе, сорвал, больно уколов палец, нахмурился, вспомнив о главной занозе - еретике Хрисохире. Колдунья ведь обещала… Придется, видимо, ее умертвить, чтоб неповадно было обманывать. Жаль, конечно, но…