– Огонь! – с ненавистью глядя на идущих на штурм турок, тут же скомандовал Алексей.
И снова завертелась кровавая мельница битвы! Враги лезли по лестницам, обстреливали осажденных из пушек и стрелами – с осадных башен, перли неисчислимою силой.
– Ал-ла! Ал-ла! Ал-ла!
А защитников между тем становилось все меньше и меньше. Кто-то был убит, кто-то ранен, и никто – никто! – не приходил им на смену.
– Надо было открыть здесь винные лавки! – подмигнув Иоанну, пошутил Алексей. – Все бы пьяницы пришли – было бы кому хотя бы подносить камни.
– Если б не упились до того! – Иоанн улыбнулся… И упал, сраженный осколком ядра!
И некогда было скорбеть! Некогда плакать! Вражины уже лезли на стены!
– Ал-ла! Ал-ла-а-а!
Вот один, забравшись до конца лестницы, бросился прямо на копья, и тут же, пронзенный, умер с презрительной улыбкой и именем Аллаха на устах. Его судьбу повторил второй… третий…
– Янычары… – с ненавистью прошептал Алексей. – Эти не отступают… Ладно! Значит, придется их поубивать. Всех!
И, размахнувшись мечом, отрубил показавшуюся над крепостной стеной голову. И засмеялся – а не лезь, куда не просят!
Янычары лезли тихо, без воплей, лишь грозно сверкали глазами да скалили зубы – красивые молодые парни, светлоглазые белокурые бестии, некогда христианские мальчики, полученные султаном по "налогу кровью".
– Ал-ла-а-а!!!
– Ал-ла-а-а-а!!! – это кричали уже позади, в городе!!!
– Они прорвались! – захлебываясь кровью, прохрипел Панкратий. – Прорвались… Про…
Да, турки уже были в Константинополе! Уже неслись жутким кровавым ураганом по его улицам, заполоняли площади, врывались в дома…
Враги уже были повсюду! На стенах, под стенами, за стенами – везде! На соседней башне горделиво стоял какой-то гигантского роста турок, держа в руках реющее зеленое знамя!
– Ал-ла! Ал-ла-а-а-а!
Поистине осталось лишь подороже продать свою жизнь!
Алексия вдруг кольнуло: свои! Ксанфия, сын Арсений… Успели ли они убраться в Галату с остатками наемников Джованни Джустиани? Джустиани обещал, если что, помочь. Он неплохой парень, этот генуэзец, но хватило ли времени? А вдруг – не хватило?!
Домой! Прорываться домой! Тут, похоже, все уже кончено.
Ну конечно, кончено – кому это и знать, как не Алексею? Константинополь будет повержен именно в этот день – история сослагательного наклонения, увы, не знает. Алексей, Лешка – об этом прекрасно знал. И ничего не мог изменить, лишь принял меры к спасению семьи. И влился в ряды защитников. Потому что не мог поступить иначе. Потому что здесь были его друзья, потому что это был его город. И пусть враги победили, но он сделал все что мог, поступить по-другому было бы трусостью и предательством, а таких здесь имелось во множестве и без Лешки… Лексы…
Боже! Домой, скорее домой! Узнать наверняка, что со своими? Кажется, еще можно прорваться…
Спрыгнув вниз, Алексей надел на голову тюрбан какого-то турка и, подобрав чью-то саблю, заменил ею меч. И, влившись в ряды турок, громко, вместе с ними, закричал:
– Ал-ла-а-а!!!
Над захваченным городом реяло зеленое знамя, и солнце, казалось, померкло, и турецкий султан Мехмед – двадцатилетний юноша с красивым и жестоким лицом – в окружении ликующих янычар верхом на белом коне въехал в храм Святой Софии.
А позади, за ним, несли насаженную на копье окровавленную голову Константина Палеолога – последнего императора некогда великой империи.
– Ал-ла-а-а!!! Ал-л-ла-а-а!!!
Дом, слава богу, оказался пуст – лишь зияли пустыми глазницами окна. Пройдя в залу, Алексей достал из тайника деньги, нет, не серебряные ромейские монетки – "беленькие"-аспры, а полновесные венецианские золотые – дукаты, или, как их здесь называли, цехины. Двадцать штук – в пояс! Для спасения семьи хватит, а больше в этом городе уже нечего и некого спасать.
Снаружи, на улице, послышался девичий визг, крики и грубый хохот. Поправив на голове тюрбан, Алексей выскочил из ворот – все равно турки никак не миновали бы его дом, слишком уж зажиточно тот выглядел, настоящий дворец.
– Эй, парни, давай сюда! – ощерясь, по-тюркски закричал протокуратор. – Клянусь Аллахом, здесь есть чего взять.
Захватчики – числом около десятка – оторвались от своей жертвы, рыжей полураздетой девчушки лет пятнадцати или того меньше, которую явно собирались вот прямо на десятерых и поделить, изнасиловать.
– Откуда ты, друг? – удивленно переспросил один из турков – высокий худой усач.
– Из сотни Енгибара! – выкрикнув первое попавшее на ум имя, Алексей подбоченился, положив руку на эфес сабли, и, требовательно оглядев воинов, тряхнул головой. – А вы кто?
– Вот уж не думал, что сотня Енгибара уже здесь, – задумчиво проговорил усач. – Как же вы успели-то?
– А вы больше ворон считайте!
– Ла-а-адно, – усач неожиданно улыбнулся, похоже, что он был среди остальных главным. – Так, говоришь, в этом доме много добра?
– Хватит на всех и еще останется!
– А что ж ты не взял?
– Так не унести! Говорю же – не унести.
Где-то неподалеку послышались громкие вопли и стук копыт.
– Поспешим же! – прислушиваясь, озабоченно крикнул усатый. – Не то как бы нам не остаться без добычи!
– Не останетесь, – Алексей ухмыльнулся. – Город большой, добычи хватит на всех. Хвала Аллаху, что мы его наконец захватили! Аллах акбар!
– Аллах акбар! – хором выкрикнули воины и все как один бросились во двор.
– Эй, эй! – закричал им вослед протокуратор. – Девку хоть оставьте побаловаться! Вы-то еще успеете.
Подбежав, он крепко ухватил несчастную за веревку, наброшенную ей на шею.
– А, забирай… – подумав, махнул рукой державший девку юнец и, бросив веревку, побежал вслед за остальными. По пути оглянулся, предупредил:
– Смотри, она кусается!
– Ничего… зубы-то пообломаю.
Турок скрылся в воротах.
Рыжая девчонка со страхом посмотрела на нового повелителя.
– Ты кто? – спросил тот по-гречески.
– Господин, пожалуйста, не убивайте меня! – упав на колени, взмолилась девушка. – Я буду вам верной рабою.
– Ага, верной, – молодой человек пристально осматривал местность, соображая, куда теперь деваться. – Ты ж, говорят, кусаешься!
Девчонка сверкнула глазами и, не успел Алексей опомниться, как та выхватила у него из-за пояса кинжал…
Если б не латы!
– Ну ты и стрекоза! – Протокуратор схватил девушку за руку, и в этот момент из-за угла вылетели конные турецкие воины – сипахи.
Зарябило в глазах от разноцветных одежд, красные бунчуки на коротких пиках казались фонтанами крови. У седел коней качались отрубленные человеческие головы.
– Красивая девка! – закружив, поцокал языком толстый рыжебородый сипах. – Красивая, вах! И, верно, еще девственница!
Его приятели гнусно заржали.
– Какая девственница? Клянусь Аллахом, мы только что отымели ее вдесятером! – столь же громко захохотал Алексей. – Все мои друзья сейчас там, в этом богатом дворце… а я вот вожусь с ней. Думаю удавить… Или нет! Лучше продам. Кстати, вы не купите? Всего две серебряхи, а?
Сипахи развеселились еще сильнее:
– Э, дорогой! Думаю, вряд ли ты ее сейчас продашь. Лучше уж удави, здесь таких девок – тысячи! Говоришь, в этом дворце твои приятели?
– Да, там…
– Хороший дворец, и… Аллах ведь велел делиться?! Полагаю, там хватит на всех… А ну-ка за мной, парни!
Весь отряд устремился к воротам, ведущим в уютный, засаженный деревьями и цветами дворик. Такой милый, родной… Впрочем, сейчас было не время для сентиментальных эмоций.
– Ты ловкая девушка, – усмехнулся молодой человек. – И напрасно думаешь, будто я буду тебя убивать.
– А что, отпустишь? – девчонка зло сверкнула глазами, темно-синими, как грозное грозовое небо.
– Отпущу, – Алексей развязал веревку. – Иди куда хочешь… Только вряд ли тебе сейчас есть куда идти – везде в городе турки. Согласно обычаям войны, султан Мехмед отдал им Константинов град на три дня.
– Турки… – девушка рванулась в сторону, но вдруг резко остановилась. – А ты что же сам-то, не турок?
– Нет. Я такой же, как и ты.
– Ага… А тюрбан? А сабля?
– Актеры тоже иногда носят разные странные вещи. Ну, что стоишь?
– Думаю, что дальше делать, – честно призналась девушка.
– А нечего тут думать – уходить надо!
– Куда?
– Да хотя бы в Галату!
– Думаешь, там турок нет?
– Если и есть, то гораздо меньше. Как вот только туда перебраться… Слушай, там, в бухте, ведь должны быть лодки.
Девчонка оживилась:
– Я знаю одного лодочника. И его лодку.
– Тогда идем. Постой… Нет, нет, не ерепенься, так надо!
Молодой человек ловко набросил веревку обратно на тонкую девичью шею и подмигнул:
– Тебя хоть как зовут-то, рыженькая?
– Анна. Я вообще-то зеленщица.
– Зеленщица… Укропом, что ли, торгуешь?
– Латуком. И укропом тоже.
– Ну идем, Аннушка. Запомни, я – злой турок, а ты – моя пленница. Соответственно, так себя и веди, как кого увидишь.