- Зря, - огорчился генерал-майор Хванской под всеобщий вздох разочарования. - Я слышал, что Сталина сопровождают молодые секретари женского пола. А что Вы говорили про августейших, Климент Ефремович?
- Иосиф Виссарионович и король Норвегии Хокон Седьмой будут точно. Микадо приехать не сможет. Традиция у него такая - дома сидеть. Но по сведениям, полученным ведомством товарища Логинова, собирается прислать вместо себя принца Канъина.
- Невелика потеря, - Деникин отодвинул пустую тарелку. - Вместо одной макаки будет другая.
- Да Вы националист, Антон Иванович, - укорил Ворошилов.
- Не без этого, - с лёгкой усмешкой согласился Великий Князь. - Так что Вы говорили про присутствие монархов? Двое будут?
- Да, - поспешил вмешаться Каменев. - Норвежский король и галицийский каган, он ещё должен вассальную клятву принести.
- Вот оно что…. А то мне показалось….
- Именно показалось.
- А что за клятва?
- Да как обычно. Но рекомендую взять ещё денежный залог, не повредит.
- Надёжный хоть человек, этот каган?
- Как Вам сказать…. Родственник Соломона Боруховича Сагалевича, двоюродный племянник тёти сестры его третьей свояченицы по линии бабушкиной родни. Почти что сын. Сорок четыре года. Холост. В связях, порочащих его, замечен неоднократно. Девичья фамилия матери - Бланк. А сам он - Финк. Но тоже Владимир.
- Какое мне дело до его матери, Сергей Сергеевич?
- Не скажите. С этой фамилией связаны некоторые неприятные моменты нашей истории. Но заметьте, Бронштейн в родне не числится.
- Успокоили хоть этим. А когда они успели объявить о своей государственности? Что-то я не слышал.
- Сегодня утром, Антон Иванович, - сообщил Скоблин. - Только не стали докладывать о такой мелочи.
- Представляю, как завопят за границей.
- Ну и пусть. Зато во Львове теперь хранятся подлинные скрижали. Те самые. Значит и истинный Израиль там. Против исторической правды не попрёшь.
- Неужели и правда подлинные?
- Конечно. Патриаршие мастерские дали стопроцентную гарантию и сертификат за подписью самого Моисея.
- На каком языке?
- Таблички?
- И они тоже.
- Естественно на русском. То есть, на древнескифском. Или древнекиммерийском. Знаете, не вдавался в такие подробности. Или Вы считаете, что Моисей говорил на украинской мове? Попросить переделать?
- Господь с Вами, Николай Владимирович, - перекрестился Деникин. - Меня и прежний вариант устраивает.
- Только вот…, - кашлянул смущённо Скоблин. - Заповедей оказалось двенадцать.
- Не беспокойтесь, - Булгаков отвлёкся от своего пирога. - Прелюбодеяние из списка исключено.
- А что же вместо него? - Миллер с интересом подался вперёд.
Михаил Афанасьевич чуть улыбнулся, достал записную книжку и громко прочитал:
- Пункт одиннадцатый: - отвечай за базар свой в день всякий, а в день субботний шлифуй его. Пункт двенадцатый: - на Бога надейся, но сам работай, сволочь. Да, чуть не забыл…. Из десятого пункта исключена рекомендация не возжелать жены ближнего своего. Ослы и собаки по прежнему под запретом.
- Это правильно, - одобрил Антон Иванович. - Но всё же, что вместо седьмой заповеди?
- Там всего три слова: "Не попадайтесь, болваны!"
- Да, - вполголоса произнёс Хванской, мечтательно подняв взгляд к потолку. - Божьи заповеди стоит соблюдать неукоснительно. Особенно вот эту, правленую.
От обсуждения обретённых реликвий Галицийского Израиля, господ и товарищей генералов, а также штатского наркома, отвлёк десерт. Впрочем, особого воодушевления он не вызвал. Разве может какая-то клубника со сливками соперничать с подновскими огурцами в тыквах? Поэтому многие предпочли именно их, при полном одобрении Великого Князя, распорядившегося подать ещё водки.
- Вот она, постная и благочестивая пища русского человека, - Ворошилов поднял запотевшую стопку, оттопырив кривой мизинец. - Так выпьем же за него!
- Говорят, что и Сагалевич предпочитает то же самое, - заметил Каменев.
- Конечно, - согласился Климент Ефремович. - Нешто он не русский?
- Кто, Соломон Борухович? Пожалуй, что и нет. Еврей он, самый настоящий.
- У каждого свои недостатки, Сергей Сергеевич. Тем более, Вы говорите о его профессии, а я про национальность.
Деникин рассеянно слушал, выбирая на закуску самые маленькие огурчики, а потом спросил:
- А скажите, правда, что президент Балтийской Конфедерации поддерживает тесные отношения с сионистами?
- Истинная правда, Антон Иванович. Только отношения эти очень натянутые и холодные. Дело в том, что Сагалевич является главным казначеем, главным бухгалтером, и контрольно-ревизионной комиссией. И всё в одном лице. До того удачно, в своё время, вложил деньги в покупку должностей, что прямо завидки берут. Кстати, именно он финансирует археологическую экспедицию в Дрогичине по поиску короны и меча Даниила Галицкого.
Глаза Великого Князя азартно разгорелись светом надежды. Ну ещё бы, это как для англичан найти Экскалибур, а для французов - секиру Хлодвига.
- И каковы шансы на успех?
- Вот-вот найдут. Уже заканчивают полировку. Простите, раскопки.
- Да, это был бы идеальный вариант. Ведь Иосиф Виссарионович против создания точной копии шапки Мономаха?
- Могло получиться слишком символично, - ответил Каменев, принимая от вестового чашку кофе и рюмку коньяку. - Зачем нам плодить лживые слухи о зависимости княжества от Советского Союза? Тем более что они абсолютно не соответствуют действительности.
- Это Ваше мнение, Сергей Сергеевич?
- Не только. Товарищ Сталин поддерживает меня в этом вопросе. Мы, русские, всегда были имперским народом. Не будете спорить?
- Нет, не буду.
- Так вот…, и остались до сих пор. Наша страна не нуждается в новых территориях. Уже не нуждается. Нас более всего устраивает создание вокруг Советского Союза кольца дружественных государств, с которыми будем поддерживать взаимовыгодные отношения.
- И которые, в случае чего, примут на себя первый удар?
- Не без этого. И что с того? - нарком обороны пригубил коньяк и достал сигару. - Не такая уж и большая цена за свободу.
- Да, Вы правы. Это - не много.
Глава 4
Не живут вдвоём
На земле одной
Лебедь белая
С чёрным коршуном.
Сергей Трофимов.
Прохладное лето 34-го. Брест.
- Ну поймите, товарищ майор, - тщедушный младший сержант для солидности привстал на цыпочки. - Не могу я её принять. Не в моей компетенции иностранными шпионками заниматься.
- Я ещё раз объясняю, это твои проблемы, - Виктор Эдуардович в упор смотрел на него. - Позови того, кто сможет решить вопрос. Мне что, ночевать здесь оставаться?
Милиционер втянул голову в плечи. Вот только этой напасти, в лице представителя грозного ведомства, как было написано в предъявленном удостоверении, и не хватало до полного комплекта несчастий. Первое случилось год назад, когда счастливого выпускника семилетней школы, предвкушающего великое будущее филолога-лингвиста, вызвали в райком комсомола и направили на службу в милицию. В спецшколе под Москвой новобранца быстро научили разбираться в новых воинских званиях, заставили выучить наизусть краткий курс истории ВКП(б), повесили на необмятые погоны две лычки, выдали блестящую жёлтую кобуру с потёртым наганом, и послали добровольцем наводить порядок в недавно освобождённом от польской оккупации Бресте.
Поначалу было очень тяжело, и Юлий Петров, которого сослуживцы называли просто Юлькой, мучительно долго привыкал сдерживать тошноту, снимая наручники с трупов застреленных при задержании бандитов и грабителей. А недавно стало ещё хуже - всех старших товарищей отправили в командировку в Дрогичин, обеспечивать безопасность готовящихся мероприятий.
- Товарищ майор, нет никого в отделении. Уехали все, - младший сержант лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. - А давайте её расстреляем при попытке к бегству? И Вам легче, и у меня отчётность улучшится. Заодно и будет на кого списать вчерашнюю стрельбу на вокзале.
Ставить к стенке арестованную Филиппов не хотел, хотя, вспоминая некоторые моменты, предшествующие аресту, страстно желал этого. И потому скучно и буднично ответил на предложение милиционера ударом в зубы.
- Дурак ты, младшой. Посмотри на неё, какой побег? Вообще, можешь представить её бегущей?
Юлька Петров, не вставая с опрокинутого стола, рукавом синей гимнастёрки вытер кровь с лица и выплюнул на пол оказавшийся лишним зуб. Потом последовал совету старшего по званию и посмотрел на арестантку. Она так жалостливо оценила результаты сделанного майором замечания, что младший сержант ощутил неведомо откуда взявшуюся благодарность. Что-то горячее поднялось в груди, постояло там, и опустилось гораздо ниже.
И тут Юлий понял - это любовь. Та самая, внезапная, умопомрачительная, с финским ножом выскакивающая из переулка. О которой читал совсем недавно.
А она… она…. Да, мечта любого образованного человека, любого интеллигента. Сидит в углу, а скованные за спиной руки заставили гордо развернуть ещё видные местами плечи и резко обозначили то, что ещё Пушкин называл персями. Или ланитами…? Неважно, мысли путаются под взглядом бледно-серых глаз, прикрытых большими роговыми очками. А щёчки? Восхитительные щёчки, нависающие над прекрасно-покатыми плечами…. Пухлые губки, особенно нижняя, кокетливо выступающая вперёд сантиметров на пять….