Житие от Гавриила.
Изя чуть ли не с разбегу плюхнулся на койку возле иллюминатора, заняв тем самым лучшее место в каюте. И мотивировал эту беспардонную наглость тем, что у него самый чуткий сон, а потому враг, попытавшийся залезть в иллюминатор, будет немедленно обезврежен. Невозмутимый старпом с пониманием отнёсся к требованиям безопасности и показал как этот иллюминатор открывать, на случай если придётся выбрасывать за борт труп капиталистического диверсанта-террориста. Ушёл Белецкий, предварительно заверив, что через полчаса товарищей командиров будет дожидаться лёгкий завтрак в кают-компании.
Я тем временем пытался связаться с базой. Телепатия, на же мыслесвязь, она же "глас Божий", в полярных широтах не работает. Что-то там связано с проходимостью и ионосферой. Сотовый телефон по традиции показывал отсутствие сети, а применение нимба, как средства экстренной связи, означало "Вызываю огонь на себя". А вот этого бы не хотелось.
Лаврентий Павлович, сидя на койке, одной рукой что-то пытался достать из своего объёмистого чемодана. Другой же чесал за ухом моего такса. А Изя, уже удобно развалился, закинул руки за голову и спросил:
- Что, нет связи? А Кандыба наверняка по рации с Москвой связался. Точно вам говорю, в прошлое мы попали.
- Наукой перемещения во времени не подтверждены.
- Какая наука, Палыч? - Изя повернул голову к Берии. - Наука и твоё теперешнее существование объяснить не сможет. Нету тебя, Лаврентий. Нету.
- А вот в мою жизнь пусть наука не лезет. - Нахмурился Берия. - А если больше заняться нечем, так я найду.
- Приземлённые вы личности, товарищи комбриги. Нет в вас романтики. А вот представьте… Мы - настоящие попаданцы!
- Куда ты попаданец?
- Так в прошлое же! Нет, вы представьте, каких мы тут дел можем наворотить!
- Ну и каких же?
- Ну, что я, книжек не читал? Да я даже на форуме альтернативной истории зарегистрирован. - Изя привстал, выставил перед собой руку и принялся по очереди загибать пальцы. - Во-первых, по традиции мы должны научить аборигенов прогрессивному сексу.
- Это без меня, - сразу вскинулся Берия, - я человек пожилой, консервативный. И всё больше по старинке предпочитаю, без новомодных штучек. Вот Карл Маркс был человек прогрессивный, а что получилось? Товарищу Энгельсу потом подарки на Восьмое марта дарил.
- Да я ничего такого и не подразумевал. - Изя в оправдание даже руками замахал. - Ладно, но во-вторых нам надо обязательно изобрести порох, отлить пушки, построить самогонный аппарат и вселиться в тело Николая второго.
- Изя, ты совсем дурак? - Спросил я сквозь смех. - Если сейчас точно тридцать третий год, то кому нужен твой порох и пушки? Не говоря уже о самогонном аппарате. А про Николая второго что скажу, ты что, бес, чтобы в людей вселяться? Нам не положено.
Я тоже прилёг на кровать и достал сигарету. Но закурить помешал всё тот же Изя.
- Гиви, ну что ты делаешь? Мы же настоящие попаданцы. И потому ты должен сигарету не спеша понюхать, соблюдая положенный ритуал, а уже потом прикурить от длинной спички и со вкусом затянуться.
- Со вкусом чего?
- Не знаю. Да и какая разница? Главное - со вкусом.
- Изя, это было написано про сигары. Даже могу сказать где, и на какой странице.
- Сигары? - Переспросил Изя. - Нас не поймут. Сигары слишком вызывающе и буржуазно. А мы, как красные командиры… Постойте, так мы что, не будем делать развилку истории? Я знаю ближайшую.
- Какую?
- Ну хотя бы "Варяг"…
- "Варяг" не трогай. Его в хороши руки отдали. Без тебя справятся. Да и как ты туда попадёшь? У них там сейчас свой параллельный мир, и пересечься у нас не получится.
- Но сюда то мы попали. Так значит и татаро-монголов не получится победить? А жалко. Но зато у Лаврентия ноутбук есть.
- А ты откуда знаешь, товарищ Раевский? - Подозрительно прищурился Берия.
- Так у тебя же чемодан открытый. А зачем тебе ноутбук, Лаврентий Павлович? Или ты знал, что мы в прошлое попадём? Заранее готовился к прогрессорству? Может там у тебя и эскиз атомной бомбы есть?
- Те говорите ерунды, Изя. То есть Изяслав Родионович. У меня действительно в ноутбуке есть много чего интересного. Да что там говорить, у меня там всё есть. Но нужен он мне для совершенно других целей. - Берия поправил пенсне, (наверное оно мешало говорить) - Я пишу диссертацию, и мне просто необходимо иметь при себе кучу документов. Не таскать же с собой сотню чемоданов с бумагами.
- Ага, диссертация. - Изя радостно потирал руки. - Я знал, что товарищ Сталин был прав, называя тебя гнилым интеллигентом. А зачем Вам, товарищ Берия диссертация?
- Для повышения квалификации. Сейчас я просто один из новомученников, на Земле Русской воссиявших. А сдам кандидатский минимум, то могут и к великомученикам причислить. А это Божьей благодати уже вдвое против прежнего. Тем более - подготовительная работа уже ведётся. Да на любой сайт фантастики можете заглянуть. - Ответил Лаврентий Павлович.
- Я так и думал, - Изя ханжески возвёл взгляд к небу, - даже в раю меркантильные интересы. А вот скажи, Лаврентий…
Закончить вопрос Изя не успел, так как в дверь вежливо постучали. В коридоре с несколько растерянным видом стоял Шмидт.
- Что, уже завтрак готов? А почему до сих пор у причала стоим?
- Извините, Гавриил Родионович, - замялся Шмидт, - но капитан Воронин заперся в карцере изнутри и выходить отказывается.
- И чем товарищ Воронин объясняет свой отказ?
- А непечатными словами и объясняет. Вы бы поговорили с ним, Гавриил Родионович. Прикажите, в конце концов. Владимир Иванович дисциплину понимает, он ещё в германскую на "Савватии" торпедирован был. Человек-то почти военный.
- Разберёмся. Товарищи, пойдёмте. Такс, остаёшься на посту. В случае постороннего проникновения, кусать на поражение. И ещё, Отто Юльевич, пусть тогда старпом командует.
Ох и нелёгкая это работа - вытаскивать упрямого капитана, забаррикадировавшегося на продуктовом складе.
- Не поведу я это корыто никуда, и не надейтесь. - Доносилось из-за запертой двери.
- А кто же тогда?
- Вот Шмидт пусть и рулит. - Воронин замолчал на минутку, после которой послышался шумный выдох и довольное кряканье. - Он мне эту калошу сосватал, вот пусть и разгребается сам.
- Какая же калоша? - Не выдержал Шмидт. - Завтра только два месяца как на воду спустили.
- Сам дурак, - за переборкой что-то звякнуло. - Надо было не на воду, а под воду спускать. Как в унитазе. Мы же чуть не утонули, пока из Ленинграда в Копенгаген шли. Ни хрена твой ботик волну не держит. Так это ещё в Балтике. А выйди на нём куда посерьёзнее, так пойдёт на дно за милую душу. Вместе с патефоном и портретом Веры Холодной.
- Да что Вы такое говорите, Владимир Иванович? - похоже, возмущение Шмидта было искренним. - Мы заходили на верфи, и инженеры " Бурмейстера и Вэйна" заверили в полной готовности корабля к дальним походам.
- Кого ты тут лечишь, Юльич? Ты бы так могилёвского ребе в детстве обманывал. Вот попробуй объяснить теперь товарищам чекистам, почему это тебе вместо нормального корабля одноразовое изделие подсунули. Два месяца пароходу, а уже машины ремонтировали.
- Какого ещё ребе? - Повысил голос начальник СевМорПути. - Я, между прочим, наполовину немец.
- На которую половину? - Засмеялся Воронин. - Если ты могилёвский немец, то я - поморский эфиоп.
Я подошел ближе и постучал в переборку.
- Владимир Иванович, я комбриг Архангельский. Может, пустите меня к себе? Посидим, поговорим. Объясните, наконец, что в "Челюскине" не так.
- Нет, - откликнулся капитан, - не пущу. Я вам сейчас открою, так навалитесь всей гурьбой и в психушку сдадите, пока от берега не отошли.
- Владимир Иванович, даю честное слово красного командира, что войду только я один.
- Ладно, но только один. В старые то времена офицерА слово то держали. - За переборкой громко звякнули задрайки и дверь чуть приоткрылась, оставив проём, в который я протиснулся только боком.
Хорошо устроился капитан. На бочке с селёдкой была постелена газета и разложена неплохая закуска. Богато снабжает страна победившего пролетариата своих первопроходцев. А над всем этим богатством и разнообразием мешков, коробок и ящиков витал вкусный, луково-шоколадный аромат.
За спиной послышалось вежливое покашливание, и я отвлёкся от осмотра продуктовых запасов "Челюскина". Передо мной стоял среднего роста крепкий моряк в чёрной форме и фуражке с крабом. На загорелом, худощавом лице воинственно торчали шикарные усы. Правда, впечатление воинственности скрадывалось застрявшими в этих усах хлебными крошками. Воронин протянул мне правую руку, а левой показал в сторону "стола":
- Перекусить по рюмочке не желаете?
- Здравствуйте, Владимир Иванович. Я и есть Архангельский. Можно просто Гавриилом Родионовичем называть.
Поздоровавшись, я сел на какой-то мешок с крупой и улыбнулся Воронину.
- Так вот вы какой, капитан, обветренный как скалы.
- Да вы поэт, товарищ Архангельский. - Ответно улыбнулся капитан. - В молодости все мы поэты. Вам вот сколько лет?
Вот спросил! Мне это и самому интересно. Тысячелетия до сотворения мира считать? Я, правда, их плохо помню, только десятка два последних. Когда же у нас сотворение мира было? Вот опять память подводит. Помните, тогда ещё русы первый раз всю Евразию завоевали. Нет, ну может она тогда и вообще без названия была, не спорю. Потом года три партизан отлавливали. Да, точно, а на четвёртый год мир и сотворился.
- Да немало мне уже лет, Владимир Иванович, просто выгляжу моложе. - Пришлось просто отшутиться.