– Да вот, наши шустрые супруги Быстровы задумали – самостоятельно идти на решительный прорыв. Невтерпёж им, видите ли, стало – насладиться благами цивилизации, – неприязненно объяснил Егор. – Ну, и Бог с ними! Подумаешь…. Раз мы с тобой в избе остались одни, тет-а-тет, так сказать, предлагаю воспользоваться этой ситуацией по полной программе…. Ты-то сама, надеюсь, не против?
Сашенька в ответ только негромко рассмеялась – тепло, ласково, со значением…
Утром выяснилось, что из печи пропал запеченный гусь.
– Детский сад какой-то, право! – ворчал во время завтрака Егор, ограничивая себя слегка разогретыми остатками вчерашней каши и холодной копчёной бобрятиной. – До железной дороги – километров пятьдесят пять, может, и все шестьдесят…. Семь с половиной километров густым лесом, потом ещё восемь по сплошной предательской трясине. Дальше предстоит форсировать речку Чагодищу, и ещё более тридцати пяти километров идти по местным лесам и болотам…. А эти Быстровы решили, что с помощью одного жареного гуся они этот маршрут легко преодолеют. Ну, не сумасшедшие ли, а? Ладно, приступаем к насущным делам!
Егор решил половину съестных припасов, одежды, посуды и всего прочего скарба спрятать в подземной пещере, случайно обнаруженной у Чёрного озера – во время отлова в июне месяце утят и гусят. Вернее, пещер было две. Над озером нависал высоченный обрывистый холм, с северной стороны которого располагался вход в короткую тупиковую пещеру. А в восточном пологом склоне неожиданно обнаружился целый комплекс разветвлённых подземных пустот: ходы, ниши, штреки, штольни, большие и совсем крошечные камеры, переходы, кривые ответвления…. В одном, почти квадратном подземном зале Сеня Браун обнаружил даже самый настоящий солончак, два мешка соли набрали тогда. Соль, правда, была немного желтоватой, вперемешку с каменным мусором, но в их ситуации выбирать не приходилось…
– В тяжёлые и смутные времена надо – в обязательном порядке – делать тайники. А яйца держать, по возможности, в разных корзинах, – ещё раз терпеливо объяснял Егор подчинённым это своё решение. – Всякое бывает на этом непростом свете, поэтому дополнительно перестрахуемся. Потеряем несколько суток, конечно же. Да ничего, иногда излишняя спешка только вредит делу…
Основная часть коллектива занялась переноской грузов в пещеры, до которых было порядка десяти километров. Егор и Сеня Браун несуетливо забили свинку Ванду, зарезали оставшихся гусей, освежевали, разделали, засолили – со знанием дела – куски мяса в бочонках.
После этого славяне разобрали один из уже ненужных сараев и принялись переносить доски и прочие пиломатериалы к пещерам. Егор хотел оборудовать в восточной пещере полноценный склад – со стеллажами и полками. А ещё и дверь было необходимо навесить на вход, чтобы всякие разные голодные животные и грызуны не добрались до их провианта.
Дверь, надо признать, получилась откровенно неказистой и грубоватой, зато очень надёжной и прочной. Петли, естественно, были кожаные, закреплённые к каменному торцу пещеры с помощью бронзовых костылей, вбитых в узкие трещины.
Тут-то и выяснилось, что Симон Браун – мужик весьма рачительный и хитрый: контрабандой, в тайне от всех, он привёз на реалити-шоу два тюбика супер-клея на эпоксидной основе. Впрочем, в этом мелком жульничестве Сеня был не одинок. Егор, не ставя организаторов в известность, захватил с собой, благо их никто не обыскивал, коробочку с победитовыми пробойниками и свёрлами. Сашенция – плоскую шкатулку с разными нитками и иголками, две чистые общих тетради и набор разноцветных шариковых ручек. Галина и Наташка – тюбиков с разной косметикой и гигиеническими кремами. Генка Федонин – две катушки с современной леской и жестянку с самодельными мормышками, разнообразными крючками, тройниками, проволочными карабинами и свинцовыми грузилами.
Они щедро залили в трещины пещерной "дверной коробки" Сениной эпоксидки, выждали рекомендованное время, после этого аккуратно вбили в эти трещины солидные бронзовые костыли, на которых и держались дверные петли. Очень даже крепкая дверь получилась. Взрослому медведю, конечно, не помеха, но кто помельче из зверья – им с такой преградой не справиться.
После этого – при непосредственном Санькином участии – оборудовали широкими стеллажами и полками просторную подземную камеру, отведённую под основной склад, начали размещать на них доставленный груз.
Только на третьи сутки – с момента начала операции – завершили все запланированные работы. Понимая, что люди порядком вымотались, Егор решил урожай овощей в пещеру не перетаскивать, мол, и так нормально. Часть моркови и капусты, да и ведро противоцинготного картофеля, всё же перетащили в пещеру.
Усталой, но дружной цепочкой отряд возвращались в деревню, на западе широкой оранжевой полосой лениво догорала вечерняя медлительная заря. Вот и хлипкий мостик через узкий Боровой ручей, совсем рядом с ним – рукой подать – две знакомые избы, чудом уцелевшие во время недавнего разрушительного смерча.
Санька, шедшая первой, вдруг резко остановилась и характерным жестом подняла вверх правую руку – с растопыренными пальцами ладони:
– Стойте все, слушайте! – скомандовала напряжённым шёпотом. – Слышите? Там кто-то плачет!
Действительно, от дома Федониных доносился усталый женский плач, временами переходящий в тоненькое и нудное повизгивание.
– Это же наша Галка рыдает! – узнала Наташка Нестеренко. – Побежали быстрей, узнаем, в чём там дело!
– Эй, торопыги, отставить сейчас же! – жёстко распорядился Егор. – Я первым с ней поговорю…
Галина выглядела, мягко говоря, очень плохо: похудевшее и измождённое лицо, глубоко ввалившиеся, постоянно слезящиеся тусклые глаза, растрёпанные и бесцветные – некогда платиновые – волосы, оцарапанная правая щека…. Левая рука женщины была неумело забинтована какой-то грязной, на половину окровавленной тряпкой. Санька тут же кинулась к избе – за своей волшебной лесной аптечкой.
– Что случилось? Где Василий? – жёстко спросил Егор, не обращая внимания на жалостливые женские вздохи за спиной. – Отвечай чётко и коротко. Прекрати сейчас же рыдать, мать его! – и добавил – уже гораздо тише: – Успеешь, Галя, потом наплакаться вволю – в объятиях верных подруг. Итак, где Василий?
Женщина перестала плакать, торопливо вытерла мокрое лицо подолом своей грязной и рваной понёвы, очень внимательно посмотрела Егору прямо в глаза и ответила – мёртвым и равнодушным голосом:
– Нет больше моего Васеньки. Утонул в болоте, вчера ещё…
– Подробнее! Излагай, не стесняйся!
Быстрова хмуро уставилась в землю:
– В первый день мы дошли до болота. А там очень топко, страшная трясина. Весь день ходили по её краешку, даже на метр дальше не продвинулись. Заночевали в лесу, у костра, отойдя от болота метров на сто пятьдесят. Может, на двести…. Я всё Василька уговаривала, мол, давай вернёмся в деревню, вместе со всеми будем выбираться. А он не соглашался, хотел ещё раз попробовать. Всё твердил: – "Если завтра до обеда не получится, вот тогда и вернёмся. Стыдно, конечно же, но – вернёмся…"…. Утром опять пошли вдоль кромки болота, постепенно забирая на северо-запад. Увидели какие-то чёрные жерди во мху…. Вася сказал, что это называется "гать", такая дорога через болота, только очень и очень старая. Пошли по этой гати: он первый, а я за ним – в десяти метрах…. И пяти минут не прошло, как он провалился куда-то…. Только что шёл впереди, а через секунду только голова его торчит над землёй …, – женщина спрятала лицо в ладонях, и принялась равномерно раскачиваться вперёд-назад.
– Что у тебя с рукой? – заботливо спросила Санька, присаживаясь рядом с Галиной на корточки и извлекая из своей сумки куски льняной материи и пузырьки с разными лекарственными настоями.
– А это меня он, Василий, полоснул ножом…. Я его схватила за плечо и давай вытаскивать. А ничего не получается…. Он всё погружается вниз и меня тянет за собой. Кричит: – "Оставь меня, Галя! Уйди! Уйди!". А я ведь упрямая, не ухожу…. Василёк тогда как-то исхитрился, вытащил нож из ножен и ударил им меня по руке…, – Галина не могла больше сдерживаться и громко зарыдала…
Наташка Нестеренко, грубо и беззастенчиво оттеснив Егора в сторону, бросилась подруге на шею, через несколько секунд Вера и Юля последовали её примеру…
"Женская дружба – великая и непобедимая сила!", – решил про себя Егор. – "А наш покойник-то, похоже, не был до конца законченной сволочью. Что-то доброе и в его грубой душе, избалованной халявными баблосами, жило себе, поживало…".
Времени терять не стоило, он уверенно вошёл в избу, разжёг в печи огонь и занялся приготовлением полноценного ужина. Остальные мужчины отряда решили на совесть протопить баню, мол: – "Когда ещё в следующий раз удастся полноценно помыться"?
Через двадцать минут появилась Сашенция, устало чмокнула Егора в небритую щёку, неуклюже примостилась на стареньком табурете.
– Ну, как дела? – поинтересовался Егор, оперативно и умело переворачивая на бронзовой сковороде карасей, начинающих подгорать с одного бока. – Перевязала? Кстати, а где она, то бишь – Галина, болталась целые сутки? Василий-то утонул ещё вчера, а она объявилась только сегодня. А от того места до деревни – километров десять-двенадцать, не больше. Ну, и? Что там ещё приключилось?
Санька скорчила неопределённую и смешную гримаску:
– Говорит, что злобные и очень голодные волки отрезали ей дорогу назад. Мол, не пропускали, и всё тут! Пришлось идти в обход…. Мол, всю ночь просидела на высоченном дереве, трясясь от липкого страха. Волки бегали где-то рядом, она слышала их глухое рычание. А утром зверей уже нигде не было видно. Тогда Галя слезла с дерева, да и пошла к деревне. Вот такая история…
Егор недоверчиво покачал головой: