То, что в результате текущее управление империей на самом деле осуществляли эти двое, меня волновало не очень. Во - первых, скоро управляющих станет существенно больше, это пока, в переходный период, их так мало. Во - вторых, я был убежден, что император вообще текучкой заниматься не должен. И не только потому, что это не царское дело. Главная причина - дела нужно поручать специалистам, работающим по заранее утвержденному алгоритму. А самодержец должен вмешиваться только тогда, когда задача, подлежащая решению, за рамки этого самого алгоритма выходит. Ну или в тех случаях, про которые Николай Первый как - то сказал - "кроме закона, должна быть еще и справедливость".
Так вот, после обеда я был более или менее свободен и мог заниматься тем, что считал наиболее важным. Здесь немалое место занимали вопросы личной безопасности.
Все оперативные работники канцелярии или, точнее, "канцелярии", в поте лица наблюдали за революционерами. Причем как это у меня хватило ума не пытаться привлечь на свою сторону Владимира Ульянова! А ведь была такая мысль. И что бы я теперь делал, если только на пригляд за одним Морозовым, то есть теперь уже Кориным, были постоянно задействованы четыре человека? Да еще двоих - троих приходилось привлекать от случая к случаю. А вы что думали - человека, вполне заслуженно получившего пожизненный срок, после помилования можно оставить без плотного присмотра, несмотря на то, что его воззрения изменились? Это, дорогие мои, будет идеализм. Или, если по - простому, то дурость. Так вот, еще и Ульянова моя служба просто не потянула бы. Ей и без него хватало дел с теми, кто сейчас был действительно опасен. Причем это были не только революционеры, но и жандармы.
Насколько я себе представлял текущую обстановку, никто из великих князей, желающих лицезреть на троне вовсе не меня, а совсем даже Георгия, не обладал достаточной решительностью, чтобы самому возглавить заговор. Это были, мягко говоря, далеко не декабристы и даже не братья Орловы. Но вот с одобрением отнестись к тому, что всю работу за них сделает кто - то другой, они вполне могли. И почему бы тогда каким - нибудь карьеристам из жандармерии или даже гвардии не подсуетиться в расчете на будущие милости? Тем более что и англичанам я не больно - то приглянулся, а это означает, что у заговорщиков, коли уж они появятся, финансовых затруднений точно не будет.
Среди жандармов лично на меня пока работали только начальники московского и питерского охранных отделений. И если Бердяеву я верил, несмотря на то, что отношения между нами более походили на стандартные служебные, нежели на что - то более дружеское, то Секеринскому, с которым вроде как приятельствовал - не очень. И не потому, к этому меня склонили какие - либо подозрения или даже факты, а просто так. Вообще - то "просто так" - это на самом деле довольно весомый довод, но тут было еще одно соображение.
Даже ближайшие соратники - Рогачев, Рыбаков и Зубатов - и то после моего воцарения не сразу адаптировались. Петр Маркелович несколько дней подряд именовал меня исключительно императорским величеством и только после третьего напоминания, причем уже довольно раздраженного (ну вы еще мой полный титул зачитайте, совсем весело станет!) вернулся к обычному обращению "Александр". Михаил с Сергеем тоже начали было называть меня на "вы" и вернулись к обычному обращению лишь по моей просьбе, да и то не сразу. Секеринский же делал вид, что ничего особенного не произошло. Подумаешь, был великим князем, стал цесаревичем, теперь вон вообще император - чего тут такого - то? В его обращении со мной по - прежнему чувствовался оттенок снисходительности. Оно бы и хрен с ним, я в этом отношении человек не гордый, но такое поведение в теперешнем времени было несколько нехарактерным. Поэтому обязанности я распределил примерно так.
Секеринский присматривал за питерскими революционерами, а Рыбаков по мере возможностей - за ним. Михаил старался быть в курсе того, что происходило в высшем свете столицы - в основном через своих знакомых балерин и певиц, коих у него оказалось неожиданно много. Бердяев занимался московскими террористами, Зубатов ему помогал и, кроме того, по моему специальному указанию пытался разузнать, что связывает брата Жоржи с московским генерал - губернатором великим князем Сергеем Александровичем.
Дело было в том, что братец как - то подозрительно зачастил в Москву. Ладно, когда он остался там с раненой матерью, это было более или менее понятно. Но она давно вернулась в Питер и сейчас живет в своем Аничковом дворце. Теоретически и Георгий проживает там же, но больше половины своего времени он проводит в первопрестольной. Чего ему там вдруг понадобилось? Меня, честно говоря, удивляло, почему Зубатов этого до сих пор не выяснил, и на всякий случай я поручил Рыбакову попытаться узнать, в чем дело.
- Нет нужды, Александр, - спокойно заявил мне канцелярист. - Я это и так знаю.
- Да? Очень интересно. Может, со мной поделитесь?
- Слушаюсь. Сергей не смог найти причин взаимного интереса вашего брата и московского генерал - губернатора просто потому, что этого интереса нет. Георгий ездит в Москву не к Сергею Александровичу, а к живущей там женщине. Насколько я знаю, он уже почти дозрел до того, чтобы просить вашего разрешения на брак с ней, но пока побаивается. Он знает, что вы всегда носите с собой заряженный пистолет.
Я пожал плечами - что за ересь? Если паче чаяния он соберется жениться на какой - нибудь неравнородной особе, а других в Москве сейчас нет, то чего в него тогда стрелять - то? Да его за это обнимать и целовать надо, ибо он теряет права на престол!
Но тут меня охватило ужасное предчувствие.
- Его женщина - это…
- Да, Александр. Марина.
У меня потемнело в глазах.
- Это ты все подстроил, старый интриган! - рявкнул я, потеряв самообладание.
Канцелярист молчал, а я, с немалым трудом взяв себя в руки, пробормотал:
- Извините, Петр Маркелович. Такая новость, что не получилось сдержаться. Я не хотел вас оскорбить, но узнать подробности все же хочу.
- Разве вы меня оскорбляли? По - моему, "старый интриган" в ваших устах - это комплимент. Хуже было бы, считай вы меня молодым недотепой. Подробности же состоят в том, что идея действительно была моя, но к исполнению в равной мере приложили руки все трое.
- Но почему обязательно Марина?!
- Потому что у любой другой не было бы шансов. Вы же знаете, как Георгий всю сознательную жизнь вам завидовал и мечтал хоть в чем - то превзойти! Сами мне рассказывали, а я потом проверил через прислугу. И против шанса отбить у вас любимую женщину он устоять не смог, а потом против ее обаяния - тоже. Ну, а я взял на себя смелость от вашего имени пообещать Марине, что после того, как у вас родится второй наследник, вы признаете этот морганатический брак великокняжеским, восстановите Георгия как члена императорской фамилии и позволите супругам вернуться в Россию. Более того, вы не прекратите выплачивать ему положенное содержание. Второй наследник - это для гарантии, мало ли что с первым случиться может.
Минут пять я молчал, стараясь переварить услышанное. С одной стороны, ребята молодцы, одним геморроем, похоже, станет меньше. С другой же…
- Петр Маркелович, а почему я обо всем этом узнал только теперь?
- Извините, Александр, но вы даже сейчас восприняли мое сообщение весьма эмоционально. Три месяца назад, когда все только начиналось, а ваша боль от недавней утраты была сильнее, от вас могли поступить указания, кои привели бы к неудаче.
- Ага, и вы, значит, на всякий случай решили не ставить в известность столь неуравновешенную личность, как императора.
- Не мы, ваше величество, а я. Это была моя инициатива, а Сергей с Михаилом только согласились с ней, да и то их пришлось долго убеждать. Готов понести наказание.
- Зря готовы, его не будет. Это была моя ошибка, что не предвидел подобной ситуации, и сейчас я ее исправлю. Значит, отныне всем вам строжайше воспрещаются любые умолчания! Даже из самых лучших побуждений. Даже если вы будете уверены, что знание меня погубит, а незнание спасет, все равно. Сначала доклад, а после его утверждения - действие. Если ситуация требует немедленного реагирования, то можно сначала действовать, а потом докладывать, но без задержки и с обязательным обоснованием именно такого варианта. Вам все понятно?
- Да, ваше императорское величество.
- Очень хорошо. И доведите мой приказ до Михаила с Сергеем. В письменном виде, под роспись, копий не снимать, единственный экземпляр в особый архив. Но, разумеется, лично с каждым я тоже побеседую. Далее. Все ваши обещания Марине я подтверждаю. Для негласного разрешения на морганатический брак встреча ни с кем из них не нужна, хватит письма, подписанного обоими. И, наконец, ответьте мне еще на один вопрос. Как получилось, что вы, прожженная канцелярская крыса - это тоже комплимент - оказались столь сведущи в тончайших, так сказать, движениях души? Почему этого не смогли сделать Сергей с Михаилом, они же моложе, и им, наверное, ближе подобные вопросы?
- Да потому, Александр, что они действительно моложе. И не любили, извините за высокий стиль.
- А вы, значит, сподобились…
- Совершенно верно. Но мне, в отличие от вас, тогда не хватило ума и силы воли сразу согласиться с неизбежностью разрыва. Я трепыхался, делал ошибки и в конце концов и потерял женщину, и загубил карьеру. А иначе почему я, по - вашему, после двадцати лет службы оставался коллежским регистратором?
- Действительно, но я в детстве просто не разбирался в вопросах чинопроизводства, а потом не обращал внимания по привычке. В общем, ваши действия я одобряю. Можете прямо сейчас начинать думать, какой классный чин вам больше нравится и какой орден к нему более всего подойдет. Кроме, разумеется, высших в империи.