- Это, ваша светлость, тот напиток, про который благочестивый аббат Виталь дю Фур сказал так. - Тук приосанился и продекламировал с научным видом: - "Если пить арманьяк умеренно, он обостряет ум, помогает вспомнить прошлое, веселит, продлевает молодость и заставляет отступить немощь; излечивает подагру и язву при употреблении внутрь, а раны - при наружном применении, уменьшает зубную боль. Робкому человеку полезно подержать арманьяк во рту - это развязывает язык и придает смелость". - Шотландец плеснул на донышко деревянного стаканчика темной жидкости и протянул мне: - Это жженое вино, аббат назвал его "арманьяком", мне разочек довелось допить остатки после нашего настоятеля: отличная штука, ваша милость, хоть и не имеет изящества благородного вина. Надо употреблять осторожно, ибо арманьяк крепок и очень коварен.
М-да… Арманьяк. В Гаскони же нахожусь, на родине этого славного напитка. Пивал, пивал… до сих пор дома в баре непочатая бутылка "Le Bas-Armagnac" стоит. Стоит… стояла… и не у меня уже точно… Людка квартиру к рукам приберет. Да и бог с ней. Уже не имеет никакого значения. У меня сейчас… гипотетически, конечно, парочка замков есть.
Взял стаканчик и осторожно попробовал… Тьфу ты… а я-то думал, что божий нектар сейчас вкушу. До настоящего арманьяка этому пойлу - как до Пекина в известной позиции. Грубый вкус… Нет, сходство с потомком прослеживается, но не то… Явно не то. Нет благородства. Видимо, с веками его производство отладили и отшлифовали, а пока… пока и так сойдет. Во всяком случае, пить можно… хотя бы в качестве антисептика.
М-да… разочарование…
- Ты где его нарыл?
- Ну так… из воза жидовского забрал… - Тук смутился. - Неча поганить благородные напитки нечистыми руками.
- Я тебе разрешал их грабить? - поинтересовался я.
Не-э-э… разброд и шатания надо пресекать в самом зародыше. Ты смотри… какая средневековая непосредственность.
- Нет, ваша милость… - Тук скорчил виноватую рожу.
- Ну и ладно… - решил вдруг смиловаться.
Все-таки парень для меня старался… да и не обеднеет от этого ювелир.
- В следующий раз спрашивай, что можно, а чего нельзя. Понял?
- Понял… - повеселел шотландец. - Тут это… Ваша милость… не мешало бы провианта добыть. Еды уже совсем мало, да и зерна для лошадок приобрести не мешает. Особенно для вашего жеребца, ему травки мало.
- И что ты предлагаешь? - Я отправил в рот последний кусок сыра.
А за ним пойдет ветчина с хлебом - и все… больше еды нет. В магазин сходить надо… тьфу ты, черт… ага, в супермаркет. Придурок! Неожиданно для себя разозлился… да и шоссы эти постоянно сползают… Дурацкая средневековая мода. Изловлю первого попавшегося портняжку и совершу прорыв в порточном деле, научу его шить нормальные штанцы.
- Надо к постоялому двору выдвигаться, там все и купим, - пояснил Тук. - Он обязательно должен стоять на этой дороге. По ней же паломники постоянно ходят… Эх, если бы вы знали, какие паштеты тут делают…
- Тук, ты осел. Это моя земля, и я знаю, что здесь делают, а чего - нет!.. - заорал я, пытаясь отвязать гульфик.
Приспичило, как назло, в кустики сходить, а шнурки… да что же это такое…
- Ой… Ваша милость… Я запамятовал… - Шотландец побледнел, понимая, какой упорол косяк.
- Фу-у-у… - Наконец справился с завязками и уже из кустов свирепо, совсем по-петровски, у Толстого же читал… рявкнул: - Смел ты стал, собака, смотри: три шкуры спущу, сволочь! Собирайся, поедем к чертову постоялому двору. И только попробуй сейчас что-нибудь вякнуть, скотина!
Из кустов вышел уже немного подобревшим. Это был не я… Я довольно милый, добрый и толерантный человек: так мне, по крайней мере, все в глаза говорили, а того, что за спиной вякали, я из принципа не замечал. Это во мне бастард шалит, и Средневековье отпечаток накладывает… Да, хорошо сказал. Именно Средневековье.
Тук моментально все собрал, и мы двинулись дальше по направлению к Лектуру.
Дорога была совершенно пустынной, только разок мимо протопали босыми пятками четыре мужика в белых балахонах с нашитыми на них раковинами, похожими на эмблему "Шелл". Паломники… кто еще так изгаляться будет. Спасения ищут. М-да… Просящий да обрящет… Кто ищет, тот всегда найдет. В том числе и неприятности на свою голову. Вот как я, например.
С правой стороны началась довольно высокая протяженная возвышенность, на склонах которой рос виноград, а дальше пошли грушевые и яблочные сады. Культурненько так. Все ухоженное.
- Тук, ты что молчишь? Рассказывай. - Мне надоело ехать молча.
- Что рассказывать-то, ваша милость? - буркнул шотландец, все еще дуясь на мою немотивированную агрессию в его сторону.
Это если в духе двадцать первого века сказать, а по меркам окружающей эпохи по-другому будет звучать. Как бы правильнее сформулировать… ага… дуясь на мое справедливое желание проявить право господина на наказание своего слуги. Да, именно так.
- Какие у вас девки в Шотландии? Дают?
- Ну, какие дают, а за каких и голову могут срубить, - оживился Тук. - Эх, девок бы…
- Это да… - согласился я, прислушавшись к своему организму.
- А вот вы знаете, ваша милость, какой у нас национальный символ?
- Чего? Чертополох, кажется… или юбки ваши?
- Не юбки, а килты, ваша милость. Попробуйте по горам в шоссах побегать, враз "юбку" оденете. Да, чертополох. А знаете почему?
- А хрен вас, шотландцев, поймет. Напихали полный зад колючек врагам в древности или вам напихали?
- Не-э-э… - хохотнул шотландец. - Как-то спустились шотландцы с гор встретить людей еловых лесов на побережье, но пока добирались, устали, да и пива перебрали. Решили стать на ночлег, а с утра уже разобраться с врагами. Но ночью враги, сняв обувь, решили тихо подкрасться, и один из них наступил на чертополох. Завопил. Предки проснулись и наваляли незваным гостям по первое число. С тех пор у нас чертополох называют "the Guardian".
- Кто такие люди еловых лесов?
- Северяне. Даны. Предки с ними не ладили… Ваша милость, стойте… - Тук пришпорил свою лошадь и выскочил вперед, прикрывая меня. - Там кто-то есть…
За поворотом стояло несколько телег, валялись трупы лошадей и людей.
А еще - несколько воинов сноровисто обыскивали мертвецов и имущество. Это были не разбойники, а вполне строевые солдаты, и их было много, человек двадцать. Рядом с ними расположились несколько всадников, в грабеже они участия не принимали, только что-то повелительно покрикивали.
- Это вольные лучники руа франков, - встревоженно сообщил Тук, - они нас уже заметили. Попробуем скрыться?
- Не суетись… Едем, как ехали, и помалкивай. - Я направил жеребца в сторону всадников.
А что мне еще оставалось делать? Щит со своим гербом я спрятал, так что буду косить под Сегюра. Уйти уже не успеем, лучники быстро ежиков из нас понаделают. Наслышан… Да и не к лицу благородному кабальеро непонятно кому тылы показывать. Это не бастард во мне говорит, это я сам в полной памяти и сознании заявляю. Или не в сознании…
Рассмотрел солдат. Точно лучники. Кожаные короткие штаны, доспехи тоже почти у всех кожаные, железные шлемы, похожие на перевернутую суповую миску, короткие широкие мечи, больше похожие на большие ножи. Длинные луки и колчаны. И не двадцать их, а гораздо больше - чуть подальше еще группа стоит. А вот всадники больше похожи на кабальеро. По крайней мере, один из них, сидевший на мощной вороной лошади в защитном снаряжении, облаченный в полный миланский доспех и шлем-армет. Остальные сидели на лошадках помельче, да и одеты не так пышно, в основном в хауберки. Свита, скорее всего.
Один из свиты, заметив нас, выкрикнул короткую команду. Лучники мгновенно бросили мародерствовать и выстроились в ряд.
Рассмотрел на щите у кабальеро герб. На желтом фоне - синий лев с красными когтями, ставший на дыбы… темный лес для меня; а вот на синей котте - золотые лилии, это уже знакомо. Тотемы Луи.
Кабальеро дождался, пока мы подъедем, и, тронув шпорами коня, заставил его сделать несколько шажков нам навстречу.
- Виконт де Граммон, лейтенант вольных стрелков его величества, - представился он, подняв забрало шлема. - С кем имею честь беседовать?
- Шевалье де Сегюр, - представился я в свою очередь.
- Ваша милость… - склонил шлем в приветствии де Граммон.
- Ваша милость… - ответил я тем же.
- Позвольте поинтересоваться целью вашей поездки. - Голос де Граммона немного смягчился.
На долю секунды задумался, а не пора ли мне бить его перчаткой по морде за дерзостные вопросы, и пришел к выводу, что нет. Не пора. Соотношение один к пятидесяти не способствует излишнему проявлению гордыни, и все такое.
- Следую в Арагон исполнить обет свой.
- Я не сомневаюсь, что цель вашего обета - истребление богомерзких мавров, - оживился мой собеседник, и я заметил, что, несмотря на габариты, виконт еще очень молод. Вон бородка-то - как у телушки на…
- Позвольте сохранить мой обет в тайне, виконт, однако замечу: он направлен на прославление и укрепление христианской веры, а также прославление моей дамы сердца, - завернул я в ответ, согласно своим представлением о рыцарстве, естественно почерпнутым из книг и своей фантазии.
- О-о-о… не сомневаюсь, вы покроете свое имя славой, - пылко ответил де Граммон. - Однако почему же вы не называете имя своей дамы?
- В этом и заключается мой обет… - вежливо выкрутился я.
Как просто: обет - и все… хоть кол на голове теши. Наивные люди…
Виконт оживился еще более и стукнул себя по правому плечу, на котором был закреплен дурацкий бант с лентами серебряного и желтого цветов: