-Однако ты Андреев и помолодел,- иронично думал я про себя,- за восемьдесят лет твоей душе, а все туда же с малолетками на танцульки.
Через некоторое время обратил внимание, что вокруг нарастает напряжение. На площадке появились речники, учащиеся речного училища, по несколько человек они подходили то к одному, то к другому парню и начинали его дубасить. Кое -где начинались даже групповые стычки. Вскоре к нам прибежал Лешка:
-Сережка надо сваливать, сейчас Урека будет речников пиздить, достанется всем.
Аня охнула:
-Лешка, гад, зачем я тебя послушала, сидели бы дома спокойно.
В этот момент за братом нарисовались два речника. У одного в руке что-то было. Я быстро переместился и в два удара отправил их отдохнуть на грязном деревянном полу.
-Все, Лешка уходим, не хватало еще тут в драках участвовать.
Лешка засмеялся:
-Гы, гы, ты сам, то, что сейчас делал?
-Дурак, если бы не я сейчас валялся бы с пробитой головой.
И показал ему на дубинку со свинцовой нашлепкой лежащую рядом с одним из моряков. Неожиданно на эстраду выскочил здоровый парень. Я ахнул - это был Федька Сорокин.
Тот наклонился ко мне и крикнул:
-Серый! Молоток! так держать!
Потом он выпрямился и надсаживаясь заорал:
-Урееека! Бля, бей речнуху. И с воплем прыгнул прямо в толпу народа.
Толпа глухо заворчала, вокруг завизжали девчонки, речники быстро сгруппировались, но их было всего около пятидесяти человек и они практически ничего не могли сделать против нескольких сотен разъяренных урецких парней, к которым присоединились и парни с других окраин города. Их попытки выбежать в открытые двери были блокированы. Несколько милиционеров, дежуривших на танцплощадке, забрались на эстраду и с интересом разглядывали драку, изредка комментируя происходящее, и похлопывая белыми чешскими дубинками по ладоням, по-моему, они болели за городских. Постепенно речников притиснули к высокой деревянной стене огораживающей танцплощадку. Через несколько минут она была повалена и в проем потекла река возбужденных подростков и молодых парней, вслед за убегающими жалкими остатками речников. Мы втроем быстро уходили вслед за толпой. По дороге на нас несколько раз пытались напасть неизвестно кто, но нам с Лешкой удавалось удачно отбиться с большими потерями для нападающих. Когда вышли из парка, на площади уже никого не было, человек пятьсот-шестьсот убежали вслед за речниками к их училищу, и с той стороны доносился невнятный шум, и только немногочисленные группки, таких же как мы бедолаг, выбирались из кустов. Мы прошли мимо перевернутого милицейского уазика, около которого топтался молодой милиционер, периодически пиная свою машину. На нас он даже не посмотрел.
Затем мы шли домой по почти пустому проспекту Карла Маркса, Лешка был весел необычайно, и все вспоминал, как он удачно заехал в лобешник то одному, то другому противнику. Аня, к моему удивлению шла спокойно, изредка тоже вспоминая самые волнующие эпизоды. Мне же было совсем не смешно. Я вспоминал эту драку в моей первой жизни. Тогда толпа загнала двух речников в озеро, и один вроде бы утонул. И вообще эта история имела такой резонанс, что о ней тогда сообщил даже Голос Америки.
Как я не сообразил, что эта история произойдет именно сегодня, и мне придется в ней принять участие. А если бы меня задержали, вот это бы было дело. Врача Кремлевской больницы задерживают за драку на танцплощадке - наверно это был бы финиш, для всех моих планов.
Когда мы пришли домой, еще никто не спал. Лешка, не дожидаясь вопросов, почему так рано пришли начал рассказывать о гигантской драке. Мама выслушала его возбужденный рассказ, побежала к телефону и начала звонить в горсовет дежурному по городу. Она переговорила с ним несколько минут, после чего сказала, что драчунов удалось разнять. Правда для того, чтобы разогнать тысячную толпу пришлось поднять пожарную часть и брандспойтами остужать разгоряченные молодые головы. Мы посидели еще немного, потом Лешка отправился спать в комнату к бабушке, а нам с Аней были предоставлены свободные "апартаменты". Увы, акустика в этой комнате не позволяла нам полностью расслабиться, поэтому все происходило под Анин шепот:
-Сережа, тише, кровать скрипит. Перестань, давай завтра пойдем к нам, у нас на чердаке комната, в ней ничего не слышно.
-Анечка, расскажи-ка мне, а откуда ты знаешь, что там ничего не слышно?- шептал я в ответ.
Сережка, ты дурак, у нас там всегда гости спят, поэтому и знаю.
Пришлось, удовлетвориться минимумом доступного в надежде на завтрашний день.
Утром мы проснулись рано, и опять начался шепот, про то, что некоторые сильно много всего хотят, когда нельзя, а когда можно, не пользуются моментом. Пришлось вставать и идти на кухню, хоть чаю попить, там уже хозяйничала бабушка. Она с понятливым видом поглядела на мои бугрящиеся спортивки и сочувственно покачала головой.
-Ну, садись, раз такое дело, хоть чаю попей. В магазин сбегай, за чем-нибудь вкусным, только в гастроном иди, седня воскресенье, рядом магазин не работает, небось, забыл уже в Москве то.
-Ой бабушка, можно подумать я там всю жизнь живу. Пара месяцев прошла всего.
- А мне что-то уже очень долго показалось, как ты там один горемыка справляешься, девку наверно себе тамошнюю завел?
-Это кто девку завел?- раздался голос моей жены, которая, как раз зашла на кухню,- Сережка - это, что, правда?
-Да ты что Анечка,- всполошилась бабуля,- да я же шуткую все, какие девки. Сережка у нас в мать, однолюб.
-Да? А с его папой, как дела обстоят?- последовал закономерный вопрос.
Бабушка дипломатично ответила:
-А пес его знает, я его до свадьбы и не видывала, не знаю чего он там по молодости творил.
Мы сели втроем за стол, пока пили чай, поднялись и все остальные. Лешка быстро позавтракал и побежал по друзьям, видимо ему не терпелось обсудить вчерашнюю драку. А мы с Аней стали собираться идти уже домой к ее родителям. Надо же им показаться, московские гостинцы передать. Да и комнату на чердаке навестить тоже неплохо.
Выходные пролетели, как будто их и не было. Последнюю ночь мы провели с Аней у нее в доме на чердаке, и уже тут мы не спали нисколько. Поэтому утром, когда она меня провожала в Москву, ее заметно покачивало. Она сквозь слезы улыбалась распухшими от поцелуев губами и махала мне рукой, щагая вслед за, медленно ускоряющим, свой бег вагоном.
Как только за окном замелькал осенний лес, я взял у проводницы белье, постелил его на вторую полку, залез туда и практически сразу уснул.
Утром, оставив вещи на вокзале, не заезжая в общежитие, уехал на работу. Когда я зашел в ординаторскую, то вся моя поездка к родным казалось просто сном, все вернулась вновь в свою колею.
Время шло быстро. Прошел почти год после моего приезда в Москву, летом ко мне приехала Аня, которая закончила экономический факультет нашего университета и горела жаждой деятельности. Наконец, началась моя семейная жизнь женатого человека. Но тут выяснилось, что моей зарплаты в сто двадцать рублей, как младшего научного сотрудника и плюс еще за приемы в поликлинике на полставки, хватает только на жизнь, а моей жене хотелось всего. Москва манила выставками концертами, театрами. Жили мы по-прежнему в общежитии, в той же комнате. Конечно, я вполне мог своими талантами, так обаять коменданта, что она сама предложила бы мне и комнату больше и посветлей, но очень не хотелось привлекать внимание к себе. Аня без работы ходила недолго, ее также как и меня раздражало безденежье. Я хотел помочь Ане в ее поисках, но она заявила мне, что сама в состоянии это сделать и уже через неделю работала экономистом в НИИ, недалеко от нашей общаги.
Зарплата у нее тоже была невесть что. Но и шиковать, просто не было времени. Я вечерами просиживал за диссертацией и книгами, мне надо было соответствовать той высокой планке врача, к которой я стремился. Конечно, иногда мы все-таки выбирались в театр или на кино. Тем более что у нас в больнице была своя кассир, у которой всегда можно было купить билеты на почти любые премьеры и концерты, проходящие в Москве.
Так прошло два - три месяца, и Аня стала ходить по комнате с отсутствующим видом, задумчивая, когда я же спрашивал ее, в чем дело, она только улыбалась, и ничего не говорила.
Как-то утром, в выходной, она сидела напротив меня за столом в легком халатике, Я смотрел на свою жену и восхищался ее красотой, чистой розовой кожей и полной грудью выглядывавшей в проеме полураспахнутого халата. И тут ко мне закралось подозрение, при дальнейшем разглядывании перешедшее почти в уверенность:
-Анечка, моя хорошая, а ты случайно не беременна?
Аня улыбнулась:
-Ну, наконец, доктор поставил свой диагноз, я думала ты будешь более внимателен к своей жене, ты разве не заметил, что у меня нет месячных?
- Аня, ну вот такой я рассеянный, каждый день куча проблем, об этом, как-то и не задумывался.
-А вот теперь обязательно задумайся, в следующем году у нас будет ребенок, так, что решай вопрос, где и как мы будем жить, я абортов делать не собираюсь.
Я даже не обратил внимания на ее слова, в голове у меня билась одна мысль:
-Как здорово у нас будет ребенок!
В своем прошлом у меня было две жены, потом женщины приходили и уходили из моей жизни, не оставляя там следа, а детей так и не было.
И сейчас мне дан шанс воспитать, наконец, своего сына или дочь.
Я вскочил из-за стола и закружил свою любимую по комнате.
-Сережка! Перестань, отпусти, у меня голова уже ничего не соображает!- Закричала Аня.
Но я, конечно, не отпустил, а понес на кровать, откуда мы вылезли только к обеду.