Может, сразу сознаться, не дожидаясь, пока сделают инвалидом? Один хрен напишут сами все за меня, если уж приспичит. Просто, наверное, этому Шляхману по кайфу заставить меня сдаться, сломаться, доказать саму себе и своим подручным, что он крутой следак. Мда, положение - не позавидуешь. Почему не закинуло в XIX век, например, или вообще во времена Владимира Мономаха? А лучше во времена хрущевско-брежневской оттепели, там бы точно пришлось полегче. А теперь в лучшем случае лагерем отделаешься - что-то не очень обрадовался Шляхман известию о моем прибытии из будущего. Тем более какой-то Реденс там фигурировал, видно, он и дал команду этому следователю с нерусской фамилией взяться за меня со всей ответственностью. То есть до товарища Сталина мне, судя по всему, не добраться. Хотя не факт, что и он мне бы поверил. Чего доброго, вообще дал бы приказ расстрелять. Нет человека - нет проблемы.
- Череп, бороду шьешь, - донесся до меня голос Костыля.
Я повернул голову. Это он к лысому подельнику, видно, обращается, который тут же растопырил пальцы:
- Костыль, ты че?! Че за гнилой базар, в натуре?
- Думаешь, я не просек, что у тебя бубновый туз в шкерах заныкан?
- Гонишь, нах! На, гляди, где туз?
И картинно задрал штанины, обнажая волосатые ноги, обутые в стоптанные ботинки без шнурков. Неизвестно, чем бы у них там все закончилось, но в этот момент распахнулась входная дверь, и нарисовавшийся в проеме надзиратель крикнул:
- Сорокин, на выход.
В груди неприятно кольнуло и, к моему удивлению, вместе со мной в сторону двери направился еще один мужичок.
- Сорокин Ефим, - уточнил надзиратель.
Понятно, это мой однофамилец рванулся. Я был бы, честно говоря, не против, если бы вызвали не меня, но и мой однофамилец, услышав имя, облегченно вздохнул. Ладно, бедолага, буду отдуваться за нас двоих. А второму Сорокину я порекомендовал приглядеть за все еще спавшим Кржижановским. Мол, если что - толкай комбрига, а ежели не углядишь - вернусь и спрошу по полной. Мужичок закивал, обещая все выполнить в четкости.
На этот раз обошлось без наручников. Странно, в прошлый раз я продемонстрировал, что меня лучше не трогать, поскольку могу дать сдачи. Откуда такая самоуверенность?
В комнате для допросов я обнаружил не только Шляхмана с обиженным на меня Рыковым, но и еще какого-то сотрудника НКВД, скромно сидевшего в сторонке, нога на ногу. Исходя из моих скромных познаний, три ромба в петлицах соответствовали званию комиссара госбезопасности какого-то там ранга. В любом случае, званием он был повыше моего следователя, потому что Шляхман поглядывал в его сторону уважительно. Внимание привлекали и наколки на его руках, особенно якорь на правой. Из моряков, что ли… Небось был каким-нибудь анархистом.
- Ну что, Сорокин, подумали?
- Над чем, гражданин следователь?
- Над тем, стоит ли признаваться в антигосударственной деятельности. Троцкизм или шпионаж? А? Что молчите? Кстати, мы тут потрясли кое-какие архивы, отыскали трех Ефимов Николаевичей Сорокиных примерно вашего возраста, однако ни один под внешнее описание не подходит. Так как ваша настоящая фамилия?
Мне это уже начинало надоедать. Все по кругу, решили, видно, измором взять. Как-то мне довелось проходить в числе подозреваемых в деле со смертью делового партнера. Там тоже следак попался дотошный, все предлагал мне взять вину на себя. Мол, в организме покойного обнаружен сильнодействующий яд, а его смерть вам была выгодна по ряду причин. Признайтесь, и получите минимальный срок. Не уболтал, тем более что я действительно никого не травил. Потом выяснилось, что его на тот свет отправила собственная женушка, заподозрив в измене. А вот возьми я вину на себя, и чалился бы по "мокрой" статье, пусть даже с минимальным сроком. И бизнесу моему пришел бы трындец, и пятно на биографии на всю жизнь.
- Сорокин моя настоящая фамилия, Ефим Николаевич. И от своих прошлых показаний я не отступлю.
- А почему в камере представились инструктором РККА? Да еще и подследственному Фомину ключицу сломали.
- Может, я и есть инструктор РККА, и служу в секретном подразделении? Настолько секретном, что не имею права разглашать сведения о себе.
- А вы интересный фрукт, - наконец произнес сидевший в тени незнакомец. - Позвольте представиться - первый заместитель наркома внутренних дел СССР Михаил Петрович Фриновский. Я тут, честно говоря, немного по другим делам заезжал, но встретил Василия Иосифовича, который рассказал мне про ваш случай. И он меня заинтересовал. Не каждый день к нам попадают путешественники во времени, так что решил заглянуть на допрос. Конечно, в фантастические истории такого рода поверить достаточно трудно, но, что интересно, даже по отпечаткам пальцев следствию пока не удалось выяснить ваше прошлое. Словно и в самом деле прибыли из XXI века. Кстати, как там, в будущем? Через сколько лет коммунизм установится на планете?
Издевается, что ли, или впрямь интересуется? Во всяком случае, по его непроницаемой роже трудно было определить.
- Хотите правду? Что ж, слушайте.
Ну и вкратце рассказал, что через четыре года на СССР без объявления войны нападет фашистская Германия. Что самая кровопролитная война в истории продлится почти четыре года, и мы потеряем 20 миллионов людей. Однако Советский Союз восстанет из руин и станет одной из сильнейших держав в мире, во многом благодаря своему ядерному статусу, а нашим главным соперником будет еще одна ядерная держава - Соединенные Штаты. Что в странах восточной Европы установится социалистический строй. Что в 1953-м не станет Сталина, а ему на смену придет Хрущев, который тут же возьмется за развенчание культа личности Вождя народов и реабилитацию невинно репрессированных (ну извини, Никита Сергеич, ежели я тебя подставил). Про расстрел Берии, как и про высшую меру его предшественнику Ежову, я решил умолчать, мало ли… Что затем Хрущева сменят на Брежнева, это будут самые спокойные годы в истории СССР. Пусть "эпоха застоя", однако многие мои современники пенсионного возраста - да и некоторые помладше - не отказались бы в нее вернуться.
Что в середине 80-х Горбачев затеет Перестройку, которая станет началом конца моей страны, а довершит все Ельцин. Наши бывшие союзники по соцлагерю тут же переметнутся на сторону новых западных "друзей". И Россия, которая скатится до состояния страны третьего мира, реально станет колоссом на глиняных ногах, и лишь наличие ядерного арсенала все еще будет оставаться сдерживающим фактором.
- А затем Ельцина сменил выдвиженец силовых структур Владимир Путин, и страна начала укреплять свои позиции на международной арене. На момент моего попадания в это время Путин был у власти по существу семнадцатый год, если не считать четыре года символического нахождения в роли Председателя правительства Российской Федерации, когда он все так же, по существу, управлял страной.
На какое-то время в допросной воцарилась тишина. Я даже слышал раздающиеся за дверью шаги надзирателя.
- Да-а, интересные вещи вы нам рассказали, гражданин Сорокин, - нарушил молчание Фриновский. - Записал все, Шляхман? Что же это, выходит, товарищ Сталин устроил культ личности? И якобы невинных людей велел расстреливать и ссылать в лагеря?
- Не все из них, конечно, были невинными, но сотни тысяч пострадали ни за что. Если верить нашим историкам, - тут же добавил я.
- Историкам, значит… Ну-ну.
Фриновский поднялся и, заложив руки за спину, остановился в метре от меня. Мне пришлось глядеть на него снизу вверх. Ничем, на первый взгляд, не примечательное лицо чуть полноватого человека с короткой стрижкой. Вот только в глазах сквозил такой металл, что я словно почувствовал исходящий от этого человека могильный холод.
Не успели в моей голове промелькнуть все эти мысли, как короткий боковой в скулу отправил меня на цементный пол. Ох ты ж ни хрена себе, ударчик-то у этого козла поставленный. А под глазом, чувствую, уже наливается гематома. Медленно поднявшись, поднял взгляд на как ни в чем ни бывало стоявшего в прежней позе Фриновского.
- Вот как с такими надо, Шляхман, а ты все политесы разводишь, - процедил заместитель Ежова, не сводя с меня ледяного взгляда. - Он тебе тут сказки рассказывает, а ты и уши развесил. Я этих паскуд за версту чую, еще с революции, и ставил к стенке без всяких рассусоливаний.
Я слушал его и думал - врезать сразу в "ответку" или обождать? Они-то привыкли иметь дело с безропотными подследственными, а я молча терпеть насилие над собой не намерен. И по хрен, что отметелят до потери пульса, зато будут знать, как поднимать руку на российского спецназовца.
- Виноват, товарищ заместитель народного комиссара! - вытянулся в струнку следак.
- Виноват… Разучился допросы вести? Я по его морде вижу - засланный казачок.
И без предупреждения - еще один удар. Впрочем, на этот раз я уже ждал такой подлянки, а потому в последний миг уклонился и, не мудрствуя лукаво, зарядил Фриновскому в печень. Тот, выпучив глаза и глотая ртом воздух, стал медленно оседать на пол. Не успел я осознать сам факт того, что применил физическое насилие к самому заместителю народного комиссара, как мне сзади прилетело по почкам.
Хорошо так прилетело, в глазах тут же потемнело, и мне уже стало не до угрызений совести. Затем я ощутил себя вновь лежащим на холодном полу, а мои многострадальные бока в это время отбивали чьи-то сапоги. Я лишь постарался принять позу младенца, чтобы хоть как-то снизить эффективность ударов.
- Ладно, хватит, а то сдохнет прямо здесь, - услышал я голос Фриновского. - Сорокин, встать!