На Москву тем временем навалилась эпидемия гриппа. Вроде весна в самом разгаре, страна со дня на день отпразднует День космонавтики, в связи с чем меня, кстати, как автора "Марсианина", попросили выступить в Звёздном городке, а тут на тебе! Как-то сама собой пришла в голову мысль… А ну как Данька получил от меня по наследству тот самый ген, благодаря которому ни я не болел в этом времени, ни он? Интересно было бы его кровь взять на анализы. Правда, тут же себя осадил: что я, вивисектор, что ли, какой, ребёнку боль доставлять ради подтверждения своей догадки?! Валя-то, вон, периодически, случается, то раскашляется, то расчихается, на неё, похоже, мой иммунитет не перекинулся, хотя половые контакты случаются регулярно. Со временем посмотрим. Если Даниил ни разу не простудится и ничем другим не заболеет, значит, наследственность сработала.
Поездка в Звёздный городок принесла немало новых знакомств и впечатлений. Выступление перед космонавтами и сотрудниками городка прошло, как принято было говорить в это время, в дружеской и непринуждённой обстановке. Помимо рассказа о том, как писалась книга (вот было бы прикольно рассказать, как я переписывал её с "ридера") и снимался одноимённый фильм, для разнообразия исполнил несколько песен под гитару.
Чтобы потрафить местным, спел не очень известную в будущем вещь из репертуара Потани "Любовь внеземная, или Фантазия в стиле футуристического фолка". Народу понравилось, все смеялись. Решив хулиганить до конца, спел "Таких не берут в космонавты" из репертуара группы "Манго-Манго", благо текст с лёгким стёбом и без всяких политических выпендрёжей. Публика вновь была в восторге, люди подходили после моего выступления и просили переписать им слова и аккорды. Ну и по просьбе спел "Траву у дома", раз уж она прозвучала в фильме "Марсианин".
Творческим вечером это назвать было нельзя, потому что выступал я в городке субботним днём. Потому и домой на неизменной "Волге" отправился рано, не было ещё трёх часов. Проезжая деревеньку под названием Орловка, решил остановиться у старой, ветхой церквушки. На неё я обратил внимание ещё по пути в Звёздный городок. Дело в том, что в последнее время я неожиданно даже для самого себя увлёкся фотографированием старых храмов и церквей. Не то чтобы я ощущал себя таким уж набожным человеком, просто завораживала красота этих древних строений, отмеченных печатью времени, переживших войны, царей и революцию. Дома у меня уже накопилась неплохая коллекция цветных и чёрно-белых снимков, из которых можно было устраивать выставку под названием типа "Православная Русь". Поэтому, выбираясь за город, особенно когда предстояло ехать в места, где я не бывал раньше, захватывал неизменную "практику", вот уже не первый год служившую мне верой и правдой.
При ближайшем рассмотрении храм Господень выглядел не таким уж и заброшенным, а высокие, обитые металлом двери были заперты. Оказалось, здесь даже вели службы, о чём поведала встреченная возле церкви старушка.
– Это у нас храм Святых первоверховных апостолов Петра и Павла, ему уже лет двести поди. А батюшка наш, протоиерей отец Александр, во-он там живёт, вместе с матушкой своей и двумя детишками, – показала бабулька на стоявший метрах в ста от церкви домик с изгородью, выкрашенной в голубой цвет.
Во дворе дома я заметил какое-то движение. Подумал, можно подойти, попросить отворить церквушку, чтобы сделать несколько снимков внутри, а заодно поспрашивать батюшку, как тут вообще жизнь в глуши протекает, как с верующими дело обстоит, словом, вытащить из него информацию для своего общего развития. Сделал несколько снимков храма снаружи и отправился к указанному бабулей дому.
Подойдя поближе, увидел, как раздетый по пояс жилистый бородач, на вид чуть моложе меня, рубит поленья. На апрельском солнышке, видать, да в работе припекало, вот и демонстрировал свой поджарый торс. С топором он управлялся ловко, одного удара хватало, чтобы полено расщепилось пополам.
– Бог в помощь, – поприветствовал я трудягу. – Вы, наверное, отец Александр?
– Во славу Божию, – ответил тот, приостановив процесс колки дров. – Да, он самый, отец Александр. А вас как нарекли? Сергей? Богоугодное имя, все мы помним Сергия Радонежского, святого веры православной. Что вас привело сюда? Радость или беда, а может, грех любопытства?
– Хм, да вот, увлечение у меня такое – фотографирую старые церкви.
– Дело благое, а фотографируете для себя или где-то публиковать собираетесь?
– Пока для себя, а там, глядишь, может, и выставку устрою. Или издам альманах-путеводитель для любителей церковной старины.
– Дорого, наверное, альманах-то встанет… Да ещё разрешат ли? В СССР церковь на положении, извиняюсь, приживалки.
"Э, батюшка, это ты ещё не знаешь, что в будущем страну ждёт, как патриарх рядом с президентом стоять будет на всех праздниках, как светских, так и церковных. Хотя, поскольку что-то уже начинает меняться, ещё неизвестно, как оно там, в этой реальности, развиваться дальше будет".
– Ну, кто верует, тот всегда найдёт дорогу к Богу, – обнадёжил я собеседника. – Я вас хотел попросить, если вас, конечно, не затруднит, открыть храм, чтобы я мог и внутри сделать несколько снимков.
– Отчего же, ради богоугодного дела можно и открыть. Только прежде пойдёмте в дом, потрапезничаем, жена как раз обед сготовила. Надеюсь, вы не очень торопитесь?
Я отказываться не стал. Зайдя в дом, скинул в сенях обувку, получив взамен вязаные тапочки сиреневого цвета. Матушка Ольга оказалась вполне ещё молодой женщиной, однако же без тени косметики на лице, что, впрочем, было вполне объяснимо для супруги духовного лица. Гостю вроде даже не удивилась, молча расставила на столе приборы на двоих.
– А вы что же? – спросил я Ольгу.
– Она с детьми уже отобедала, – сказал отец Александр. – Это я вот с дровами задержался. Газ нам, видно, ещё не скоро проведут, в райцентре всё обещаниями кормят, приходится пока дровами запасаться.
Обед состоял из ушицы и пшённой каши с изюмом, что меня ввергло в лёгкое недоумение. Увидев моё озадаченное выражение, которое я пытался всё же как-то скрыть, батюшка пояснил:
– Не обессудьте, Великий пост идёт, так что с разносолами придётся повременить. Вы-то, наверное, не поститесь? Вот и зря, пост не только душу, но и тело очищает.
Суп оказался неожиданно вкусным, особенно со свежим, словно только что из печки, хлебом. Оба попросили добавки. Трапезничали неторопясь, и вскоре во мне зародилось такое чувство, будто знаю я отца Александра давным-давно, сколько себя помню. Как-то незаметно я поведал свою историю, естественно, без упоминания моего хронопрыжка, выдав официальную версию. Отец Александр, несмотря на уже озвученный им грех любопытства, живо интересовался некоторыми моментами моей биографии. В свою очередь, уже за чаем с сухарями, рассказал о себе. Выяснилось, что батюшка когда-то рос обычным архангельским парнем, хоть и крещёным, но никогда не помышлявшим о службе Богу. Закончил рыболовецкий техникум, в армии служил в морской пехоте, а после дембеля устроился на траулер, ловил рыбу. Но семь лет тому назад судно, отправившись на промысел в Норвежское море, угодило в шторм.
– Траулер ещё довоенной постройки, и в какой-то момент обшивка не выдержала… Народ расселся по шлюпкам, нашу, в которой уместились восемь человек, сразу отнесло в сторону от остальных. Управлять шлюпкой не было никакой возможности. Четыре дня нас мотало по волнам без еды и воды. Понятия не имели, где мы вообще находимся. Один у нас был набожный, постоянно молился. Глядя на него, я тоже стал молитвы читать. А на четвёртый день дал себе зарок: если спасёмся, то я посвящу себя служению Господу. И на пятый день нас подобрал норвежский сейнер. Так что пришлось выполнять своё обещание.
– Сюда попали по распределению?
– Можно сказать и так, если выражаться светским языком. Мол, сможешь выжить в этой глуши – там, глядишь, приход и получше тебе отдадим. А мне и здесь хорошо! Кто как, а я привык руками работать. Помню, после семинарии напутствовавший меня отец Симеон ещё пошутил: "Дали тебе крест с кадилом – и крутись как хочешь". А что, так на самом деле и выходит. Паства у нас небогатая, а живём, можно сказать, практически на одни пожертвования. Хотя вот в последний год, как я тут разошёлся, народу прибавилось, видно, нравится людям, как я служу, что-то такое во мне разглядели. И я тут прижился: тихо, спокойно, есть время подумать и о Боге, и делах наших насущных… Ладно, потрапезничали – пора и честь знать, пойдёмте, открою вам двери святого дома.
Пока я фотографировал довольно скромное убранство храма, отец Александр стоял в стороне и наблюдал за мной с лёгкой улыбкой. Когда же я закончил, то, закрывая двери храма, как бы невзначай сказал:
– Вы вот говорили, что сын у вас подрастает… А он что же, Даниил ваш, некрещёный, получается?
– Получается так. Признаться, я и сам иногда подумываю, что не мешало бы парня окрестить.
– Так за чем же дело стало? Приезжайте на пасхальную неделю, самое подходящее время, проведём таинство крещения.
– Хм, что ж, спасибо за предложение, но я сначала с женой посоветуюсь.
– Конечно, я же не настаиваю, это дело добровольное. В общем, если надумаете насчёт чада вашего, не забудьте крёстную или крёстного захватить, иначе придётся их здесь искать. На такой случай тут у меня даже есть народ подготовленный, они уже не одному младенцу крёстными приходятся. – Белозубая улыбка разрезала кудрявую бороду батюшки.