Сзади Андропова полыхнуло огнём, из которого ко мне потянулись сотни или даже тысячи неимоверно бесконечных по своей длине рук, с такими же отросшими ногтями, как у покойного председателя КГБ.
– Простите, Юрий Владимирович, но мне там делать нечего. Я, в отличие от некоторых, свою страну не предавал и всякую мразь наверх не тащил.
– Ты-ы-ы…
Лицо Андропова перекосилось, и в этот момент одна из пламенных рук обхватила его за шею и потащила назад.
– Нет, нет! Я не хочу! – закричал Андропов. – Я проклинаю тебя и весь твой род!
И в этот момент я с криком проснулся.
– Ты чего, кошмар, что ли, приснился? Даньку разбудишь, так орать.
Валя включила ночник, пристально вглядываясь в моё лицо и удручённо качая головой. А я чувствовал, как по мне струями стекает холодный пот пережитого только что ужаса.
– Да, хрень какая-то снится, покойники. К чему бы это?
– Кто-то из родных, знакомых? Кровь была?
– Нет, не родные и не знакомые. Хотя этого человека я знаю… Крови вроде не было.
– Водички принести?
– Не маленький, сам дойду. Спи, я сейчас вернусь.
Выпил на кухне стакан воды из-под крана, посмотрел на часы. Начало пятого, за окном царит декабрьская темень. А мне что-то спать больше не хотелось. Прикрыв кухонную дверь, я включил работающий от сети кофейник, засыпал в воду молотого кофе и через несколько минут уже цедил обжигающий ароматный напиток, подкрашенный ложечкой сливок.
Невольно вспоминались события, произошедшие со мной и страной в последнее время. Самым шокирующим стал уход Андропова, недаром он мне сегодня приснился. А ведь так и есть, вряд ли он случайно коньки отбросил, наверняка не обошлось без вмешательства людей Машерова, а вернее даже, Ивашутина, поднаторевших в деле проведения спецопераций и в частности устранения людей, представляющих угрозу государственной безопасности.
Уже на следующий день по ТВ, радио и в газетах было объявлено, что обязанности Председателя КГБ СССР будет выполнять Семён Кузьмич Цвигун, с которым мы буквально накануне, в день смерти Андропова, общались по поводу продажи альбома моей группы в Англии. Вот эта новость меня действительно порадовала, учитывая, что с Цвигуном у нас установились неплохие отношения. Во всяком случае, мне хотелось в это верить.
Кстати, с его подачи повесть "Крах операции "Омега"" без очереди вышла в "Политиздате". Семён Кузьмич был указан как консультант, которому автор выражает искреннюю благодарность за помощь в создании книги.
"Пираты XX века" тем временем ушли в прокат ГДР, Венгрии и Болгарии, и даже Италия вроде бы вела переговоры о покупке прав на прокат картины. Следом за "Пиратами…" на экраны страны вышли ещё два фильма по моим сценариям – "Знак беды" и "Крейсера". На продукцию "Беларусьфильма" я серьёзной ставки не делал, хотя, вероятно, какую-нибудь фестивальную награду картина получит. Однако в прокате она явно не очень котировалась, разве что в самой Белоруссии более-менее прошла с успехом. Так как там были живы ещё многие участники тех событий, понятно, им интересно вспомнить и сравнить, что было в жизни и что теперь показывали на экране. А вот "Крейсера" с серьёзными батальными сценами на море и драматической линией главного героя сразу пришлись зрителю по душе. До "Марсианина" и "Пиратов…" фильму, впрочем, дотянуться по сборам было трудновато, но результат на старте всё равно был достойный.
Высоцкий этой осенью вернулся в Москву и готовился к съёмкам в картине "Место встречи изменить нельзя", намеченным на весну следующего года. Причём с готовым альбомом под названием "На хуторе", состоявшем из десяти лирических душевных песен. Альбом уже через два месяца вышел на виниле и сразу же завоевал любовь миллионов, а на одну из песен, "Роса", даже был снят клип, который крутили в "Утренней почте".
Через каких-то своих знакомых Высоцкий узнал мой новый домашний номер, на который и позвонил, и я пригласил его приехать на мою кооперативную квартиру. Сидя на кухне за чашкой чая с мёдом, он признался, как не хотел покидать гостеприимный хутор и только настойчивость Говорухина, апеллировавшего к совести актёра, склонила чашу весов к тому, что Высоцкий решил вернуться к работе в театре и кино. За время, прошедшее после визита Говорухина, он на хуторе наизусть выучил сценарий фильма. Заодно Володя поинтересовался прогнозами на будущее.
– Тебе по общемировым событиям или только касающимся лично тебя?
– Ну, ядерной войны не ожидается?
– Вроде нет. Разве что 1 января под Бомбеем "боинг" упадёт, погибнет более двухсот человек, а 20 февраля Брежневу вручат орден Победы. Ну это так, навскидку, может, и ещё что-то случится, но только эти даты проявились у меня в голове. Что же касается твоего будущего, то ничего плохого в течение следующего года с тобой произойти не должно. К тому же дата смерти, которую я называл в прошлый раз, уже не так ясна, понемногу стирается. Видно, ты всерьёз отнёсся к идее как следует взяться за своё здоровье. Курить не бросил? Уже меньше дымишь? Постарайся отказаться совсем и найти время записаться в бассейн. Мы вот всей семьёй как раз планируем пройти медосмотр, без медкарточки в бассейн не пускают.
– Я как-то больше баню люблю.
– Одно другому не помеха. Да и баня бане рознь. Можно попариться с пивком, а лучше с квасом, а можно из бани вернуться домой в невменяемом состоянии.
– Хорошо, но боюсь, свободного времени будет всё меньше и меньше. В театре вон Любимов вставил было мне пистон, а теперь снова вводит в спектакли. Да и с концертами зовут выступать.
– Пойми, всех денег не заработаешь. Жизнь даётся один раз. Я вон тоже кручусь как белка в колесе, однако вечером еду домой, к жене и сыну, а не на квартиру к очередным друзьям посидеть с гитарой под водочку с закусочкой. Как там, кстати, Марина?
– Опять в Париже. Вчера созванивались, обещает скоро прилететь. Говорит, обиделась очень, когда я, даже не попрощавшись, спрятался в Белоруссии. Но сейчас вроде отошла…
1 декабря случился мой первый учебный день на Высших двухгодичных курсах сценаристов и режиссёров.
– О, это же сам Губернский! Теперь и за режиссуру взялся?! – Такими словами меня встретил молодой грузинский режиссёр Михаил Чиаурели, оказавшийся моим сокурсником. Весёлый компанейский парень, предложивший после занятий отметить первый учебный день с литровой бутылью отличного грузинского вина домашнего производства.
С учебой на другие дела времени стало оставаться куда меньше. Хорошо, что я догадался подцепить к моим рокерам Ованеса Мелик-Пашаева. Пронырливый администратор уже отправился с коллективом в турне по Западной Украине. У него там, как оказалось, жил какой-то армянский родственник, бывший на короткой ноге с руководством Министерства культуры, вот он и договорился насчёт гастролей. В СССР бандеровцы если и имелись, то хорошо шифровались, так что концерты проходили с аншлагом. Кроль и Мелик-Пашаев мне отзванивались из каждого города, радуя своими бодрыми отчётами мою мятущуюся душу.
Англичане успели перечислить последний транш, а я отнёс Цвигуну список необходимого для нормальной студии звукозаписи оборудования. В новом кабинете, который раньше занимал Андропов, тот был не один, один из стульев за длинным аппендиксом Т-образного стола занимал человек лет тридцати пяти, в форме с майорскими погонами на плечах.
– Знакомьтесь, Сергей Андреевич, это майор госбезопасности Виктор Валентинович Метёлкин. Он полностью введён в курс дела и будет теперь курировать вашу группу. Так что по всем вопросам обращайтесь отныне к нему. Сами понимаете, в связи с новой должностью пришлось в срочном порядке принимать дела. Ничего не успеваю, да и ответственность, понятное дело, на порядок выше. Голова пухнет. Хотел вон, вдохновлённый вашим примером, тоже за книгу засесть, теперь уже, похоже, не скоро это получится, если получится вообще. Кстати, оставьте автограф, раз уж пришли. – И подсунул мне только что изданную повесть "Крах операции "Омега"". – К слову, помните ту статью в "Ровеснике"?
– Разве такое забудешь! До сих пор руки чешутся…
– Не надо ничего чесать, почесались уже и без вас. Тот комсомольский секретарь, с подачи которого вышел материал, погорел недавно на интимной связи… как бы помягче сказать… с особой мужского пола. Опозорил всю организацию. Естественно, его тут же из комсомола пинком под его испорченный зад, да ещё и срок грозит. Это же статья, до пяти лет. Ну и журналисту намекнули, чтобы думал в будущем, с кем дружбу водить… Ладно, через семь минут у меня важный посетитель, так что перепоручаю вас Виктору Валентиновичу. Если есть ещё какие-то вопросы, обговорите у него в кабинете…
Вот это новость, думал я, покидая зловещее для кого-то здание, перед которым высился памятник "железному Феликсу". Неужто комсомольский вожак и впрямь из "радужных"? Или это Цвигун так всё ловко подстроил? Как бы там ни было, всё разрулилось очень даже здорово.
Ещё мне не давала покоя мысль о самоубийстве Семёна Кузьмича в 1982-м. Было ли это добровольным уходом из жизни на фоне якобы неизлечимой болезни или ему "помогли" с подачи теперь уже покойного Андропова, потому что он слишком много знал, – тут я мог только строить догадки. Если второй вариант – то здесь Семён Кузьмич уже сам хозяин главного кабинета на Лубянке, и кто тогда рискнёт покуситься на фигуру такого масштаба? Ежели его прихватит онкология, то насчёт этого как раз и не мешало бы предупредить. Только как это помягче сделать? Не скажешь же ему: "Семён Кузьмич, вы уж поглядывайте за своим здоровьем, а то в 82-м от рака загнётесь". Ладно, ещё пять лет почти, время есть, нужно будет по-любому предупреждать хотя бы за год, когда болезнь может находиться на начальной, а значит, излечимой стадии.