– Навязали нам… – шепотом проговорил майор, кивая на странного попутчика, – царь преисподней к нему являлся, тудыть его! Интересно, на что он намекает?
– А он прямо говорит, – усмехнулся Ахилло, – царь преисподней, его посланцы, ночь Брахмы…
– И я о том! Во фрукт! Стой, капитан, чего это? Он замер, и в наступившей тишине Михаил услыхал далекое гудение мотора.
– Самолет! – прошептал майор. – Большой вроде… Чего ему тут делать?
– Мало ли… – пожал плечами Ахилло.
– Нет, погоди!
Ерофеев накинул куртку и вышел наружу. Михаил немного удивился, но последовал за ним.
Вокруг стояла тьма, клубился редкий туман, и гудение невидимого самолета доносилось еле слышно. Но вот оно стало громче – машина явно приближалась к плато.
– Кружит, понял? – зашептал Ерофеев. – Какого черта ему здесь надо?
Отвечать было нечего. Михаилу тоже показалось это странным, но, в конце концов, в Крыму полно воинских частей, да и транспортная авиация летала часто. Но беспокойство уже проснулось. Михаил боялся совпадений. Их группа оказалась здесь, выполняя секретное поручение, и в ту же ночь над Демерджи кружит чей-то самолет…
– А ну-ка погоди! – Ерофеев быстро прошел вперед – туда, где туман был немного реже. Здесь гудение мотора слышалось явственнее, и Ахилло понял, что где-то рядом кружит тяжелая транспортная машина или мощный бомбардировщик. Внезапно гудение стало тише и глуше – самолет уходил.
– Вот! Гляди! Так и знал, мать его! – Ерофеев показал рукой куда-то вверх. Михаил взглянул туда и успел заметить легкую тень, скользнувшую над ними.
– Понял, капитан? Понял?
– Планер! – догадался Ахилло. – Вот черт!
– Ага! – Майор лихорадочно оглядывался, но в темном низком небе было пусто. – Где-то рядом, зараза! Кажись, за той скалой! Ну чего, смекаешь?
– Пока еще нет. Может, учения или спортсмены. Но посмотреть надо.
– Точно. – Ерофеев немного успокоился. – Может, и вправду учения. Только не нравится мне это, капитан! Вот чего: спим по очереди, и стволы держим наготове. Пошли, я первый дежурю.
Ахилло не возражал. Предосторожность не казалась излишней. Он даже подумал, что стоило уйти из хижины и поставить палатку где-нибудь в стороне. Впрочем, ночь прошла спокойно. Ни Михаил, ни майор, дежурившие по два часа, не слыхали ничего подозрительного.
Утром, наскоро перекусив, решили осмотреться. Оружие держали наготове, но на Яйле стояла полная, ничем не нарушаемая тишина. Вокруг не было ни души, и увиденное ночью казалось чем-то нереальным.
За высокой известняковой скалой ничего найти не удалось, но майор решил продолжить поиски. Он еще раз осмотрелся, подумал и указал на север, где высился еще один скалистый холм…
Планер нашли часа через два. Он стоял за небольшой рощицей, надежно укрытый срубленными ветвями. В кабине было пусто. На фюзеляже черной краской нанесен помер, крылья отмечены привычными пятиконечными звездами.
– Наш, – констатировал Ерофеев, внимательно осмотревший небесного пришельца, – человек на пять-шесть, десантный. Может, и вправду маневры устроили в честь юбилея, а, капитан?
Ахилло, осмотревший все вокруг, показал Ерофееву два свежих окурка.
– "Казбек", – констатировал тот. – Ну че, похоже, летуны заблудились. Или так и задумано? Ты чего, гражданин Гонжабов?
Заключенный и вправду вел себя странно. Он подошел к кабине, поднял руки ладонями вперед и застыл, словно прислушиваясь к чему-то.
– Гонжабов? Да отвечай же! Учуял чего?
– Они издалека, – бхот опустил руки, – их пятеро.
– Телепат, твою! – усмехнулся Ерофеев. – Ясно, что не рота. Ладно, погляжу еще.
Он повозился в кабине, выбрался наружу и сплюнул:
– Оружие у них. Винтари или даже пулеметы, масло свежее. Черт, может, и вправду надо было роту с собой брать! Ну чего, пошли дальше, капитан?
Ахилло не возражал, хотя беспокойство, возникшее ночью, стало еще сильнее. Вооруженная группа высадилась на Демерджи – зачем? Наверно, затем, что в это время на Яйле пусто и планер найдут не скоро.
– Позвоним с первого же телефона, – рассудил Ерофеев. – Все, спускаемся! И так время потеряли. Идти тихо, смотреть по сторонам. Капитан, ствол держи наготове. Айда!
Спуск прошел спокойно. Дорога серпантином шла в долину, вокруг была лишь сухая желтая трава и обросшие мхом валуны, скатившиеся в незапамятное время с плоскогорья. Постепенно стали попадаться деревья, затем небольшие рощи. Майор сверился по карте, сообщив, что они приближаются к урочищу Тырки. Послышалось блеяние, и за поворотом показалось овечье стадо, которое вольно разбрелось по всей округе, пощипывая старую, сухую траву.
– Цивилизация! – заметил Ахилло, пробираясь через овечий строй. – Только чего-то пастухов не видать!
– Праздник отмечают, – предположил майор. – Ну, всыплет им начальство! Вон разбежалось войско – полдня собирать надо!
Послышался лай. Большая мохнатая овчарка бросилась наперерез, распугивая овец.
– Ну, ты! – В руках майора блеснул металл. – Пошла, пошла!
– Постой, – Ахилло схватил Ерофеева за руку, – смотри!
Овчарка и в самом деле вела себя странно. Она тревожно лаяла, отбегая в сторону и вновь возвращаясь, словно приглашая идти следом.
– И вправду, – согласился Ерофеев. – Чего-то случилось. Жаль, разговаривать не умеет! Гонжабов, ты чего?
Бхот, не отвечая, шагнул вперед и поднял руку. Собака замерла. Легкое движение пальцев – она подбежала ближе и жалобно завыла.
Гонжабов вновь провел рукой по воздуху, и овчарка послушно присела у его ног.
– Ну прямо Дуров! – покачал головой майор. – Чего это с ней?
Бхот не ответил. Собака взвизгнула, словно пытаясь что-то объяснить, и вновь отбежала в сторону.
– Пошли, – решил Ерофеев, – зря не позовет…
Тела пастухов – старика и парня лет двадцати – были засыпаны старыми ветками. Неподалеку лежала еще одна собака – мертвая.
– Финкой, – заметил майор, осмотрев убитых, – сзади, прямо в сердце. Эта псина, видать, поумнее оказалась.
– Часа два прошло. – Михаил потрогал холодное тело. – Вот тебе и маневры, майор!
Здесь же удалось найти еще один свежий окурок.
– Снова "Казбек", – кивнул Ерофеев. – Вот сволочи! Как думаешь, капитан, наши это или ваши?
– В каком смысле? – не понял Ахилло.
– В прямом. Ваш Ежов мог свою группу послать, смекаешь?
Ахилло не ответил, хотя не мог не признать, что предположение не из самых невероятных. Убийство мирных пастухов казалось излишней жестокостью, однако неведомый командир десантников мог получить категорический приказ не оставлять свидетелей…
Ахилло еще раз обошел опушку рощи, где нашли убитых. Внезапно среди желтой старой травы что-то блеснуло. Он наклонился.
– Чего там? – заинтересовался майор. Михаил раскрыл ладонь.
– Зажигалка! Ну раззявы там у них! Постой, постой, зажигалка-то…
– Немецкая, – кивнул Ахилло. – Ну что, майор, наши или ваши?
Собаку хотели взять с собой, но пес все время убегал, не желая оставлять хозяев, даже мертвых. В конце концов решили идти дальше, тем более что следовало спешить: неизвестные опережали группу не менее чем на два часа. Ясности не прибавилось: десантники прибыли на советском планере, курили "Казбек", но пользовались немецкими зажигалками. Это могло означать все, что угодно…
Путь вел мимо невысокого леса. Дорога по-прежнему была пуста, но пару раз встретились знакомые окурки – неизвестные, похоже, останавливались перекурить. Уже начинало темнеть, когда дорога свернула направо.
– Сейчас будет Малая Бурульча, – заметил майор, взглянув на карту, – дальше надо идти лесом, тропа узкая… Черт, они нас и так опередили!..
Решили идти дальше. В нескольких километрах за Большой Бурульчой должна быть охотничья хижина, где можно устроиться на ночлег. Правда, неведомые десантники тоже могли выбрать это место, поэтому шли осторожно, прислушиваясь: майор – впереди, за ним – спокойный и невозмутимый, как всегда, Гонжабов; Ахилло выпало быть замыкающим. Вечерний лес сомкнулся над головами, узкая тропа едва пробивалась сквозь густой строй невысоких, в толстой черной коре деревьев. Несколько раз тропа резко обрывалась вниз, приходилось переходить очередной овраг.
До Большой Бурульчи оставалось не более километра, когда Гонжабов внезапно остановился. Удивленный майор уже был готов задать вопрос, но бхот поднял ладонь вверх в предостерегающем жесте. Ахилло тоже прислушался, но ничего не заметил. Наконец Ерофеев кивнул, и они вновь двинулись вперед, только теперь крепкая рука майора сжимала рукоять парабеллума.
Под ногами негромко потрескивали сучья. Тропа петляла и внезапно пошла вниз – впереди оказался еще один овраг. В сумраке можно было разглядеть огромные, покрытые мхом камни, и Михаилу вспомнилось слышанное где-то название: "Танцующий лес". Внезапно Ерофеев, шедший по-прежнему впереди, остановился, покрутил головой и уже обернулся, чтобы что-то сказать, когда сверху, с противоположного склона, ударила очередь.
Михаил рухнул на холодную сырую землю, выхватывая оружие. Ерофеев уже успел упасть, накрыв собой бхота. Пули с треском ударили в стволы деревьев, посыпалась кора и сорванные листья. Секунда – и вновь заговорил пулемет.
Ахилло уже был готов. Заметить, откуда летят пули, было несложно: яркие огоньки выдавали место засады. Выстрел, второй – Ахилло бил навскидку, ему вторил пистолет майора. Третья очередь – короткая, тут же оборвавшаяся, и в овраге наступила тишина.
– Черт! За ним! – Ерофеев уже был на ногах. – Гонжабов, не двигайся!