Глава вторая
Следующим утром Тибо поднял меня засветло. Я кое-как продрал глаза, влез в штаны, не переставая зевать, натянул сапоги. Отправился вслед за Тибо во внутренний дворик. Мы дружно отлили у забора, потом, вытянув из колодца ведро воды, умылись. Тибо протянул мне деревянную кубышку и кисточку с толстыми щетинками.
– Что это ещё такое?
Тибо горько вздохнул и покачал головой. Всё, мол, объяснять приходится... Радовало хотя бы то, что он уже не впадал в ступор от каждого моего вопроса.
Мой слуга взял вторую кисточку, намочил её в ведре и опустил в кубышку. Далее кисточку с налипшим на неё белым порошком он запихал себе за щеку и завращал там.
"А, зубная щётка!" – догадался я.
Взяв свою кисточку, я проделал с ней те же манипуляции. На вкус белый порошок оказался обыкновенной содой.
Уделив таким образом положенное время личной гигиене, мы вернулись в дом. Там нас с добрейшей улыбкой на лице уже поджидал хозяин.
– Сколько? – прямо спросил мой слуга.
– Три серебряные марки.
– Ты что, сдурел? – взвился Тибо. – Мы что, у тебя месяц жили?
– Помилуйте, господа! Лучшие кушанья и вина – марка, чистые простыни, лучшая комната для вас, конюшня и корм для лошадей – марка, помывка... гмм... марка...
– Помывка – марка?! – заорал Тибо. – Да у тебя что, вообще мозги набекрень съехали?!
– Тибо, – сказал я, – заплати ему.
Тибо, посмотрев на меня, поджал губы и полез в кошель.
– Конюшня... – ворчал он. – Это ты свой навес, что ли, конюшней называешь?
– Когда начался дождь, – с достоинством произнёс трактирщик, – мы лошадей ваших из-под навеса увели. В конюшню.
– А почему не раньше?
– А что ж им зазря между четырёх стен париться? Лето ведь жаркое. И накормили мы их, и напоили, и вычистили – всё как вы велели...
– Лучше б сам всё сделал... – продолжал ворчать мой слуга.
Во всяком случае, сами лошади выглядели довольными. Когда мы вошли в конюшню, Принц тут же начал обнюхивать мои руки – видимо, в поисках чего-нибудь вкусненького. Увы, пришлось его разочаровать. Чёрно-серый мерин Тибо по кличке Праведник вёл себя так же спокойно, как и вчера. Зверюга, увидев нас, захрапел и заржал.
– Слушай, а зачем нам гийомовский конь? – спросил я, покрывая спину Принца попоной. К слову сказать, делал я это впервые в своей новой, восемнадцатичасовой жизни и, чтобы не выглядеть и тут полным валенком, во всём старался подражать своему слуге.
– Продадим, – ответил Тибо, взгромождая поверх попоны седло. Потом вдруг остановился. – А кстати!.. – и выскочил из конюшни.
Во время его отсутствия я попытался укрепить седло сам. В первый раз это закончилось тем, что и седло, и попона свалились с Принца на землю. Гнедой укоризненно на меня посмотрел. Оседлывая коня во второй раз, я старался думать о чём-нибудь постороннем. Я уже заметил, что, когда я перестаю размышлять, а просто делаю, всё получается намного лучше.
...О чём бы таком подумать? Вот, к примеру, Рози. Хорошая девушка Рози... Или вот епископ. Интересно, неужели все так спокойно относятся к тому, что он открыто держит у себя любовницу? Почему его не выгонят отсюда взашей?.. Да и вообще, на епископа он мало похож. "Проткнуть", "разрезать на куски"... Выпивка... Мари... Странный какой-то епископ.
Я отвлёкся от мыслей о епископе Готфриде и посмотрел на Принца. Тот был осёдлан. Я взялся за уздечку...
В это время вернулся Тибо с трактирщиком.
– Вот этот. – Тибо потрепал Зверюгу по шее. Жеребец по установившейся традиции сделал очередную попытку его цапнуть.
Трактирщик пожелал изучить коня подробнее. Объединив усилия, они с Тибо заставили Зверюгу показать свои зубы. С копытами вышло посложнее, поскольку Зверюга энергично сопротивлялся осмотру, но в конце концов исследовали и копыта.
– Ну как? – спросил Тибо. – Берёшь?
Трактирщик сделал значительное лицо. Помолчал с минуту, посопел...
– Сколько? – осведомился он таким тоном, чтоб сразу стало ясно: конь этот ему и даром не нужен.
– Шесть золотых марок.
– Не-е... – Трактирщик покачал головой.
– Много, что ли?
– Много.
– Не смеши меня – мало! Это ж настоящий боевой конь. Рыцарский!
– Ну а мне-то рыцарский конь зачем?
– На ярмарке продашь. С руками оторвут! В большом барыше будешь.
– Ярмарка только через два месяца, – рассудительно заметил трактирщик. – До неё ещё дожить надо. И корм. Такого коня овсом кормят. А овёс нынче...
– Так продай кому-нибудь в городе. Епископу, например.
Герард задумался. Пожевал губами.
– Вообще-то можно попробовать. Он лошадей любит... Особливо таких... Только это... Цену-то всё равно сбавь. Отдашь за пять?
Тибо хлопнул себя по ляжкам.
– Ну ты чистый сарацин! То тебе за помывку серебром плати, то настоящего боевого коня отдавай за бесценок! Ну нет, лучше уж мы его сами на ярмарке продадим!
И Тибо сделал движение, будто собирался седлать Зверюгу. Вороной снова попытался его укусить.
– Пять с половиной, – сказал Герард.
– Пять и семь серебряных? Вот ещё! Двенадцать серебряных марок – последнее слово!
– Восемь.
– Одиннадцать.
Следующие двадцать минут их торговли я опускаю, поскольку от серебра они перешли к меди и долго препирались из-за каждого медяка. Уже договорившись о цене, выяснили, что имели в виду разные виды серебряных марок. Тибо в этом вопросе ориентировался на Германию, а Герард – на какие-то лонгобардские марки.
Наконец торг был закончен. Герард ушёл. Тибо получил деньги, спрятал их поглубже и стал оседлывать своего мерина.
– Слушай, – сказал я. – Может, зря мы его продали? Если это такой хороший конь, оставили бы его себе. Продали бы твоего мерина.
– Нет, – замотал головой мой слуга. – Это не годится.
– Почему?
– Не положено таким, как я, разъезжать на таких конях, как Зверюга, – без всяких обиняков разъяснил Тибо.
Таким же тоном он мог бы высказаться в том духе, что, мол, не положено человеку летать.
А потом добавил, потрепав Праведника по гриве:
– Да и привык я к этому дурню ленивому...
Когда мы выехали из трактира, солнце только-только начало подниматься над лесом.
Мы ехали целый день. Вонь городских улиц сменилась ароматом садов, затем запахом хвои и лесной влаги...
Копыта коней то чавкали по грязи, то стучали по твёрдой земле, то зарывались в песок.
Попавшиеся на дороге люди спешили отойти в сторону и провожали нас насторожёнными взглядами...
Ближе к вечеру Тибо забеспокоился: правильно ли ему указали дорогу?
Мы притормозили хмурого крестьянина и узнали, что до Чёртова Бора не так уж далеко.
На развилке я задержался, любуюсь фантастическими облаками. Тибо, скучая, терпеливо ждал. Я чувствовал, что с каждой остающейся за спиной милей открываю для себя новое – то, что я когда-то знал, но забыл.. И этот мир – как чудесный дар: ведь всё, что я вижу, – я вижу впервые. И высокую зелёную траву, такую же густую и так же покорную ветру, как волосы красавицы покорны гребешку, и скрытый ранними сумерками лес, и нелепую старую берёзу, чья кора – как древний свиток, раскрытый и разломившийся во многих местах. Я улыбаюсь, и мне уже хочется, чтоб деревня Чёртов Бор не появлялась как можно дольше, потому что если вдруг и вправду существует какой-то способ вернуть воспоминания, стёртые колдовством или ударом гийомовской палицы, – то не получится ли так, что, вернув свою память, я перестану видеть мир таким, каким вижу его сейчас, – чистым, умиротворённым, наполненным радостью и тайной?..