Впереди блеснули черные квадратные плиты. Плиты плоскогорья Антрим, что звалось мостовою гигантов. Угрюмые базальтовые глыбы громоздились одна подле другой, словно и впрямь в незапамятные времена созданные неведомым великаном. Черный базальт круто обрывался в море. Шум прибоя доносился сюда, перемежаясь с тревожными криками чаек.
- Пойди посмотри, - обернувшись, бросил крючконосый. Его спутник поспешно кивнул и исчез за кустами.
Капли дождя с шумом разбивались о камни, непроглядные тучи тянулись далеко на восток, к скалам Каледонии, на юг, к Лейнстеру, и на север, к зеленому морю. А вот далеко на западе, над Коннемарой, появились наконец желто-розово-палевые просветы и даже - о, чудо! - луговым васильком мелькнуло в прорехе небо. Впрочем, судя по выражению лица, обстановка на западе ничуть не обрадовала крючконосого, скорее наоборот. Он с тревогой всмотрелся в небо и со злобой сплюнул. Неслышно, словно змея, появился второй.
- Все спокойно, мой господин, - сообщил он. - Карра на месте.
- Тогда идем, - кивнул крючконосый, и черные глаза его вспыхнули торжеством.
По узкой тропинке, вьющейся меж камней, все четверо быстро спустились к морю, где за скалой покачивалась на волнах большая, обшитая коровьими шкурами лодка - карра.
В глазах узколицего на миг отразился страх. Уж слишком велики были волны и слишком неказиста лодка.
- Неужто она доплывет до страны финнгаллов? - с ужасом прошептал он.
- Не переживай, Конхобар, - покровительственно похлопал его по плечу старший товарищ. - В страну северных дикарей мы отправимся на корабле одного из них - финнгалла Сигурда, того самого Сигурда, что гостил в Лиффорде у Эрика Железной Рубашки.
- Но возьмет ли он нас? И стоит ли так спешить? Я имею в виду северную страну. Быть может…
Крючконосый неожиданно разразился странным хрипловато-квакающим смехом. Скуластое лицо его покраснело, глаза презрительно сощурились.
- А ты что, Конхобар, забыл, как от моего лица передал Эрику восемь кумалов? - отсмеявшись, произнес он.
- Нет, не забыл. А! Так это были кумалы для Сигурда? Поистине ты мудр, о мой друид!
Друид самодовольно ухмыльнулся.
- Так поспешим же скорей к карре! - озаботился вдруг узколицый Конхобар. - Мне кажется, я слышу стук копыт со стороны Эмайн Махи. Не воины ли это владетельного господина Эохайда Уи Нейла, чтоб его поскорей сожрали могильные черви?
Друид внимательно всмотрелся в указанную сторону. И в самом деле, где-то наверху, на базальтовых плитах, заржали кони.
Махнув рукой, друид без лишних слов перебрался в карру. Конхобар одного за другим передал ему детей - кажется, это были его дальние родственники - и, отвязав лодку от камня, тяжело перевалился через борт.
Когда воины Эохайда Уи Нейла показались внизу, карра уже скрылась за серой пеленой дождя.
- Недаром я молил вчера о дожде самого Крома Кройха, - довольно произнес друид. - Не отвлекайся, Конхобар, греби чаще, - тут же добавил он. - Иначе мы разминемся с Сигурдом.
Вот этого он мог бы и не говорить - Конхобар и так орудовал веслом, как корова хвостом, отгоняющая слепней в жаркий июльский полдень. Не очень-то хотелось ему - младшему жрецу - попадать в лапы к властелину Улада Эохайду Уи Нейлу, провозгласившему себя светочем христианства. Еще хуже было бы попасть в плен к епископу Тары, после всего того, что они там натворили с Магн Дуль Бресал… Магн, кстати, тогда, похоже, так и не спаслась. Жаль, красивая была девка, правда, своенравная, словно молодая необъезженная лошадь. Попытался как-то пристать к ней Конхобар - так всю щеку расцарапала, а на шее до сих пор полосы от ногтей. Кошка - не женщина, а еще жрица богини Дану!
Младший жрец скривился, украдкой ощупывая шею. Младший жрец… Всего лишь младший… Эх, был бы жив отец!
- Щупаешь, хорошо ли тебя пощипала красавица Магн? - расхохотался крючконосый, и Конхобар вздрогнул, в который раз уже поражаясь необычайной проницательности хозяина, друида Форгайла Коэла. Форгайл Коэл - Тощий Форгайл, - это имя значило многое для поклонников старых богов по всей Ирландии - от лесного Манстера до гор Улада и от лейнстерских лугов до красных скал Коннемары. Четыреста лет прошло с тех пор, как крестил Ирландию святой Патрик, поблекли за это время старые боги, а от былой власти жрецов-друидов остался только пшик. А ведь когда-то знаменитый друид Конхобар Катбаду (в его честь и был назван узколицый) правил половиной страны. Прошли давно те времена, канули в глубины моря, откуда вышли некогда воинственные племена Фир Болг. Первыми предали старую веру аристократы, посчитав, что хватит делиться властью с друидами. За аристократами потянулись и прочие, и вот уже Ирландия считается наихристианнейшей страной, и лишь одни названия свидетельствуют о прежних богах: Тара - священная столица Ирландии - теперь там архиепископство, Келл-Дара - "Храм из дуба" - самый почитаемый в Лейнстере храм богини Бригиты - теперь святой Бригиты, - давно уже выстроен там монастырь, недавно, говорят, все-таки сожженный дубгаллами-норманнами. Велика была сила друидов - много тайных знаний хранили они и многое умели использовать. Однако за четыреста лет совсем другой стала Ирландия - нет в ней теперь ни почтения, ни уважения к друидам, нет и страха. Хитрые монахи переделали старых богов в святых - словно испокон веков так и было, ну уж, если и не испокон, то со времен святого Патрика точно! Много монастырей в Ирландии, куда больше, чем в какой иной стране, было бы и больше, если б не свирепые северные язычники - дубгаллы и финнгаллы, - однако и те, хоть пока и сжигают обители, да все чаще приходят христианские проповедники и в их страны. Да и боги их - Один, Тор, Локи - слишком известны, слишком близки кельтским богам ирландцев. И сами-то норманны - так зовут финнгаллов в стране франков - дома у себя не сидят, шастают по морям на своих драконьх лодках, дело ли им, что там у них, в собственной стране, происходит? Морской народ, кочевой, несерьезный… Нужен оседлый народ. Молодой, не испорченный ни Константинополем, ни Римом. Такой народ можно будет обратить в свою веру, не силой, исподволь, выдавая своих богов за чужих, а привезенные кровавые обряды - за изначально присущие. Есть такая страна, далекая, лесная, где зимой дуют сбивающие с ног ветра, становятся твердыми озера и реки, а с неба падают на землю замерзшие капли воды, белые, холодные, сверкающие, словно волшебный камень Лиа Фаль. Лиа Фаль… Камень, струящийся сиреневым светом, дающий силу… Так и не удалось тогда выкрасть его из Тары, сами еле ноги унесли, а Магн Дуль Бресал - женщину-кошку, - похоже, поймали. И сидит она теперь в монастырской темнице, надеясь на помощь дружка своего, Конхобара. Зря надеется. Конхобар больше о собственной шкуре думает. Спору нет, Магн девка красивая, да уж больно в монастыре Келл-Дара стены крепкие, а монахи… это ж богатыри, вроде Кухулина, а не монахи! Рыжие, откормленные, мордастые, кулаки - что кузнечные молоты. Ка-а-ак дадут по башке - второй раз в монастырь не полезешь! Даже финнгаллы-викинги, уж на что народ жадный до битвы, и те в Келл-Дару не суются. Правда, говорят, пробовали когда-то. Мало не показалось. Именно там и пробило пущенное копье легкое Сигурду ярлу, что искал в молодые годы удачи в Эйрине. Пока молод был, и не вспоминал Сигурд о ране, зажила, казалось… А вот как пришла старость, все чаще задыхаться стал ярл, все хуже себя чувствовал и даже начал подумывать о почетной смерти в бою. И нашел бы такую смерть, как не найти? Но удержал его сын, Хельги, младший и единственный. Четверо сыновей было когда-то у Сигурда, как на подбор красавцы: Ивар, Эйрик да Хаген с Хельги. Ивар погиб в Нортумбрии, в походе с Рагнаром Мохнатые Штаны, знаменитым конунгом, геройски умер, как и подобает викингу. Эрик с Хагеном сложили голову в земле франков, в жестокой схватке с воинами лысого короля Карла. Остался один Хельги. Младший. Два года уже как стал Хельги воином и видел уже четырнадцать зим. Ради него и задержался старый Сигурд на этом свете, как ни хотелось ему в Валгаллу! Так решил: вот изучит Хельги всю воинскую премудрость, покажет себя, станет настоящим вождем-хевдингом, тогда можно и о Валгалле подумать. Пойти с сыном в последний бой и умереть с честью, так, чтоб рассказывали потом скальды, как умер старый Сигурд и как сын его, молодой конунг Хельги Сигурдссон, устроил по этому случаю торжественную и пышную тризну, такую, что целую неделю не было трезвого человека во всей Норвегии, от Вика до Халогаланда!
Стоящий на носу корабля Сигурд украдкой оглянулся на сына. Светловолосый, синеглазый, он сильно напоминал мать, наложницу из Гардарики. Жаль, жаль, что она так рано умерла…
- Ты должен стать вождем младшей дружины! - подойдя ближе, громко сказал ярл. - Ты и только ты, сын мой! И тогда ты получишь от меня лучший драккар, и мы вместе отправимся в поход, где ты обретешь добычу и славу, а я - достойную смерть.
- Так будет, - кивнув, сквозь зубы отозвался Хельги.
- Не думай, что это просто, - усмехнулся Сигурд. - Не так-то легко стать первым среди множества молодых и сильных, которые сейчас проводят в воинских играх каждый день… Впрочем, и ты зря времени не теряешь. Как думаешь, кто будет твоим главным соперником в лагере Эгиля?
- Фриддлейв, - не колеблясь, ответил Хельги. - Фриддлейв, сын Свейна Копителя Коров.
- Да, Фриддлейв достойный соперник, - согласился ярл. - Он смел, отважен и честен. Однако помни, сын мой, средь остальных тоже найдутся желающие выдвинуться в вожди, и даже те, о которых мы с тобой никогда бы не подумали. Такие могут нанести удар исподтишка, как нидинги.
- Я не боюсь их, отец!
- Ты прав, бояться их не стоит, как не стоит бояться змей. Просто нужно всегда помнить про их ядовитые зубы.