Хорошо, что хватило ума убрать "Последний аргумент" в мешок. Иначе местные жители, а особенно местные стражи порядка, не поняли бы, зачем приезжий матрос напялил на себя целый арсенал смертоносных лезвий.
Некогда белый носовой платок потемнел от пыли и влаги. Саян сжал его в кулаке, между пальцами тут же потекли мутные солёные ручейки. Ну почему только не хватило ума остановиться в какой-нибудь портовой гостинице и там, за барной стойкой с бокалом прохладного пивка, не переждать самую жаркую часть дня. Саян в очередной раз вытер влажным платком лицо и шею. Ну вот, опять выжимай.
Чем дальше от Губернаторской площади, тем больше проступает туземная Пасма. Всё чаще и чаще попадаются высокие дома с гладкими стенами и плоскими крышами. На улицу выходят только плотно запертые двери. Как не сложно догадаться, внутри настоящего туземного дома обязательно находится небольшой дворик или даже садик. Окна комнат тоже выходят во внутрь. Местная архитектура не просто не похожа на марнейскую, в первую очередь она отлично приспособлена под тропический климат. Только редкий переселенец из Марнеи задумывается об этом. Люди, как и на родине, предпочитают строить привычные дома с треугольными крышами и окнами наружу. А зря.
Морской проспект влился в Княжескую площадь. Саян остановился на краю тротуара. Туземная Пасма окончательно вытеснила архитектуру колонизаторов. На противоположной стороне площади возвышается Княжеский дворец, маленькая, метров четыреста в ширину, крепость. Высокие стены обрамлены зубчатыми парапетами, по углам расставлены ещё более высокие круглые башни. Массивные створки ворот обиты железными листами, через изрядно загаженный ров с зелёной водой опущен мост.
В маленькой крепости до сих пор живёт князь, некогда в прошлом правитель острова Сонпан и большей части Ролозкого архипелага. Однако с приходом марнейцев, с их пороховыми пушками, ружьями и грозными линкорами, князь превратился в чисто формального правителя. Без соизволения губернатора, ставленника из Марнеи, не имеет права ни чихнуть, ни сходить до ветру. Саян двинулся в обход площади. Как и на Морском проспекте он стараясь как можно быстрей перескочить из тени в тень.
Вместе с властью князя в упадок пришёл его дворец. Некогда идеально белые стены находятся в ужасном состоянии. Повсюду выступают трещины и сколы. Местами штукатурка обвалилась большими кусками. Из рва несёт противной тухлятиной. Левая крайняя башня обвалилась, возле её основания валяются большие кубические камни. Однако нет и намёка на ремонт, никто даже не удосужился навести порядок. Левая створка ворот распахнута настежь. Ни одного стражника – проходи, кому не лень.
За Княжеским дворцом колониальная Пасма, относительно чистая и культурная, окончательно закончилась. Далее на запад тянутся грязные и скученные кварталы местных жителей, простых ремесленников, грузчиков и поденщиков. Недалеко от дворца возвышается широкое просторное здание с плоской крышей и несколькими широкими входами. Изнутри доносится гул голосов и приятные запахи хлеба, мяса, зелени. Саян нервно сглотнул. Это должно быть знаменитый Туземный рынок.
- Дарагой! Увжаемы! – у входа на рынок, возле широкой гранитной колонный, грязный нищий в лохмотьях протянул руку. – Падай! Хлеб! Жизнь!
Саян на ходу бросил в раскрытую ладонь с обломанными ногтями медный совирт.
- Здоровья! Дай Созатель! Увжаемый! – нищий льстиво оскалился обломками гнилых зубов.
В Пасме даже нищие умеют изъясняться на марнейском. Внутри Туземного рынка обступила долгожданная прохлада, Саян облегчённо вздохнул.
Сотни три или четыре лет тому назад, во время последнего расцвета Ролозкого княжества, местный правитель построил этот рынок. Как он тогда назывался никто уже и не помнит. Колонизаторы из Марнеи прозвали его Туземным. Грубо обработанный камень без узоров и цветных вставок поражает величием и размахом. Толстые квадратные колонны подпирают высокий потолок. В широких проходах сплошными цепочками тянутся торговые ряды с деревянными прилавками. Пол застал разнообразной каменной плиткой. Нужно отдать должное древним мастерам, Саян закрутил головой, без вентиляторов и ледников внутри, даже в разгар жаркого дня, относительно прохладно и свежо. Пусть не императорский дворец, но всё равно очень даже красиво.
- Дарагой! Булька кушать давай. Слядькая.
Слева льстиво улыбается торговец сладостями. Прилавок перед ним заставлен широкими тарелками с конфетами, леденцами и кусочками засахаренных фруктов.
- Ткань! Хараша! Дарага! Дешево бери! – с другой стороны надрывается торговец тканями.
На Туземном рынке торгуют и покупают местные жители. Со всех сторон то и дело долетают слова и фразы на ролозком языке. Однако торговцы с первого взгляда узнают в Саяне иностранца и тут же переходят на ломаный марнейский.
- Ножечка! Хараша! – торговец ножами перегнулся через прилавок и попытался ухватить Саяна за рукав. – Астра! Жалеть не будешь!
Саян сердито отдёрнул руку. Колонисты предпочитают отовариваться в магазинах и лавках в марнейской части Пасмы, а на Туземный рынок забредают либо от бедности, либо в поисках экзотики.
- Купи!
- Хараша!
- Дарагой!
Вряд ли даже ролозкий князь пользуется у местных такой популярность. Саян с ходу шлёпнул очередного нахального торговца по руке. Буквально каждый норовит схватить за рукав или за локоть, лишь бы только дорогой иностранец задержался возле его лавки.
Рынок гудит сотнями голосов и дразнит сотнями запахов. Чего, чего, а колониальной экзотики тут хватает. На маленьком свободном пяточке возле колонны прямо на каменных плитах сидит голый по пояс заклинатель змей. Мелодия длинной деревянной дудки едва пробивается через шум и гомон крытого рынка. Из низенького горшочка возле его ног высунулась самая настоящая кобра, капюшон раскрыт, чёрный раздвоенный язычок то и дело выскальзывает из прикрытой пасти. Покупатели пугливо обходят заклинателя стороной. Кобре нет никакого дела до людей. Медленно, пристально глядя на заклинателя, ядовитая змея покачивается в такт простенькой мелодии.
Саян бросил три медный совирта в глиняную чашку возе ног заклинателя. Подобное представление самое обычное и заурядное для Аргунии. Однако здесь, даже для самих ролозцев, "заколдованная" змея самая настоящая экзотика.
Саян притормозил возле колонны в самом центре Туземного рынка. Нужно передохнуть. От долгой ходьбы устали ноги и сбилось дыхание. Интересная закономерность, даже две. Во-первых, между собой туземцы разговаривают на ролозком. Логично. Но! Стоит им хоть что-нибудь не поделить, как тут же переходят на марнейский, причём в тех выражениях, которые не принято печать в солидных газетах и в книгах для детей. Во-вторых, и это уже вообще ни в какие ворота, местные жители изо всех сил, кто во что горазд, подражают марнейским колонистам.
Только самые бедные ролозцы одеты как ролозцы: на голове грязная чалма, чресла прикрыты либо очень короткими штанами, либо куском дрянной ткани. Простые работяги носят длинные рубахи, просторные штаны и сандалии на босу ногу. Ролозцы чуть более состоятельные напяливают на себя как можно больше вещей из гардероба марнейцев.
Продавцы за прилавками то и дело щеголяют в картузах или линялых фуражках. Некоторые натянули жилетки или кожаные ремни. Продавец древних пистолетов нацепил старый солдатский мундир с надраенными до блеска пуговицами. Чуть ли не на каждом галстуки, манишки. Женщины очень любят щеголять в старых перчатках с оторванными пальцами и рваными швами. Торговец свежими фруктами переплюнул всех. Ролозец не придумал ничего лучше, как надеть ношеный чёрный фрак с оторванным левым карманом и разнокалиберными пуговицами на груди. Ничуть не смущаясь клоунского наряда, торговец бойко размахивает связками бананов, зазывает покупателей на разные лады и свысока поглядывает на товарищей по прилавку.
- Нет! За десять булок два десять и ни совирта меньше!
Саян вздрогнул от неожиданности.
- Нет! Не скину! И так дёшево отдаю!
Среди "дарагой" и "увжаемый" чересчур правильное марнейское произношение резануло по ушам. Саян оглянулся. В противоположном ряду молодой продавец хлеба отчаянно торгуется с покупателем.
- Два давай! Два! – ролозец растопырил два пальца и едва не тычет ими в лицо торговца хлебом.
- Два десять! – продавец стукнул кулаком по прилавку.
Вокруг спорщиков поднялось лёгкое облачко белой пыли. Но местный не сдаётся, торг пошёл по новому кругу. А это уже интересно, Саян незаметно приблизился к прилавку.
Покупателю всё же пришлось выложить за десять ржаных булок два вирта и десять совиртов. Продавец остался твёрд, как скала на входе в залив Нанчан. В отличие от многих товарищей по прилавку, он одет как самый настоящий ролозец: белая чалма на голове, рубашка с длинными рукавами, пояс стягивает самый обычный кушак. На вид торговцу лет двадцать – двадцать два.
- Для местного жителя вы очень хорошо говорите на марнейском, - осторожно заметил Саян, едва покупатель отошёл в сторону.
- А я и есть марнеец, - продавец весело усмехнулся.
- Э-э-э, простите?
- Наряд местный? – молодой продавец ткнул себя пальцем в грудь.
- Да, - кивнул Саян.
- Так он гораздо практичней марнейских рубах, штанов и сюртуков, - пояснил молодой торговец. – От Геполы спасает, да и потеешь в нём гораздо меньше.
А это уже интересно! Саян уставился на молодого торговца, словно на экзотического попугайчика с длинными красными перьями. Урожденный марнеец торгует хлебом на Туземном рынке в наряде не слишком богатого ролозца – разве такое бывает?
- Хотите спросить, как я здесь оказался и что делаю? – с пониманием спросил молодой торговец.
- Сочту за честь. Только, для начала, давайте познакомимся.