Только теперь Улан обратил внимание на то, что выглядела не совсем обычно не только одежда его друга, но и он сам. Во всяком случае Улан никогда еще не видел Петра столь серьезным, озабоченным и… слегка смущенным. Даже обычной ироничной усмешки на губах не наблюдалось. С чего бы?
Имелись настораживающие нюансы и в их разговоре. Нет, поначалу все было в порядке - Сангре вновь засыпал Улана вопросами о самочувствии, но едва их запас кончился, как он замялся и, после паузы, явно не зная, что сказать, поинтересовался:
- Как тебе мой прикид? - и он, гордо подбоченившись, одернул на себе потрепанную безрукавку.
- Круто, - оценил Улан. - Судя по всему, раритет.
- Точно, - весело заулыбался Петр. - Лапсердак "а-ля Глеб Жеглов". Отстоял длиннющую очередь на распродаже вещдоков на Петровке, но не жалею. На спине след от топора самого Горбатого. А если относительно серьезно, то я тут по совместительству в один клуб любителей кузнечного дела устроился. "Куй с нами" называется. Вот и урвал по блату. Штаны тоже достались круче некуда, одни в Одессе. Последний писк моды: галифе наизнанку. Размерчик, правда, слегка подгулял, но зато можно не переодеваясь подрабатывать пугалом на огороде.
Улан кивнул и поинтересовался:
- А мы вообще где находимся?
Сангре мгновенно стушевался, явно придя в затруднение от, казалось бы, вполне безобидного вопроса, почесал в затылке, и, неопределенно покрутив пальцами в воздухе, выдавил неуверенно:
- Ну, скажем, в деревне Липневке, в колхозе "Лесная глухомань".
Загадочный ответ друга удивил. Ладно, название. С ним понятно - капитан Блад в очередной раз изгаляется. Но Улан за несколько месяцев проживания в этих краях вообще ничего не слыхал ни о каком колхозе. Или Петр имел в виду что-то другое? Об этом он и спросил, заодно уточнив, как они сюда попали.
- Да обычным макаром, - отмахнулся Петр. - Девица, что отсюда сейчас вышла, неподалеку от нас охотничьи ловушки проверяла, вот и… Вначале испугалась, убежала куда-то. Я уж подумал все, труба нам с тобой. А она, оказывается, в деревню за помощью ломанулась - брата приволокла и прочих мужиков. Поначалу, правда, они нас за московских раз… - он осекся и махнул рукой. - Словом, неважно. Позже разобрались и к себе в деревню доставили. Но тут вот какая петрушка получилась… - протянул он, но продолжать не стал и вновь умолк, сосредоточенно разминая в руке хлебную крошку, прихваченную со стола.
- А почему меня в райцентр не отправили? - воспользовавшись паузой, поинтересовался Улан. - Я, конечно, не привереда, но медицина здесь поставлена как-то… допотопно, не находишь?
- Болит? Где? - встревожился Петр.
Улан неопределенно поморщился. Раны действительно болели, но терпимо. Да и боль была эдакая тупая, щадящая. Словом, все в порядке, но… Он вспомнил подозрительного вида повязки, сомнительные настои, хранящиеся в закопченных горшках, и… повторил вопрос насчет райцентра, заодно осведомившись, знает ли о том, что с ними произошло, его дядька.
- Да погоди ты с дядькой, - поморщился Сангре. - Лучше скажи, тебя здесь ничего не смущает? Ну, мебель, сама изба, земляной пол, одежда местного народца, мои лохмотья, в конце концов?
Улан молча кивнул. К сказанному другом он мог бы добавить кучу вещей, отнесенных им самим к странностям, но не посчитал нужным, поэтому отделался одним словом:
- Многое, - и поторопил Петра. - Давай, не тяни. Чувствую же, что какая-то гадость у тебя на языке.
- Гадость, - скупо подтвердил Сангре. - И немалая. Вообще-то мне бы попозже тебе ее выложить, когда ты совсем оклемаешься, но ты ж народу вопросы неправильные начнёшь задавать, и хуже того, сам отвечать неправильно станешь, - и самокритично добавил: - Как я поначалу. Потому и придется просвещать тебя прямо сейчас. Если кратко, то расклад у нас получается хреновый. Судя по всему, мы нарвались своими задницами на клизмы радикальных неприятностей!
- И в какое дерьмо мы с тобой угодили на сей раз? - спросил Улан.
- Увы, старина, - непривычно грустно откликнулся его друг. - За сравнение с тем, что с нами приключилось, дерьмо - это повидло, и влетели мы по самое не балуй. Но вначале, в качестве прелюдии: все, что я тебе сообщу, никакой не розыгрыш, как бы тебе ни хотелось считать иначе. И крыша у меня не поехала. Да и ты и сам небось чуешь, что я серьезен, как никогда. А теперь молчи и слушай. - он помедлил и, набрав в грудь побольше воздуха, словно собрался нырять, выпалил: - Думаешь, я почему тебя ни разу татарином не назвал?…
Уже после третьей фразы Петра Улан, невзирая на слабость, чуть не засмеялся. Да и как иначе? Ну какой здравомыслящий человек поверит, что он попал в прошлое. Причем не на год-два, от этого бы и Улан не отказался - глядишь, подправили бы кое-что в своей жизни - а почти на семьсот лет назад. Некоторое время он сочувственно смотрел на друга, но, наконец, не выдержав, перебил его:
- Ты в своем уме?
- Я и сам поначалу подумал, что того или разыграть меня кто-то пытается, - честно признался Сангре. - Но глазам-то своим еще не разучился верить. Смотри, что получается, - и он стал загибать пальцы, приводя неотразимые доводы.
Получалось и впрямь не ахти. Во-первых все местные жители, включая детей и стариков, говорили на древнерусском. Во-вторых, сам розыгрыш получался слишком накладным - построить средневековую деревню - удовольствие не из дешевых, и потом, когда бы кто успел это сделать.
- А видел бы ты, какими глазами они на содержимое наших рюкзаков смотрели. Ну разве хлеб проигнорировали - они свой пекут, а касаемо перца, сахара, конфет… Даже этикетками не побрезговали. Только чай цейлонский не очень восприняли. Мол, у них смородиновый лист душистее.
- А про карабин что говорили? И про часы с биноклем?
- Дабы не смущать народ обилием иноземных вещей, я часики закопал.
- А не испортятся?
- Спохватился, - хмыкнул Петр. - Уже, причем в первый же вечер. Точнее, обнаружил я их поломку вечером, а сломались они, скорее всего, в момент нашего загадочного перемещения во времени. Они ж электронные, вот и не выдержали. А карабин с прицелом и биноклем я припрятал здесь, наверху, под стрехой. Место сухое, не заржавеет. Туда же и патроны сунул. Да, - спохватился он. - Я там в твоем рюкзаке еще сотню каких-то здоровенных надыбал, и к карабину они никаким боком.
- Дядька для своих ружей попросил захватить, - равнодушно пояснил Улан.
Петр кивнул, встал, прошелся по избе, пнул носком берца ножку стола, похлопал по стене и, опершись о печку, с грустью констатировал:
- Как видишь натуральное, не из папье-маше. Мы, кстати, неплохо устроились, отдельную избу заполучили. У них в Липневке голодовка была пополам с мором, выкосило многих, часть изб опустела. Вообще-то они прошлой зимой их на дрова пустили, а эту, на наше счастье, разобрать не успели, - он невесело усмехнулся. - Староста деревенский расщедрился. Между прочим, название самой деревни производное от его имени. Его Липнем зовут, ну и деревню по его имени окрестили. Он тут навроде местного пахана или смотрящего - называй как хочешь.
Сангре тяжело вздохнул и настороженно уставился на друга, чей рассеянный взгляд блуждал по простенку между двух окон, затянутых бычьим пузырем.
- Ты о чем призадумался? - осведомился Петр. - Ищешь альтернативное объяснение всему этому? - и он широким жестом обвел печь, стол, вторую лавку у противоположной стены и прочую скудную обстановку. Улан молча кивнул. - Бесполезно. Я и сам его пытался найти, но… - Он тяжело уселся на лавку, зло шарахнул по столу кулаком и досадливо поморщился, потирая его. - Кстати, подходящее под твое описание болото я поблизости отыскал. И островок на нем имеется. Именно на нем, кстати, и отсиживался всегда при налете врагов местный народец. Но красная ряска на болоте никогда не появлялась, да и называется само болото не Красным, а Лосиным мхом. Про загадочный туман люди тоже никогда не слышали. Вывод, как ты понимаешь, напрашивается однозначный - все это произойдет позже, в Великую Отечественную. Но зато мы успешно расследовали дело об исчезновениях людей, - он невесело улыбнулся.
- Слушай, а если это какой-нибудь скит? - встрепенулся Улан. - Ну-у, вроде старообрядцев. Маловероятно, конечно, но всё лучше звучит, чем…
- Тогда они о текущих событиях в стране ничего бы не слыхали, - бесцеремонно перебил Петр, - а у них с этим полный порядок. И новости с рынка, то есть с торжища в Твери, куда они мотаются, регулярно привозят, так что я в общих чертах знаю и про обстановку на Руси, и про их местного князя. Михаилом Ярославичем его зовут, слыхал про такого?
Улан нахмурился, припоминая, затем молча кивнул. Сангре озабоченно поглядел на друга и, взяв со стола какую-то тряпицу, принялся бережно вытирать испарину, выступившую на лбу раненого.
- Не хотел говорить, - вздохнул он, аккуратно обтирая Улана. - Ох, не хотел. Ну куда на тебя мешок с такими новостями вываливать? Они и для здорового как фейсом об тейбл или ломом по хребту, а ты вон, весь поранетый. Но с другой стороны деваться некуда, надо. Ты ж, с такими непонятками столкнувшись, уже к вечеру повязки бы с себя срывал, орал матерно и требовал, чтоб тебя из дурки выпустили. Вот я и решил на упреждение сработать… Извини, старина.
- Ничего, - вздохнул Улан и легонько похлопал исхудавшей ладонью по руке друга. - Ты правильно сделал. А что еще слышал из… ну-у… местных новостей?
Сангре сокрушенно развел руками.