– Акустик в активном режиме, мощность максимальная, фокусировка максимальная, по немецкой лодке!
Я успел хорошо изучить Санычевы материалы по немецким "семеркам". Основная "рабочая лошадка" кригсмарине, весьма удачная, надежная, хорошо сбалансированная. На сорок первый, пожалуй, лучшая лодка в мире, да и в конце войны не сильно отстала. Но вот гидролокатора на ней не было. Никогда. Был очень хороший шумопеленгатор с одним лишь недостатком: "мертвый угол" за кормой.
Сейчас фриц задергается. От такой мощности сигнала корпус цели звенит, как посыпаемый песком. Определить, кто его облучает и откуда, не сможет. Зато хорошо знает, для лодки это самое страшное, что может быть. Естественно, перед попаданием торпеды.
Пытается прибавить ход. Ну-ну! А вот те хрен! Мыто и тридцать можем выдать, а он… Если попытается повернуть, чтобы вывести нас из "мертвого угла", акустики доложат, пеленг меняется, ну и мы тоже облучение прекратим. Что он тогда предпримет?
– Лодка пошла на погружение!
Разумно, потому что в те времена лодки под водой были абсолютно неуязвимы (ну если только таранить) – не было торпед, идущих на глубину. И предсказуемо, потому что у нас такие торпеды есть.
– Сергей Константинович, – обращаюсь я, – одна цель, одна торпеда!
По тактике положено стрелять двумя. Это если цель активно ставит помехи, сбрасывает имитаторы, имеет хороший ход. В данном же случае промах невозможен, даже теоретически. Жалко тратить невосполнимый боезапас. Утешает лишь то, что фриц, судя по всему, тоже не из последних, а значит, его гибель – ощутимая потеря для кригсмарине.
Ты был хорошим подводником, неизвестный фриц. Мне действительно интересно встретиться с тобой после войны, поговорить на профессиональные темы. Если, конечно, на тебе нет нашей крови. Надо уточнить у Саныча, лодки, действующие в Атлантике против союзников и бывшие в Норвегии против нас, принадлежали разным флотилиям? Если топил одних лишь англичан, мне совсем их не жаль, как ни странно. Известно, что в те годы многие простые люди – и моряки, и солдаты – относились к Советскому Союзу с искренней теплотой и дружелюбием. Но также известны слова старого борова Черчилля: "Хорошо, если последний русский убьет последнего немца и сам сдохнет рядом". Или это Трумэн сказал? Не важно, судя по тому, что началось потом, зато ясно, кто решал, куда вам идти. Если ты топил лишь англичан с американцами – лично мне нечего с тобой делить, хотя, возможно, здесь срабатывает "послезнание", отчего я сейчас воспринимаю так называемых союзников едва ли не самыми большими врагами, в отличие от битых в будущем немцев.
– Слышу взрыв! Звуки разрушения прочного корпуса!
Торпеда УГСТ (универсальная глубоководная самонаводящаяся) на конечном участке пути до цели включает малошумный водометный двигатель, чтобы потенциальные утопленники не успели испугаться. Ты так и не понял, фриц, откуда пришла смерть, может, даже в последние секунды радовался, что сумел оторваться. Дай Бог тебе быстрой и легкой смерти, быть раздавленным ворвавшейся внутрь водой, чем умирать долго и мучительно, заживо погребенным в лежащем на дне стальном гробу. Впрочем, глубины здесь километровые, так что тебе это не грозит.
Однако надо обратиться к экипажу.
– Товарищи моряки! Поздравляю вас с нашей общей победой. Только что нами была атакована и потоплена немецкая подводная лодка "тип семь", водоизмещением девятьсот пятнадцать тонн, с экипажем сорок четыре человека. И эти фашисты никогда уже не совершат гнусных преступлений. Подобно тому, как в нашей истории лодка U-209 того же типа возле острова Матвеева в Карском море, утопив наш буксир с баржой, всплыла и расстреливала в воде наших людей – триста человек! Другая лодка, U-255, потопив наше судно "Академик Шокальский", после подъема также расстреляла наших выживших из пулеметов и автоматов. И это лишь те преступления, о которых стало известно. Не мне вам говорить, как море умеет хранить тайны. Таков моральный облик нашего врага, фашистских головорезов, палачей и убийц, вообразивших себя сверхчеловеками – господами над всеми, ну а мы, естественно, по их мнению, имеем право жить лишь как их рабы! Мы попали, пусть не по своей воле, на великую войну, когда речь идет о самом выживании нашего народа. Сейчас враг силен, но мы знаем, что однажды мы уже победили его. Так сделаем это второй раз, чтобы нашим дедам и отцам не было за нас стыдно!
Я оглядываюсь. Все присутствующие, включая матросов, впечатлены!
– Спасибо, командир! – проговорил кто-то. – Правильные слова.
Вот зачем мы тратили торпеду. Споры о том, что дороже – стандартная немецкая "семерка", пусть даже с очень хорошим командиром, или ценный невосполнимый боеприпас, – неуместны.
После уничтожения подлодки и догнав конвой, идем параллельно. Нас не обнаружить – слишком далеко. Хотя слышим работу как минимум одного гидролокатора. Сан Саныч по пеленгу определяет цели. Примерная дистанция, курс, скорость – картина ложится на планшет. Акустикам напоминать не надо – уже "пишут".
Решаемся всплыть под перископ, надеясь на его противорадарное покрытие. Впрочем, в сорок втором радары на корабле союзников – это из области фантастики.
Я ожидаю увидеть СИЛУ. Вспоминая плакат времен училища: тридцать судов шестью кильватерными колоннами идут параллельно друг другу огромной "коробочкой". При них должны быть эскортный авианосец или, на худой конец, МАС-шип – торговое судно, оборудованное полетной палубой, ангаром и катапультой для трех-пяти самолетов. Не менее десятка кораблей эскорта – эсминцев, фрегатов. Поодаль – соединение поддержки, не связанное общим строем. Крейсер и три-четыре эсминца, а то и линкор вместо крейсера.
Вижу, впереди идут коробочки, зарываясь в волны, отчаянно дымят четырьмя трубами пара корабликов, очень похожих на наши древние эсминцы-новики времен Первой мировой. По флангам чуть впереди – один слева, другой справа – идут два траулера. Очень похожи, но в силуэте прослеживаются черты военного корабля – "заостренность", не говоря уже о пушке на полубаке, не менее сотки или даже пятидюймовки, как на эсминце. И наконец, замыкает строй пара траулеров, тоже со стволами малого калибра. Они зарываются носом в набегающие волны, и вода потоком обрушивается на палубы и разбивается о надстройку. И как они еще не разваливаются от ударов волн.
Наверху было сильное волнение. Подходящая погода для атаки подлодок, поскольку очень трудно визуально обнаружить перископ при таком волнении, да и след от торпеды можно увидеть только в последний момент перед попаданием.
Впереди, обогнав конвой на семь миль, шел отряд прикрытия, состоявший из тяжелого крейсера "Уичита" и трех эсминцев типа Бенсон/Гливс, которых мы отсюда не видим, но слышим. Их мы распознали потом. И никого более в радиусе полусотни миль.
– Саныч, глянь, – уступаю место штурману.
– Акустик, пиши! – Штурман собран и деловит. – Цель номер два и три. Эсминцы типа "Таун". "Гладкопалубники" образца шестнадцатого года, из той полусотни, что штатовцы уступили англам за базы в их полушарии. Цель один и четыре – корветы, тип "Флауэр". Спасители Британии в битве за Атлантику, построено аж двести штук, несут одну сотку и пару "хенджехогов". Не РБУ-6000, конечно, но близко к ним подлодке лучше не подходить. Купцов три десятка, тоннажем от трех до десяти тысяч. Цели тридцать четыре и тридцать пять – вооруженные траулеры. Хотя нет, похоже, один большой морской буксир-спасатель. У меня все. Можно нырять.
– Уходим на глубину. Курс и скорость прежние – параллельно конвою. А что, авиационного прикрытия в виде эскортника нет?