Так вот, отправились они на охоту и встретили рыбу буревестника, предвещающую смену течений, и сочинил Ричард прекрасную песню об этой рыбе, впрочем, другие говорят, что эту песню сочинил рыцарь Дэвид, и не на той охоте, а позже. Как бы то ни было, встретили они буревестника, и вняли предупреждению, и пошли изменившимся путем, и наткнулись на большой косяк жирной и вкусной трески, и окружили акулы косяк, и стали жечь рыб актиниями и глушить ударами хвостов, а рыцари собирали обездвиженных рыб и укладывали в веревочные мешки. И истребили они весь косяк, только лишь восемь восьмерок рыб оставили для дальнейшего размножения, как учил Джа. И добыли они много вкусного мяса.
И когда завязывали они последний мешок, собираясь возвращаться домой, сказал Ричард:
– Хорошее знамение явила нам рыба буревестник. Хотел бы я получать больше всяких знамений, хороших и разных.
И сказал ему Джон:
– Зря ты произнес эти слова.
– Почему? – удивился Ричард.
– Потому что не каждое знамение несет добро, – сказал Джон.
Ничего не ответил Ричард на эти слова, только лишь рассмеялся. И когда они направились домой, распевая песню удачи, явилась им рыба Гамаюн. Надо сказать, что дело происходило не в древности, когда все существа умели понятно говорить, а в современную эпоху. Только три вида живых существ сохранили поныне дар речи – люди, акулы и рыба Гамаюн. Люди, помимо того, имеют дар ума и дар ловкости, акулы – дар силы и дар скорости, а рыба Гамаюн имеет один только дар – дар пророчества. И поприветствовал ее Ричард:
– Здравствуй, рыба Гамаюн! Гляди, как много вкусной рыбы мы сегодня добыли! Благослови нас добрым словом, а мы подарим тебе мешок с рыбой!
Услышав эти слова, нахмурился король Ян, потому что не дело простого рыцаря делить добычу. Приготовился Ян обругать Ричарда, но не успел, потому что рыба Гамаюн произнесла следующее:
– Благодарю тебя, Ричард, но не приму я твой дар, потому что треска не по нраву моему желудку и печени. А что касается благословения, знайте, рыцари, что спокойно жить вашему племени осталось два прилива и три отлива. Ибо засорился сифон вашего вулкана, и набух вулкан огненным пузырем, и близится время, когда прорвется пузырь, и выйдет огонь в воду, и случится великая буря, и не спасутся в ней ни люди, ни акулы, ни актинии, ни устрицы, ни деревья и травы, ни грибы и донные ползуны. Собирайте акул ваших и грузите на них мясо, пленки и веревки, и матерей с отложенными яйцами, и возьмите с собой травоедов для разведения. Погрузите все перечисленное на акул ваших и плыите прочь, и будьте в холодных пустошах, пока стихия не успокоится.
Закончила рыба Гамаюн свою речь, взмахнула хвостом и удалилась в холодные воды. И проводили ее рыцари взглядами, и обратился Ян к Ричарду:
– Кто пинал тебя в антенну, скудоумный недомерок? Зачем ты сказал, что желаешь узнать знамение? Разве неведомо тебе, что пути Джа неисповедимы и что только мертвые способны оценить его шутки? Долго терпел я твои безрассудные выходки, но истощилось мое терпение! Забирай акула и те четыре мешка с рыбой, что на него навьючены, забирай любую женщину по своему выбору, кроме леди Марианны, и убирайся на все шесть сторон! Не желаю видеть тебя больше в моем племени!
Опечалился Ричард, но нечего ему было возразить королю. Взял он акула и четыре мешка рыбы и женщину по прозвищу Тьма, и удалился в холодные пустоши, и жил там какое-то время, и сочинял песни, но были они унылыми и незапоминающимися.
А король Ян подумал и сказал:
– Все говорят, что рыба Гамаюн видит грядущее, но никто не говорит, что она видит его правильно. Сдается мне, нам следует собрать все, о чем говорила рыба, и приготовиться к дальнему походу, но не уходить, пока не появятся ясные признаки того, что вулкан скоро взорвется. Ибо смотрю я на вулкан, и не вижу в его облике ничего примечательного, вулкан как вулкан. Земля не светится багровым и не содрогается, а горячий ядовитый столб над вулканом, пожалуй, стал даже меньше, чем в час последнего прилива, когда мы отправлялись на охоту.
И ответил Джон на эти слова:
– О король мой, я тоже не вижу грозных признаков ни в вулкане, ни вокруг него, однако мнится мне, что совету Гамаюна мы должны последовать. Ибо если ошибочен сей совет, мы потерпим излишние неудобства, и избранные травоеды будут страдать поносом от страха путешествия, а неизбранные женщины будет страдать обидой от того, что их не избрали, а оставили помирать. Но если совет Гамаюна справедлив, а ты ему не последуешь, то погибнет все племя, кроме изгнанника Ричарда, а это несправедливо.
И сказал король Ян:
– Воистину мудры слова твои, мудрец Джон! Пусть будет так, как ты сказал!
И созвали рыцари всех акул, и навьючили на них мясо, и пленки, и веревки, и избранных женщин и травоедов для разведения. И поднялся плач среди неизбранных женщин, и втыкали избранные травоеды затычки друг другу, чтобы не осквернить акульих спин во время путешествия своим страхом. И когда караван отправился в путь, заметил Джон, что горячий столб над вулканом перестал быть горячим, а стал просто теплым, и приносит меньше ядовитого запаха, чем обычно. И заметил Джон, что земля светится багровым, но не у вулкана, а в другом месте, в стороне. И сказал Джон:
– Сдается мне, пора отправляться в путь, не мешкая!
И отправились они в путь, и затряслась земля, и вспух огненный пузырь, и пошла пузырями вся вода, и стали холодные воды теплыми, а теплые горячими. И сказал король Ян мудрецу Джону:
– Истинно говорю тебе, Джон, велика мудрость твоя и да прославится она во веки веков!
Ничего не ответил Джон на эти слова, потому что отвечать на славословие не полагается. Он лишь улыбнулся.
Долго они плавали в холодных водах, ожидая, когда извержение прекратится, а потом вернулись они обратно к вулкану, и все, что произошло с ними далее – совсем иная история.
3
Дейкстра предавался размышлениям, когда рядом раздался внезапный крик:
– Позволь, брат мой, я тоже взгляну на это чудесное существо!
Это кричал Роланд, обращаясь к Дуайту, а к Дейкстре его слова не имели отношения. Однако Дейкстра непроизвольно вздрогнул, не от страха, а от неожиданности. Роланд плавает быстро и бесшумно, и любит использовать этот дар для глупых шуток – подкрадется сзади и заорет внезапно, а потом смеется. Сколько раз Дейкстра наказывал его за такие шутки, когда Роланд был подростком – не счесть. Видать, мало наказывал, а теперь уже поздно, теперь Роланд – матерый уважаемый рыцарь, третий человек в племени. Впрочем, после сегодняшнего подвига он уже второй, а не третий, как ни обидно это признавать.
– Когда-нибудь мое сердце остановится от твоего вопля, – недовольно пробурчал Дуайт.
– О брат мой, неужели ты признаешься в трусости? – спросил Роланд со смехом.
Король не удостоил эти слова ответом, лишь буркнул:
– Дерьмо ты восьмирукое.
Роланд еще раз рассмеялся, и на этом рыцарская перебранка закончилась.
– Что у тебя в руках, Дейкстра? – спросил Роланд, окинув взглядом голый камень, на котором лежало тело странного существа, а также короля и мудреца, сидящих рядом с ним.
– Сам взгляни, – ответил Дейкстра. – На плавнике у нее висело.
И протянул Роланду маленький камень удивительно симметричной формы, хитрым образом прикрепленный к странной веревке, составленной из одинаковых плоских камешков. Веревка образовывала кольцо, причем если переломить веревку в одном месте, диаметр кольца становился меньше, а если вернуть в исходное положение – больше. Камень испускал бело-красные вспышки через равные промежутки времени, примерно втрое чаще, чем бьется сердце у взрослого человека в покое.
– Тонкая работа, однако, – сказал Роланд. – Странно, я только сейчас заметил, как он пульсирует.
– А он и не пульсировал, – сказал Дуайт. – Он начал пульсировать, когда Дейкстра ударил им о землю.
– Интересно, – сказал Роланд. – Запах необычный – ни мясом, ни травой не пахнет, а существо явно живое, раз у него сердце бьется. Брат, а что это ты мусолишь в руках?
– Конец плавника, – ответил Дуайт и передал брату тонкий отросток.
– А, ты его откусил, – догадался Роланд. – Погоди… Ты говоришь, это плавник? Так это существо – рыба?
Дейкстра ткнул рукой в срез позвоночника существа, Ролан посмотрел туда и сказал:
– Точно, рыба. Жаль, меч в пещере оставил, сейчас мы бы ее разделали и посмотрели бы, рыба она или нет. А где у нее хвост? Странно, вместо хвоста дырка какая-то.
Роланд засунул кончик руки в эту дырку, вытащил, понюхал и с отвращением вытер руку о плоский ноздреватый камень.
– Дерьмо, – констатировал он. – Значит, это задница. Странно расположена, неудобно отсюда гадить, весь перепачкаешься, пока опорожнишься. А вот еще одна дырка рядом… Нет, отсюда ничем не пахнет.
– Это женщина, – догадался Дейкстра. – Она отсюда яйца откладывает.
– Точно! – воскликнул Роланд. – Воистину ты мудр, Дейкстра. Интересно, она успела отложить яйца перед смертью?
– Вряд ли, – сказал Дейкстра. – Ей же голову откусили. К тому же, не забывай, рыбы размножаются иначе, чем мы, люди.
– Да, действительно, – сказал Роланд. – Знаете, что я думаю? Смотрите – у этой рыбы нет хвоста, а плавники такие, что с их помощью не поплаваешь, на них даже перепонок нет. Наверное, эта рыба роет норы в небесной тверди и там живет. А плавники у нее на самом деле не плавники, а руки, только с костями, как у рыбы.
– Такими руками нору не вырыть, – сказал Дейкстра. – Потрогай, какая кожа тонкая и нежная.
– Да, действительно, – сказал Роланд. – Глядите, а на задних плавниках кожа толстая и грубая. Наверное, она задними плавниками норы роет.
– Как ты себе это представляешь? – спросил Дуайт.