– Вставай, кэцу! Кусотарэ!
– Йа-а… – Макс хотел сказать, что он сейчас, секундочку, он старается встать на ноги, но у него не получается. Даже губы, и те не слушаются.
Его беззлобно – работа есть работа – пнули в ребра. Мол, хоть ты и герой спорта, а нечего выдрючиваться, будь типа проще, парень, и люди к тебе потянутся. Его потащили за ноги в душевую и долго поливали попеременно то кипятком, то ледяной водой. Потом обсыпали вонючим антисептиком и опять промыли.
Пытка закончилась, лишь когда Макса загрузили в дирижабль. Взлет. Внизу – пятиярусные магистрали и моноциклетные желоба. Посадочная площадка на крыше отеля "Рональдо", принадлежащего Ассоциации. Сверху здание выглядело как правильный треугольник. Рестораны, бары, бассейн. Первоклассный сервис. Жилой блок для игроков футбольного клуба "Вавилон Профи". Реабилитационный центр с тренажерным залом. Массажные комнаты, сауна и гейши по вызову. Мечта спортсмена, рай для футболиста.
До́ма! Дружелюбные парни в зимних маскхалатах из стопроцентного полиэфира сопроводили Макса Мцитури в его одноместный люкс – швырнули на кровать с масляным матрасом. Они же включили сигнализацию в режим шокового воздействия при попытке взлома изнутри. Мощная бронеплита выдвинулась из паза в стене, надежно замуровав Макса в гробу улучшенной планировки. Зачем? А чтобы мог игрок отдохнуть и поразмыслить о бренности бытия. В одиночестве. Гордом?..
Концентрат ощущений: осиновые жилы, дубовые мозги и годовые кольца в разрезе бедренной кости. И суставов нет, есть плохо подогнанные шарниры: надо пришабрить – срочно. Как же управлять собой, если из-за повышенного трения в любой момент может заклинить локоть или колено? Особенно колено. Смазка необходима, как тройной слой латекса при половом акте с легкомысленной девушкой.
При попытке подняться Макс свалился с кровати. Ноль ощущений. Не тело, а стекловата. Осмотревшись, будто он здесь впервые, дополз до бара и, захлебываясь, залпом выпил полбутылки перцовки "Хиросима" – чтобы смазать суставы изнутри. Минут через двадцать смог выпрямиться в полный рост. Отпустило вроде.
В номере, согласно стандарту для золотых клеток, был сегментный телевизор. Развернулись лепестки, заполнились гелем соты экрана: мышонок Джерри в очередной раз подверг пыткам кота Томаса. Макс тупо пялился в цветные пятна на экране – после теплого пива из холодильника разладилась естественная оптика. Органы слуха все еще не восстановились. Зато реклама, через каждые пару минут прерывающая мультсериал, надежно вклинивалась в мозг. Купи. Съешь. Трахни. Убей.
"Лучшие высококалорийные аннона "Бриганд"! Скидки в сети супермаркетов "Зиккурат Этеменанки"!"
"Ватно-кевларовые гамбизоны для настоящих самураев-гоплитов! Коллекция зима-лето!"
"Все для охоты на кынсы! Отличные гландес и легкие джериды! Не откажите себе в удовольствии, убейте парочку тварей!"
"Наше ритуальное агентство за умеренную плату предоставит вам уединенную комнату для сэппуку. Порция фугу бесплатно. Постоянным клиентам – скидка 15 %!!!"
Конвульсии нервной системы. Боль, голова пополам. Побелевшие фаланги проткнули наволочку силиконовой подушки. Спазм, рвотный рефлекс, расслабленные сфинктеры. Катарсис с запашком. Галлюцинация. Бред.
Сегментный экран: прямая трансляция из ОАЭ. С тех пор как верблюды в Аравии не являются незаменимым транспортным средством, источником мяса, молока, шерсти и кожи, их используют исключительно для скачек. Старинная бедуинская забава всегда в моде, всегда актуальна. В Эмиратах около сотни стадионов для верблюжьих забегов. Трансляция Кубка шейха Заеда. Призовой фонд – каких-то десять миллионов дирхам.
Комментатор радостно сообщает о победах арабских генетиков. С тех пор как в Сувейхане "из пробирки" появился первый клон-верблюжонок Аль-Фаиз, наука далеко шагнула вперед – давно уже налажен экспорт замороженных эмбрионов. Использование последних достижений генной инженерии позволяет получать в год до пяти верблюжат от разных отцов и до десяти верблюжат-близнецов от одной матери…
Почему-то вспомнилось: читальтонги здороваются, прикладывая нос к щекам друг друга и сильно втягивая в себя воздух.
Макс провалился в беспамятство.
Наконец-то.
Глава 7
Голова дикобраза
Грязные пальцы воткнули лучину в щель между половицами.
Шевелился полумрак, размазываясь по стене и повторяя движения человеческого тела. Выскользнув из-под пончо, рука потянулась к глиняной миске.
Опираясь на локоть, одноногий старец лежал на одеяле из козьих шкур. Он неторопливо ужинал жареной саранчой и копчеными ящерицами, крохотными, но очень вкусными. Пальчики оближешь! Что старец регулярно и делал – облизывал.
Лучину едва не задул сквозняк. Это отворилась входная дверь – сварные металлические листы заскрипели так, что захотелось оглохнуть. Эй, хозяин, смажь петли! Ах, лень и зачем? Типа какая-никакая, а сигнализация – тихо в берлогу одноногого не пробраться. И на окнах стальные решетки. А дверь, запертую на засов, можно разве что взорвать. Вместе с домом. Столько взрывчатки-плесени понадобится, что фундамент не выдержит.
Если дверь скрипнула, у Отшельника гости. Точнее, судя по звуку шагов, всего один гость. Кто же осмелился прервать вечернюю трапезу старца? Саранча и ящерки стали поперек горла – старик закашлялся и едва слышно выругался, оскалив желтые кривые зубы без намека на гниль.
Что за гость? Враг или друг? А?!
Незаметное движение – и чехол, прикрепленный ремешком к культе, опустел. Рукоять томагавка привычно легла в мозолистую ладонь. Грязь под обгрызенными ногтями, татуировки на кистях: луна и солнце. На левой, солнечной, ладони лежал метательный нож, вот-вот, словно птичка, сорвется в полет с руки-ветки, чирикнет весело да проковыряет дупло в трухлявой башке визитера.
– Эй! Кто посмел заявиться ко мне так поздно?! Не сопи в прихожей! Заходи уж, раздери твою печенку тигр!
Тишина в ответ.
Похоже, незваный гость даже дышать перестал. Испугался грозного рыка? Или знает, что к пище Отшельник относится очень серьезно, а ужин считает самой важной трапезой. Как завтрак и обед. В это время лучше не беспокоить хозяина трехкомнатной квартиры на пятом этаже дома в переулке Семнадцатого Партсъезда. И если гость в курсе, а все равно пришел…
– Старый Сокол, ты, что ли? Входи! Не обижу… Да не обижу, говорю! Чего там топчешься, лучше ящерку скушай.
Про ящерку, конечно, Отшельник для приличия сказал. Мол, каждого бродягу надобно бражкой напоить, вкусно накормить, мягко уложить и всячески ублажить – поделиться дочерью и женой, горестями и радостями, пластитом и солью. Но честно говоря, Отшельник никогда не придерживался законов гостеприимства. На всех саранчи не напасешься.
Стас шагнул в комнату:
– Вечер добрый, Отшельник. Да минует тебя ударная волна, и седины не обагрятся кровью друзей, и…
Отшельник прищурился. А ведь парень волнуется: мямлит, с носков на пятки перекатывается. Ясненько: с просьбой явился. Ох уж эти попрошайки!
– Ага, и тебе не болеть. Чего приперся? Да еще к ночи? Упасть у меня негде, сам знаешь. Да и не люблю я, когда рядом храпят. Так что топай домой, пока совсем не стемнело. – Нож вернулся в ножны, а вот с томагавком Отшельник расстаться не спешил. А на всякий случай. Он потому и жив до сих пор, что о всяких случаях заранее думать умеет.
Дрожал огонек лучины, намечая силуэт высокой широкоплечей фигуры. Толком сейчас не разглядеть ничего, но Отшельник и так знал, что у Стаса темно-русые волосы заплетены в косы вместе с кусочками фольги и заточенными обрезками проволоки. Косы – обычное оружие така. На груди у Стаса татуировки: хищная птица с загнутым клювом – сокол, понятно – и росомаха. Парню этому, одноглазому хромоножке, двадцать лет от роду.
– Помощь мне нужна. Помоги, Отшельник.
Старцу нравится разговаривать с Соколом о ветрах и минах, о скальпах врагов и сварах старейшин. Да, нравится. Но не сейчас. Отшельник терпеть не может, когда его о чем-то просят.
– Помощь? Ну-у… Слыхал я, захворал ты сильно. И как, оклемался, да? Жив, говорю, или дух усопший?
– Жив. Почти ушел к предкам, но вернулся. Решить кое-что надо, рано мне на ту сторону.
– Молодец. Хвалю. А ко мне чего пожаловал? Соскучился?
Стас тяжело задышал – и тут словно прорвало плотину:
– Отшельник, ты самый умный, ты все знаешь! Скажи мне, прошу, я очень тебя прошу, куда мне идти? Где тропа лучше ляжет? Укажи направление!
Старец нахмурился, даже жевать перестал:
– О чем это ты?
– Увели мою Лизу, чужаки забрали. Совет нужен, больше не у кого спросить. Ухожу я. Буду Лизу искать. Подскажи, где скрываются обидчики мои! Махэо заклинаю, помоги!
Отшельник задумчиво огладил грязную бороду и проглотил пару ящерок, не пережевывая.
– Иди, куда сердце скажет. Сердце – оно такое, не обманет.
– Сердце? Туда? – Стас махнул рукой, указывая за окно, на стену соседнего дома.
Старик кашлянул в кулак.
– Э-э… я бы сказал, чуть левее, туда, где утром рождается солнце.
– Там моя Лиза?
– Туда чужаки увели Липкую Землю.