- Это особый сорт, Музыкант. Особая порода курочек. Опытная. В таких яйцах эти… белки какие-то невероятные, и еще что-то есть, чего в обычных нету. Кальций какой-то. И они вкусные, вкуснее обычных. Для Христы они как дети малые были. Любимые. Он столько с ними возился, и так уж горд был, что вывел наконец эту долбаную породу… Стоят они дорого, очень. А у тебя семь ящиков побилось! За этот товар, за то, что ты его не довез в сохранности, Христа тебе такой счет выставит…
В люке показалась голова Захария. Окинув нас взглядом, он сказал:
- Любезничаете? Слушай сюда, Музыкант. "Зебу" почти каюк. Бензонасос считай что полетел. По борту левому стойку менять да и обшивку не мешало бы новую. Еще аккумулятор… Ну короче, Карлов с Лешем тут прикинули: восемь монет. И это минимум, по знакомству, за работу мы только так… на водку с закусом с тебя возьмем.
- Восемь… где ж я сейчас возьму столько серебра, Захарий? - возмутился я.
- Серебром? - удивился он. - Очнись, брат. Я ж сказал: бензонасос менять надо. Стойку. Еще амортизатор там у тебя потек, ремень генератора порвало. Восемь золотых. А может, и больше.
* * *
- И потом что? - сочувственно спросил Кукурузный Дед.
- Да что… - Я вылил в себя стопку, закусил сухариком и откинулся на стуле, разглядывая кнайпу на первом этаже "Злого киборга". Грязно, шумно, драчливо… настоящее злачное заведение для старателей, наемников и бродяг Пустоши. Народу этой ночью полно, между столами ходят разносчицы с подносами, их щиплют, тискают и пытаются усадить к себе на колени, они отмахиваются, хихикают, ругаются.
Кукурузный Дед, малый лет семнадцати с соломенными волосами и конопатым круглым лицом, тоже опустошил свою стопку. Некоторые музыканты одеваются в черную кожу, обвешиваются всякими заклепками, цепями и клички берут - Черный Змей, Монстр Пустоши, Железный Дровосек… Но таких среди моих клиентов мало, чернокоженщики обычно исполняют другую музыку, погромче и пожестче. У "Банды четырех" имидж простецкий: соломенные шляпы, просторные домотканые рубахи, сандалии из тростника. Ну и музыка у них соответствующая… примерно такая, как я сочиняю. А значит, и сценические псевдонимы эта братия себе выдумывает под стать.
- Потом Миха назначил цену: за груз пятерка золотом.
- Пять золотых за какие-то яйца?! - поразился Буйвол, барабанщик группы.
- Голубые яйца, - пояснил я. - Особый сорт. Я его послал, конечно… Не сорт, Миху. Ну, поторговались и сошлись на трешке.
Буйвол мотнул наголо бритой головой на толстой шее.
- Все равно много, - прогудел он пьяным голосом.
- Ну да, и еще ж ремонт. Хотя Захарий может подлатать пока забесплатно, чтоб только "Зеб" ездил, а остальное потом, когда я деньгами разживусь с доставок. Но Миха сказал: если я из Рязани смоюсь не расплатившись, Христа так разозлится, что может запросто наемников подрядить, чтоб меня завалили, и "Зеба" себе забрать.
Буйвол уставился на меня блестящими глазами, выпятив челюсть.
- Боишься?
Я криво улыбнулся.
- Ротника… нет, не боюсь. Но ситуация плохая.
Икнув, он разлил настойку по стаканам, выпил, не дожидаясь остальных, ухватил из тарелки горсть жареных земляных орешков и отправил в пасть.
- Так што делать думаешь, Музыкант? - прошамкал Буйвол, жуя.
- А что… для начала с вас деньги получу.
Я еще выпил, закусил сухариком и достал трубку. Пока раскуривал, к нам, сжимая сразу четыре кружки пива, протолкался Пыльный, самый старший участник группы, гитарист и певец. Водрузив кружки в центр стола, он сел между мной и Кукурузным Дедом.
- Три серебряка, - сказал я ему.
- Музыкант, брат, - Пыльный обнял меня за плечи, придвигая кружку. - Ты выпей, потом разберемся…
Буйвол что-то прогудел, сграбастал кружку и запрокинул голову. Огромный кадык на шее задвигался вверх-вниз - барабанщик влил пиво в горло, как в колодец.
- Идти надо, - сказал я. - Пиво не буду, не хочу с настойкой мешать.
- Дело говоришь! - согласился Буйвол и взялся за мою кружку.
- Три монеты, Пыльный, - повторил я.
Он убрал руку с моего плеча.
- Че-то много, Музыкант. За что столько?
Я пыхнул дымом и ответил:
- За пять песен.
- Много, ага, - Кукурузный Дед кивнул, поглаживая вихрастый чуб. Когда дело доходило до оплаты песен, "Банда четырех" становилась "Бандой скупцов".
Опустошив вторую кружку, Буйвол положил башку на стол и заснул. Я выбил трубку о каблук, сунул в чехол, чехол - в карман, взял со стола шляпу, надел, продавил ребром ладони тулью, чтоб там образовалась впадина. Посмотрел на Кукурузного Деда, на Пыльного и сказал:
- Вот что, игруны. Я реально в плохом положении. Миха наехал, тачка сломана. Все деньги Михе отдал, даже за ночлег здесь не расплатиться, придется в "Зебе"… Потому мне надо все, что вы мне должны. Вы уже целый сезон не платите.
- Нет, сейчас ничего не дадим… - начал гитарист, но я перебил:
- Пыльный, говорю, не вздумай крутить. Гони монеты.
- Да пошел ты, Музыкант… - пробормотал он, отодвигаясь.
В общем, все было ясно. Я взял его за шиворот, дернул на себя, другой рукой схватил за горлышко пустую бутылку из-под настойки и занес над головой.
- Если ты сейчас монеты не выложишь, я сам их у тебя возьму из кармана. Только ты этого не почувствуешь, потому что будешь под стулом лежать.
- Э, э! - Кукурузный Дед привстал, я локтем ткнул его в грудь, толкнув обратно на стул.
Пыльный дернулся было, но замер, когда я сделал движение, будто собираюсь шмякнуть его бутылкой по лбу.
- Буйвол! - растерянно позвал Кукурузный Дед. - Буйвол, проснись!
Но тот спал, громко храпя.
Пыльный скосил глаза на рукоять "шершня", торчащую из кобуры на моем боку. Эти пистолеты сделаны на основе какой-то древней модели, которая вроде бы называлась маузером или как-то похоже. Сбоку из "шершня" торчит плоский прямоугольный магазин на шесть патронов, у пистолета два ствола и два спусковых крючка. Хотя стрелять в "Злом киборге" - себе дороже, немедленно примчатся вышибалы со сторожами и быстро размажут тебя тонким слоем по ближайшим поверхностям. Пыльный знал, что я вряд ли подниму пальбу, но двуствольник и занесенная над головой бутылка - убедительный довод, и он полез в карман. Достал кошель, развязал шнурок на горловине.
Опустив бутылку, я сел.
- А, че?! - Буйвол вскинулся, осоловело поглядел на нас и опять упал головой на стол.
- Ты совсем оборзел, Музыкант! - прохрипел Пыльный, вытаскивая из кошеля монеты. - Больше можешь к нам со своими песенками не подваливать!
- Ну да, а что ж вы петь будете? - я принял у него три серебряка.
- Я тоже сочиняю!
- Ага, ты талант. Незабываемое зрелище было, когда вас в последний раз бутылками закидали, после того как вы эту балладу начали выть… А мои песни в народе любят, сам знаешь.
Сунув монеты в карман, я встал.
- Ладно, спасибо за выпивку. А ты, Пыльный, не хмурься, я ж сказал: у меня безвыходная ситуация, все деньги, какие смогу раздобыть, нужны. В следующий раз я вам новую песню привезу.
Пыльный угрюмо глядел на меня и молчал. Буйвол спал. Кукурузный Дед, неуверенно махнув рукой, спросил:
- И куда ты теперь, Музыкант?
- Схожу прогуляюсь, о делах подумаю.