- Послушай, да что там играть-то? Просто вечером выйдем в море на двух судах: нам обязательно на фоне заката снять надо. Тебе даже и говорить ничего не придется - Лешенька потом своим голосом все озвучит, просто постоишь, руками помашешь. Ну! В конце концов, это же вы с Валькой-осветителем Лешку ночью напоили.
- Кто кого напоил… Ха! Что, Ленка заложила?
- Короче, Саня, надо!
Вообще-то сегодня Александр планировал отдохнуть, развеяться, в музей сходить, может быть. Но раз такое дело…
- Ну, раз такое дело…
- Вот и славненько! Вот и по рукам! Ты только в обед сходи к костюмерам - что-нибудь получше тебе подберут.
"Получше" оказалось шикарной ярко-зеленой туникой из тускло-блестящего шелка, золоченым поясом с привешенным к нему устрашающих размеров бутафорским мечом - двуручным, явно оставшимся от съемок какой-то рыцарской картины, толстенной медной цепью на шею и высокими ботфортами со шпорами.
Вот-вот, только шпор морскому вождю вандалов и не хватало! Да и были ли тогда шпоры-то? Вообще-то зря продюсеры кинулись на вандалов, могли б себе спокойненько забабахать фильму про тех же карибских пиратов. Или про берберских, так сказать, в натуральном антураже. И ходил бы сейчас Александр при длинной бородище и в чалме, изображая знаменитого Аруджа Барбароссу, или его братца Хайредцина, или, скорее всего, и того и другого сразу.
- Чего кривишься, Санек? Цепь не нравится? - подмигнув, рассмеялся Валентин: ко всему прочему, он еще заведовал реквизитом.
Каскадер хмыкнул:
- Да нет, цепь хоть куда, меня меч смущает - больно уж здоровый. Да еще шпоры… Я ж не на коне скакать собрался!
- Про меч, Саня, ты прав, - садясь на сундук, согласно кивнул реквизитор. - Не было в те времена таких мечей, да и ботфортов со шпорами не было. Ну не было, и что? Зрителю все равно, лишь бы крови побольше да баб поголее! Сожрут, тут и думать нечего.
- Чего они вообще про вандалов снимают?
- Так они это, германцы типа, а Геныч, второй продюсер, арийцев во как уважает!
- Ага, теперь понятно. - Александр потянулся и подкинул в руке меч, - Тоже еще, фашист недобитый. То-то я смотрю, он все время "Раммштайн" слушает. Слышь, Валик, я что, с этой дурой таскаться должен?
- Можешь пока куда-нибудь положить, - пожал плечами реквизитор - Только на съемки взять не забудь, сделай милость. Вот насчет ботфортов… Погоди-ка, там у нас сапоги от какой-то волшебной сказки остались, по Пушкину.
- Что по Пушкину, сапоги?
- Да не сапоги - сказка! В них, в сапогах-то, этот, как его, дядька Черномор ходил! Хорошие сапожки, красивые, красные такие, на каблучках, тебе, думаю, впору будут. Поискать?
- Нет уж, спасибо! - вежливо поблагодарил каскадер, - Как-нибудь обойдусь ботфортами. Кстати, мне бы часы для съемок сменить. У моих на циферблате арабские цифры - вдруг случайно в кадр попадут, а в те времена римские в ходу были.
- Римские? - задумчиво переспросил Валентин. - Даже не знаю, у кого такие есть. Ладно, поищем. Постой! Какие, на хрен, часы?!
Саша довольно хохотнул:
- Да шучу, шучу я!
Прожекторы, с разрешения местного префекта, или как он там назывался, поставили на самой конечности мыса, как раз для ночной съемки. Закат закатом, но и после него режиссер решил поснимать, чтоб два раза "пиратские" ладьи на буксире в море не вытаскивать. Буксир немаленьких денег стоил, как и префект.
Грохоча мотором, буксир разворачивался, зацепив тросом сразу две ладьи цугом, одна за другой. Вот здесь, сразу напротив мыса, и должно было развернуться действие. Оранжево-красный, пурпурный даже закат, золотисто-алая дорожка на волнах, черные тени скал, затяжной поцелуй на фоне всей этой благодати - против этого Александр ничего не имел, ведь в главной женской роли была, естественно, Леночка. Хотя что, он с ней не нацеловался, что ли?
Одну камеру установили на скале, рядом с прожекторами, другую - для крупных планов - в пиратской ладье, третью, на всякий случай, в моторной лодке. Там уже распоряжался мелкий как бес ассистент режиссера, махал руками, ругался и орал в микрофон на гребцов и команду буксира:
- Потравливай, потравливай, кому говорю! Да потравливайте же! Да кто так потравливает?
А на горизонте, между прочим, уже появились тучки. Маленькие такие, полупрозрачные, синие. Никто на них и внимания не обратил, кроме капитана буксира. Тот живо развернул свое суденышко и что- то закричал в рацию.
- Чего? - недовольно обернулся сидевший в ладье оператор. - Чего он там хочет-то?
Саша прислушался к доносившемуся из портативной рации хрипу.
- Ругается. Говорит, скоро ветер усилится, а ночью шторм будет - он в таких делах понимает.
Резко качнувшись, ударилась о борт ладьи моторная лодка с режиссером.
- Шторм? Ночью? - Саныч пригладил растрепавшиеся от ветра волосы, коими тщетно пытался прикрыть просвечивающую на макушке плешь, - Ну так до ночи успеем. Все, хватит болтать! Поехали. Мотор! Хлопушка! Я сказал - хлопушка, мать вашу! Саша, Леночка - к бушприту. Целуйтесь!
На съемку поцелуя ушло часа полтора: то режиссеру не нравилось небо - казалось не слишком романтическим, то оператора не устраивал свет, то звезда Леночка капризничала - видите ли, замерзла.
- Замерзла? Так дайте ей коньяку, черт с ней! - матерился в мобильник Саныч, - Только смотрите, немного. Что?! Дайте, сказал, пару глотков!
Леночка враз ополовинила бутылку, остальное допил Сашок на пару с оператором. И в самом деле, было от чего замерзнуть: солнышко уже скрылось, внезапно задул ветер, злой и неожиданно холодный, прямо-таки пронизывающий. Или это казалось? А режиссер, между прочим, радовался!
- Здорово! Черт побери, здорово! Эти волны, скалы… Какая фактура, ах! Снимаем! Снимаем немедленно!
И снова Александр и Леночка целовались, теперь уже на фоне аспидно-черных, взметающихся почти к самому небу волн.
Оторвавшись от жарких губ кинозвезды, Саша явственно увидел в свете прожекторов яростные буруны в окружении грязной желтовато-белой пены. Камни! То-то буксир быстро убрался! Именно туда, на камни, и сносило сейчас обе ладьи.
- Надо уходить! - Свесившись через борт, Саша закричал режиссеру: - Саныч! Сворачивай, на фиг, съемку. Там камни! Камни!
Режиссер оказался понятливым, живо распорядился:
- Ребята, шабаш!
Закрутил головой:
- Где же этот чертов буксир?
- Так сам же ты его и отпустил, Саныч!
- Да, отпустил. И что теперь?
- А ничего! - Александр уже едва перекрикивал угрожающе свистевший в снастях ветер. - Вы ту ладью в бухту тяните, а я тут один, отойду за мыс.
- Куда? Какая мышь?
- За мыс, говорю! Там можно пройти, потом с подветренной стороны подойду причалить. Только слышь, Саныч, ты туда людей пошли, чтоб помогли, приняли швартовы.
- Что?! Ага, понял!
Режиссер закивал, помогая перебраться в моторную лодку Леночке, вовсе не выглядевшей испуганной. Ну конечно, после полбутылки коньяка на пустой желудок. За Леночкой последовал оператор и двое актеров второго плана, изображавшие… А черт их знает, кого они там, по фильму, изображали. И едва только последний успел спуститься в лодку, как налетела такая волна, что мало не показалось! Огромная, черная, с блестящей от света прожекторов и луны спиной, она подкралась незаметно, как хищник подкрадывается к своей жертве, ударила, стараясь перевернуть хоть что-нибудь. Не вышло! Саша уже успел закрепить кормовое весло и теперь потянул на себя шкот, ставя ладью по ветру.
- Справишься?! - забыв про рупор, громко закричал режиссер.
Александр поднял вверх большой палец и улыбнулся:
- Конечно! Что тут справляться-то? Я же все-таки моряк.
И, помахав всем рукой, половчее перехватил шкот.
Ладья оказалась отличной, ведь это была обычная, лишь слегка закамуфлированная под старину местная рыбачья лодка. По ветру шла неожиданно хорошо, ходко, без особого труда Александр обогнул мыс, а дальше уж было совсем просто.
Только бы не врезаться в случайно оказавшийся прямо по курсу корабль. Судя по сферической антенне - научно-исследовательское судно. А! Те самые турки, что выпили в "Монопри" все вино! Проходя мимо корабля почти что вплотную, Саша помахал рукой - дескать, все в порядке, обойдусь и без вашей помощи. И вдруг что-то произошло!
Молодой человек явственно ощутил это. Утлое суденышко вдруг словно провалилось в какую-то невообразимо глубокую яму, в прогалину между огромными волнами высотой с пятиэтажный дом! Черными, литыми, страшными! И луна прямо над головой вдруг вспыхнула яркой зеленью. Нет, это с корабля пустили луч, прожектор… Господи, почему он зеленый-то? И почему так сдавило виски?
На какой-то момент отважный моряк вдруг потерял сознание, а когда очнулся, странного корабля уже не было, да и волны стали поменьше, но ветер все так же свистел.
Сменив галс, Александр направил лодку к берегу. Там уже разожгли костры. Молодец, Саныч, не подвел, распорядился, а то плохо бы пришлось в темноте. Вот между теми двумя костерками как раз и приткнуться…
Подгоняемая ветром ладья чутко слушалась паруса. До берега оставалось совсем немного, еще чуть- чуть и…
Что за хрень? Откуда здесь этот огромный камень?! И костры как раз там, словно специально… Ну и что делать?
Выход теперь один: прыгать, и черт с ней, с ладьей, пусть уж потом Саныч сам разбирается.
- Придурки-и-и-и!!!
Ухватившись за шкот, молодой человек выпрыгнул из обреченной ладьи и, сбитый налетевшей волной, ударился головой о камень.