Вообще, Кано - хороший город. Из всех африканских городов - а Луи, когда пробирался в Тунис, видел и нигерские, и алжирские города - самый лучший, самый красивый. Но вот места в нем Луи после смерти тетушки, увы, не нашел. Ведь все жили кланами, а он пришлый, никто! А раз ты никто, то и звать тебя никак, и никому ты не нужен - лишний человек, лишний рот, обуза! И некуда податься, совсем некуда. Даже разгружать чего - попробуй сунься, там уж все между своими поделено, лучше и не мечтать.
Чего только Луи после смерти тетки не делал! Милостыню просил - много-то не подадут, да еще смотри, как бы не попасться на глаза профессиональным нищим. Эти уж точно зарежут или уведут в джунгли, к колдунам. А уж те разберут по косточкам, по органам, в буквальном смысле слова разберут. Печенка, селезенка, легкие, роговицы - все в черном колдовском деле сгодится! Бывали случаи, Луи сам несколько подобных историй знал. Ужас!
Вот и решил сваливать. Насобирал денежек, так, мелочь, потом как-то повезло - от автовокзала одной богатой женщине вещи поднес. Так и стал около автостанции ошиваться, стараясь не пересекаться с местными. Но те, конечно, все равно узнали, подстерегли, избили. Хорошо не убили и колдунам не отдали, проявили, можно сказать, гуманизм. Хорошо, что все заработанные денежки, что не проел, Луи с собой не носил, а припрятал на церковном дворе, у отца Ансельма. Он тоже помог, посадил в попутный грузовик до Агадеса. Агадес - это уже Нигер, почти полпути до Франции. Ну не полпути, пусть треть, четверть - не важно, главное было первый шаг сделать. Луи и сделал, спасибо отцу Ансельму.
Кюре перекрестил на прощанье, крестик подарил. Ничего особо желать не стал, лишь улыбнулся: мол, французский ты знаешь, не пропадешь, доберешься. Так и случилось, не пропал.
В Агадесе встретился с такими же беженцами из Кот-д'Ивуара и Мали. Аннолез и его братия почти всю Французскую Африку пересекли, да что там почти - всю! Кот-д'Ивуар (который раньше назывался Берег Слоновой Кости), Буркина Фасо (бывшая Верхняя Вольта), Мали (эта как только не называлась), Алжир.
Из Нигера в Алжир беженцы с караваном пошли, с берберами. Верблюды, колючки, скрипящий на зубах песок. А ночи холодные - зуб на зуб не попадал. К тому же берберы их не просто так с собой взяли: использовали, можно сказать, вместо рабов в самом прямом смысле! Парни и тюки какие-то на себе тащили, и прислуживали, и все, что угодно, делали, вплоть до того самого, не к столу будь сказанного. Луи тоже, а куда денешься? Бросят в пустыне - кто там найдет твои кости? А и найдут, так… Человек в Африке - невелика ценность.
Луи держался. Трудно было, иногда вообще казалось - невозможно, но держался. Слезы глотал пополам с песком и едкой от костра из верблюжьего помета сажей, все вспоминал… Нет, не мать. Отец давно, еще в самом раннем детстве на охоте погиб, а убитых фульбе мать, сестер, братьев и прочих родственников вспоминать было больно. Тут и так несладко, к чему еще и воспоминания эти? Лучше вот… Что там дальше-то, если по Сене, на батомуш? Мост Александра Третьего? Нет, мост Искусств.
- Все сидим? - На палубе показался Алим Кишанди, хозяин судна.
Кто он был, араб, бербер или вообще еврей, Луи не особенно интересовался. Знал одно - месье Кишанди тот еще выжига! Мало того что он забрал в оплату за "провоз" все, что у несчастных беженцев имелось, так они еще и горбатились на него три месяца подряд совершенно бесплатно. Жили на старом портовом складе, снятом для них ушлым контрабандистом в Карфагене, около рю Виржиль. Древние развалины, не особенно-то и людный порт, невдалеке - за авеню Хабиба Бургиба - одноколейная железнодорожная ветка.
Карфаген… Говорят, в древние времена это был жутко знаменитый город, Луи об этом читал в школьном учебнике. Да уж, были времена, но они давно прошли, и ныне Карфаген - всего лишь пригород Туниса, правда с римскими термами и национальным музеем, что располагался в бывшем соборе Людовика Святого. Луи, конечно, хотел бы туда сходить, но, увы, хозяин требовал работать!
От заката и до рассвета беженцы ловили и разделывали рыбу - чем больше, тем лучше. Алим Кишанди не упускал случая показать свое недовольство, мол, только по доброте душевной и согласился, рискуя жизнью, переправить "этих бездельников". Ага, по доброте душевной, как же! Вкалывали, как рабы! Не только рыбой занимались, еще и ограду вокруг хозяйского особнячка поправили, а особнячок-то располагался в богатом предместье Сиди-Бу-Саид с белыми и голубыми домами. Можно сказать, райское местечко, даже нет автомобильного движения - запрещено! Как и строить дома другого, не белого и не голубого цвета - тоже. В общем, тот еще хмырь был "почтеннейший негоциант" Алим Кишанди, что уж туг говорить, использовал дармовый труд на всю катушку. Правда, похоже, не обманул: они плыли на Корсику.
- Если вдруг пограничный катер, мы - мирные рыбаки из Бизерты, просто немного сбились с пути, судно-то старое, - обмахиваясь газетой, инструктировал почтительно столпившихся вокруг беженцев месье Кишанди. Кишанди-реис - так он любил себя называть, - Как подойдем к деревне, я скажу, переправитесь на лодке. А уж там, если попадетесь - ваша вина, вам и отбрехиваться, ясно?
- Ясно, реис.
Ну а что тут еще-то скажешь?
Луи только добавил еще:
- Месье! Газетку оставьте почитать… пожалуйста.
Кишанди-реис прищурился, но газету дал:
- Можешь потом выкинуть или по-другому как-нибудь употребить, - Захохотав, контрабандист поднялся в рубку.
Вот в этот-то момент судно едва не врезалось в древние корабли, схватившиеся в суровой морской битве. Немного одуревшие от вынужденного безделья беженцы смотрели во все глаза:
- Глянь, глянь, чего там!
- Смотри, он ему сейчас башку отрубит!
- А этот вон, упал…
- А тот-то! Тот!
- А этот…
- Чего тут такое делается-то, а?
Ну Аннелез, ну башка тупая! Сразу видно - Берег Слоновой Кости. Диагноз, можно сказать.
Луи усмехнулся:
- Это морские разбойники, пираты. Сейчас, дружище Аннелез, они и на нас кинутся, так что спасайся!
- Что, и в самом деле пираты? - озабоченно переспросил парень.
- Маленький ибо тебя разыгрывает, братец! - обернувшись, с ухмылкой пояснил Нгоно - Проще говоря - дурит.
- Да я шучу просто!
"Дурит…" Ну это ж надо так сказать! Сразу видно - фульбе. Сволочь краснокожая.
- Это они, Аннелез, кино снимают.
- Кино? Ах да… А где же камера?
- Да во-он, на том катере.
Луи показал рукой, и д'ивуарец понятливо закивал:
- Вижу. А чего они нам кулаками машут? Чего мы им сделали-то?
- Чего-чего… Непонятно? В кадр влезли! Можно понять: снимали себе, снимали древность и вдруг - на тебе, "L'Etoile" во всей красе, с чадящим двигателем, некрашеная…
Фульбе - сволочуги! - неожиданно расхохотались:
- Так наша шхуна на древний корабль похожа!
- Ага, такую в кино увидят, так зрителей точно стошнит!
Хозяин, Кишанди-реис, тоже любовался на киносъемки: высунувшись в иллюминатор, разглядывал суда и артистов в бинокль, иногда цокая языком, непонятно - то ли осуждая, то ли восхищаясь. Впрочем, все это длилось недолго. Шхуна быстро миновала "пиратов" и, повернув от мыса на север, резко прибавила ходу.
Когда киношники скрылись за кормой, Луи вновь уселся на свое место, раскрыл газету.
- О, грамотный? Какие мы умные! Ну, что там пишут?
Фульбе! Проклятые фульбе! Вот уроды. И носит же таких земля!
- Эй, ибо! Чего пишут, спрашиваю?
- Да так… - Луи вовсе не собирался ни с кем связываться, и уж тем более с этими долговязыми фульбе.
Ну пересеклись их пути на какое-то время, так ведь не навсегда, день-другой-третий - и все! Расстанутся они и никогда больше, Бог даст, друг друга не увидят. Хотя могут и встретиться, торгуя сувенирами у Эйфелевой башни или в Версале.
Луи быстро просмотрел газету - "Дю Монд", кажется, или что-то вроде… Нет, "Тунизи суар".
- Пишут, туннель вот-вот откроют. На торжество приедет премьер-министр Италии…
- Ага, как же, - Один из находившихся рядом матросов презрительно скривился, - Сколько уже лет его строят, а все никак не закончат. Чего там до Сицилии-то, всего сто пятьдесят километров - и тех вовремя не могут прорыть!
- Еще пишут, суда в Средиземном море пропадают… - косясь на столпившихся вокруг фульбе, продолжил Луи, - Как раз в этом районе, где мы сейчас. И вот, профессор какой-то пропал. Француз, доктор Фредерик Арно, физик и философ, член Академии. Портрет его тут.
Юноша помахал газетой под носом у главного фульбе - Нгоно.
- Ну и профессор! - ухмыльнулся тот, - Чудище какое-то.
Ну что тут сказать? Фульбе - он и есть фульбе! Отсутствие даже начального образования на лбу воот такенными буквами написано! Можно подумать, этот парень в жизни своей видел хоть одного профессора.
Луи скрыл презрение и усмехнулся:
- Нет, я вот думаю, как раз наоборот, вид у этого месье Арно как раз самый что ни на есть профессорский! Он на Эйнштейна чем-то похож - такой же белоголовый, растрепанный. Усы точно профессорские, бородка клинышком… Написано: исчез вместе со своей яхтой.
- Ого! У него еще и яхта?
- Так он же профессор!
- Ну почему в мире так? У одних все, у других - ничего, а, парни? Ладно, хватит с профессором, что там про пропавшие суда пишут?
- А пишут - уже пять кораблей исчезло, - охотно пояснил Луи, - Небольших таких, рыбацких, как наша шхуна.
При этих словах Нгоно испуганно замахал руками:
- Но-но, ты это, не каркай!
И что-то зашептал, видать, какие-то свои, языческие, молитвы. Фульбе, они суеверные.