Выволок рейдовый рюкзак. "Ну, и что тут у нас?" – начал я бубнить себе под нос. Достал сверток с МРкой собрал, дернул затвор, дослал, нажал на спуск – всё работает как часы, как и должно работать ухоженное оружие. Патронташ набил картечью, всего двадцать четыре патрона плюс шесть пулевых в патронташ на прикладе (очень удобная штука) и пять картечи зарядил в "мурку" – так народ ласково прозвал МР-153. Отлично, всего тридцать пять патронов и, бляха муха, почти два кэгэ веса у этого боекомплекта. "Да, – задумался я, – нарезняк в плане веса боекомплекта получше будет. Ну, надеюсь, не проблема скоро будет разжиться старым добрым АК, раз пошла такая пьянка…" Надел поверх армейской "флоры" (я в ней на рыбалку и на охоту всегда езжу) "сумрак" – отличный комок, прям как будто под нашу приморскую растительность сделан. На голову вязаный подшлемник, гарнитуру к рации, рацию в карман "флоры", перетянул лишние провода изолентой, клапан кармана на пуговицы – придется кувыркаться, уже не выпадет. Отстегнул от разгрузки гранатные подсумки (сложить вдруг чего) и флягу и надел на ремень, которым и подпоясался. Кизлярский "Ш-4" на пояс, патронташ на плечо через голову. Покидал в РД дождевик, НАЗ, стропу, еще полсотни картечи, котелок с сублиматами. Ну вот, рюкзачок для пеших прогулок готов, отложим пока его в машину. Перешнуровал ботинки, попрыгал, "погремухи" вроде нет – отлично, я готов. Теперь главное – в зеркало на себя не смотреть, чтобы не обделаться со страха, "кубинос партизанос" хренов, мандраж в коленках так и проскакивает волнами.
Сашка уже тоже успел преобразиться в партизана-охотника, также в "сумраке" и с ИЖ 27 наперевес – отличная двудулка для охоты, а как она для партизанщины, еще надо проверить.
– Ну что, кроме нас пока в округе никого, – сказал Санек, – надо только проверить, что за "берлога" там в низине.
– Хорошо, давай. Я пока обойду по дуге и займу позицию, а ты по свистку спускайся прямо. Рация на втором канале.
– Угу, – кивнул Санек, присаживаясь на колено и готовясь прикрывать мой маневр.
Земля после вчерашнего дождя еще не просохла, так что достаточно бесшумно (как мне показалось) я прокрался по дуге к поляне.
Интересное зрелище. Прицеп, похоже тракторный, на нем восемь ветхих ульев с выцветшей краской, у прицепа спущены колеса, которых почти не видно из-за обвившей их растительности. Метрах в десяти от прицепа – грубо сколоченный стол из горбыля и пара скамеек, тоже сильно заросшие. Чуть в стороне нечто, накрытое несколькими кусками потрескавшегося линолеума и выгоревшим на солнце куском брезента. По силуэту этого лесного памятника догадался, что это мотоцикл с коляской. Еще дальше, метров двадцать от прицепа, в тени от широких крон деревьев и сильно заросший высоким кустарником и лозой актинидии, стоял то ли сарай, то ли щитовой домик со скатной крышей. Два на два метра примерно, я видел дверь и вроде окошко, маленькое, с обрывками пленки, которая когда-то заменяла стекло. Трава нигде не примята, заметно паутину, на столе куча опавших листьев. Здесь давно никого нет, вероятно.
– Кац, я на позиции, прикрываю, как принял?
– Принял, выдвигаюсь.
Вижу, как медленно приближается Санек, сижу… вслушиваюсь, вглядываюсь. Пока тишина. Санек приблизился к мотоциклу.
– Замер, прикрываю…
– Принял, – ответил я и перебежал за прицеп.
– Иду дальше, прикрывай.
Санек медленно обошел все хозпостройки.
– Захожу, – сказал Санек, сделал рывок к двери, а я почти одновременно подскочил и сунул "мурку" в окно. Косой столб света от открытой двери осветил грязный пол, взметнулась клубами пыль и сухие листья. Санек достал фонарь, луч пополз по стенам и полу. Никого. Обошли еще по спирали поляну. Метрах в ста ниже обнаружилось русло высохшей мелкой речки, вместо которой меж белых и гладких камней теперь бежал ручей с чистой и прозрачной водой – хорошо, на водопой можно ходить не оставляя следов. Вернулись в сарайчик. Пара табуретов, тумбочка у стены, рядом в углу сложенная раскладушка со сгнившим и осыпавшимся брезентом, а вдоль противоположной стены старые бидоны из-под молока. Восемнадцать штук, три ряда по шесть, стоят друг на друге. Постучал – некоторые полные.
– Давай один снимем и посмотрим, – предложил я.
Попыхтев, сняли один бидон с верхнего ряда. Открыл – сладко пахнуло, посветил фонарем… Ну конечно, мед! Засахарившийся и превратившийся в большую карамельку. Пчелок жалко – вымерзли, наверное.
– Осмотрись пока, а я подгоню сюда Басика, сказал я.
Прежде чем отъезжать, походил вдоль колеи, присматриваясь в сторону поляны. Получалось, что прицеп можно увидеть именно с того места, где мы остановились. Удачно так остановились. Покопался в рюкзаке, извлек оттуда простенький навигатор Garmin. Смотри-ка, работает, и спутники обнаружились. Правильно, это же вражеские спутники. Отметил точку в навигаторе. Пусть и нам послужит вражья техника. Чтобы заехать на поляну, пришлось объезжать также по дуге, но с противоположной стороны.
– Как считаешь, подходящее место для лагеря? – спросил Сашка.
– Ага, только бы не погибнуть нам тут в борьбе.
– В какой?
– Не в какой, а с кем – с кариозными монстрами, – рассмеялся я. – Меда, глянь, сколько.
– Монстры от соевого шоколада вражеского, а от меда только польза одна.
Да, похоже, сюда постоянно кто-то пасеку вывозил на лето, но что случилось с пасечниками, непонятно. Забухали, техника сломалась? Сюда без "Шишиги" или "Беларуськи" этот прицеп не заволочешь. В общем, спасибо тем, кто тут построил эту сараюшку, будет где от непогоды временно спрятаться. Нарубили с Санькой высокого кустарника, вернулись на колею и воткнули ветки таволошки в землю так, чтобы нельзя было, так же, как и мы, случайно заметить этот прицеп на поляне. Более-менее навели порядок в сарае, отмыли найденное ведро и принесли с ручья воды на питье, готовку и умыться. Перебрали свое барахло и аккуратно уложили всё в Басике, а то болталось по салону. Да и если быстро срываться с места, чтобы было, как говорится: "Всё свое вожу с собой". Ну, можно и поужинать. Сварили риса с тушенкой, поели и, заварив чаю, уселись "во дворе" за стол. Да, натюрморт писать можно – стол из горбыля, на нем две фузеи (как говорила моя бабушка), котелок с чаем и придавленная двумя кружками карта автомобильных дорог Приморья – не весть что, конечно, но хорошо, хоть эта есть. В общем, натюрморт партизанского быта.
– Да, за эти сутки как отдельную жизнь прожил, – вздохнул Сашка.
– Завтра новый день, и надо решить, как мы его проживем, и вообще как жить дальше.
– Да не ясно еще ни хрена, может, и сваливать из города не обязательно было.
– Может, и не обязательно, но как бы ни называли наши власти то, что произошло, я понимаю это однозначно – оккупация.
– Вот ты говорил "воевать"… а за что?
– За свой дом, за близких, за эту вот тайгу. Сань, это наша земля, своим молчаливым согласием мы позволили ее продать врагу. Надо исправлять ошибки, и свои, и чужие.
– Угу, – отхлебнул Сашка чай и снова придавил край карты кружкой. – Слушай, а как возвращаться будем за своими?
– Обдумать надо, завтра поедем обратно, Басика бросим в районе Полка (несколько домов старой постройки недалеко от въезда в город), потом пешком и не отсвечивая мимо Шанхая (частный сектор с западной стороны города), и со стороны котельной вдоль речки выйдем к гаражам. Там в подлеске посидим, понаблюдаем. На связь выйдем, расспросим, что к чему.
– Ну, давай так, – согласился Санек, – тогда теперь, бай, чур я первый!
– Хорошо, по четыре часа будем дежурить, я тебя разбужу.
На улице заметно похолодало, и поднялся ветер. Он раскачивал кроны деревьев и срывал уже начавшую засыхать листву. Не более плюс семи, и облачность плотная. Сашка разложил пассажирские сиденья в Басике и завернулся в спальник. Я поддел термобелье, накинул на плечи расстегнутый спальник и пристроился у прицепа на пенке, прислонился к колесу, ствол на коленях. Сижу, слушаю лес.