- Э… Ну, я лежал… Ты лежал… Все лежали! А потом каким-то мрелем сюда собаку занесло. Я встал, чтобы пугануть ее… А потом меня… Молнией шибануло?
Лысый выпрямился во весь свой немалый рост и уставился на сгорбленного старика, опирающегося на кривую палку - колдуна по прозвищу Белый Клык. Этого мерзкого и сварливого деда в шайке никто не любил, но именно благодаря его колдовству Хорт со своими ребятами уже третий год хозяйничали на дороге, оставаясь безнаказанными.
- Эй, мрель горбатый, твоих рук дело?
- Больно нужно, стану я еще ману тратить на всякое отребье, - оскалился колдун, продемонстрировав на удивление здоровые белые зубы, которым позавидовал бы и придворный вельможа, днями просиживающий в маникюриях да стригарнях.
Собственно, из-за зубов он и получил свое прозвище. Настоящее имя его было Инош, и в свободное от неправедных трудов время Белый Клык принимал посетителей в собственном доме на площади Ремесленников. Был он единственным и весьма уважаемым в городе шептуном-зубодером. Работал, разумеется, без цеховой лицензии, но городские власти закрывали на это глаза, зато с гордостью при любом удобном случае открывали свои рты, демонстрируя отменные зубы работы Иноша-зубодера. Да и в шайке Хорта благодаря искусству колдуна никто зубами не маялся, да в дырки зубовные не посвистывал.
- Тогда какого мреля меня так шибануло, а, колдун зубатый? Ты мне зубы не заговаривай, чай, не болят! Не Костлявый же меня сглазил, в самом деле!
- Эй, Бритва, смотри, будешь ругаться по-эльфийски, ухи вырастут. - ухмыльнулся Хорт, - А ну завяли оба, пока своими криками всю округу не переполошили.
- У меня все силы на морок уходят, чтобы нас от чужих глаз спрятать, - пояснил колдун, - А что до молнии, так нечего было на собаку кидаться, которая в зачарованном ошейнике ходит. Непростая, видать, псина была.
- Клык, как думаешь, уж не на разведку ли эту зверюгу послал кто-то? Дорогу проверить… - спросил осторожный Хорт.
- Нет. Видно же, что пес бездомный - некормленый, неухоженный. Бродяга, одним словом. Не боись, атаман, стража за ним следом не придет.
- Ладно. Значит так, други, живо все пузом в траву попадали и затаились. Устроили тут балаган с песнями и плясками… И если хоть один рот откроется, или чье-то брюхо буркнет - живо Белому Клыку работы прибавлю, - Хорт показал свой весьма внушительный кулак, - вы меня знаете!
Да, разбойники хорошо знали и суровый нрав своего атамана, и твердость его кулака. Равно как и добрая половина пьяниц славного города Кияжа, имевших привычку захаживать в трактир "Угрюмый булочник", где Хорт работал вышибалой. Поэтому без лишних слов попадали, где стояли, и умолкли. Однако, долго лежать не шевелясь и молча, не так-то просто, да еще и на самом солнцепеке. И вскоре снова среди головорезов понеслись шепотки, сдавленные смешки и тихие ругательства. Кто-то забулькал, приложившись к фляге, а Костлявый так и вовсе захрапел, наполнив поляну и окрестности равномерным гулом.
- Не понял! Это еще что за спящий красавец в моей шайке завелся? - привстал Хорт. - Эй, кто там поближе… Бритва, поцелуй-ка его сапогом промеж глаз, а не то проспит и обоз торговый, и своего принца прекрасного…
- Жарко, атаман, вот и сморило его, - промямлил разбойник, стаскивая с ноги внушительный сапожище, - На моей башке уже можно крыс жарить.
- Ну, тогда хоть какая-то польза от тебя и твой лысой макушки будет. Ладно, - сжалился атаман, - вертай сапог на место и толкни его в бок. Только смотри, чтобы не заорал спросонья. Ишь, разлегся на солнышке, кости погреть… Еще б свистульку в нос вставил, дурыня деревенская!
Хорт вытер пот со лба, повернулся в сторону плоского камня, на котором сидел Белый Клык и нахмурился. Тот словно и не чувствовал сокрушающей жары - кутался в свой овечий тулуп и спокойно перебирал бусинки на ожерелье, сделанном из зубов. Разумеется, из человеческих. Ну ничего не берет проклятого - ни летняя жара, ни зимняя ревматизма! Куда уж им, простым людям, до потомственного колдуна? Вот и мучаются под беспощадными лучами солнца, изнывая от духоты и жажды.
Идея расположиться не в уютной тени какого-нибудь дубка или оврага, а на открытом и солнцу и взглядам месте принадлежала самому атаману, но он уже десять раз успел пожалеть об этом решении. С одной стороны, охрана обозов очень уж напряженной и нервной становится, проезжая мимо возможного укрытия подорожных грабителей, а широкое чистое поле никаких подозрений не вызывает. С другой стороны, после семи часов, проведенных на самом солнцепеке, у его ребят азарту сильно поубавилось. Если в ближайшие пару часов на дороге никто не появится, то можно считать, что зря землю потом поливали и брюхом давили - улова не будет.
Хорт повернулся к колдуну:
- Эй, Белый, ну что там на дороге? У нас уже ножи в ножнах затупились, животы в траве отлежались от безделья. Что твоя крыса говорит?
- Он не разговаривает, чай, не перепугай заморский, - отмахнулся тот, - картинки немые кажет, и то ладно. И не крыса, а крыс…
- Да пусть хоть частушки похабные поет, лишь бы толк был!
- Обожди немного, сейчас узнаем, что к чему.
Колдун сунул пальцы в рот и свистнул по-особому - совершенно беззвучно. Кому нужно, тот услышит. И верно - не прошло и минуты, как в траве раздалось шуршание, и на камень взобрался жирный рыжий крыс.
Крыс этот был фамилиаром Белого Клыка. Что такое этот "фамилий", колдун не объяснял своим подельникам - похоже, и сам не знал толком. Но без своей хвостатой твари зубодер и шагу не ступал - кормил из своей миски, с собою спать укладывал, всячески оберегал от разных напастей. Некоторые разбойники называли крыса рыжим братом колдуна, раз за разом выдумывая истории одна другой страшнее, как и почему Белый Клык родного брата в крысу превратил. Ведь и впрямь грызун на колдуна был похож. Толстый, рыжий, драный и с ослепительно белыми острыми зубками. Такой же злобный и тоже большой не дурак выпить, как и его хозяин. Рыжий Брат не только служил глазами колдуна, бегая в разведку, но и каким-то образом помогал ему творить особо сложную и опасную для рассудка волшбу - общаться с духами умерших или смотреть вперед-назад во времени.
- Ну, не томи, колдун, спрашивай скорее свою животную, - Хорт стиснул кулаки.
Белый Клык взял крыса в руки и поднес его острую морду к лицу, вглядываясь в блестящие глаза-бусинки. Водянисто-серые глаза старого чародея начали наливаться колдовской чернотой, и рыжий грызун неподвижно затих, показывая своему хозяину немые картинки.
Долго ждать не пришлось. Клык вдруг дернул головой, замотал, стряхивая наваждение, и бесцеремонно отшвырнул крыса. Впрочем, Рыжему Брату было не привыкать. Шлепнувшись на землю, он лишь отряхнулся и уселся вылизывать лапки, сердито попискивая.
- Радуйся, атаман, обещанная духами добыча скоро будет здесь. Добыча хорошая и легкая, - колдун вытянул вперед руку и посмотрел на свои заметно дрожащие пальцы, - две телеги и никакой охраны. Будут через два-десять минут.
- Две телеги - да без охраны? Может, чародейство какое?
- Не думаю, - усмехнулся старик, - да ты и сам все увидишь.
Он снял с пояса флягу и с видимым удовольствием приложился к горлышку. С каждым глотком колдовская чернота уходила из его глаз, сменяясь хмельным блеском. Хорт нахмурился, но не сказал ни слова. Колдун был единственным членом шайки, которому дозволялось пить перед налетом - любая волшба отзывалась Белому Клыку такой головной болью, что одно вино и спасало. За остальными атаман смотрел строго, и стоило ему увидеть или унюхать лишнее, и провинившийся смело мог идти обучаться художественному свисту через новообретенные щели во рту - бил трактирный вышибала точно и сильно.
- Два-десять, говоришь? - Хорт сплюнул сквозь зубы, - Тогда давай, готовь свои чары, а уж мы с ребятками подхватим. Кстати, а где твой пузырь?
- Хм, да еще недавно здесь был! - нахмурился Инош, - Ничего, сейчас найдется как миленький…
Чародей положил на ладонь свои жуткие бусы и начал перебирать нанизанные на нитку зубы. Наконец, отыскав нужный, он крепко сжал его пальцами и начал аккуратно катать между ними, одновременно проговаривая непонятные слова на колдовском языке. На кончиках его пальцев заплясали голубоватые искорки. Колдун тотчас сунул зачарованный зуб в рот и закричал:
- А ну живо ко мне, каббров сын!
Айвен шел по тенистому лесу, наслаждаясь ароматом перегретой хвои и прохладой. Валяться в траве, подставляя спину под палящие лучи солнца? Нет уж, пусть другие на солнце спины жарят, а он предпочитает отдыхать в тенечке и слушать щебет птиц. Осторожно ступая по ковру из опавших иголок, юноша внимательно вслушивался в птичьи переливы и свисты. Конечно, романтик из Айвена был такой же, как из деревенского кузнеца придворная швея-кружевница, да и слухом боги его обделили. Просто прислушивался он исключительно в гастрономических целях - очень уж хотелось отведать свежего мясца, и совсем замечательно было бы наткнуться на гнездо желтокрылой веретейки, чьи крохотные яйца считались деликатесом и подавались ко столу в лучших столичных ресторациях.
Зазевавшись, юноша не успел пригнуться и со всего маху приложился о низко висящий сук. В глазах потемнело и перед взором Айвена закружились-завертелись звезды, упорно не желая складываться в знакомые созвездия. Раскалываясь от боли, голова гудела не хуже храмового колокола в поминальный день.
- Хватит! - простонал юноша, крепко зажмуриваясь и прикрывая уши ладонями. Обиженные звездочки мигнули и погасли, а вот странный гул в ушах не пропал, а наоборот - стал еще более раздражающим, напоминая жужжание рассерженных ос.