Вот дал бы я ему! Прямо так бы в морду и врезал! Чтобы нос его гусиный - всмятку, в лепешку, в кровь! Чтобы зубы хрустнули на весь этот долбаный Юго-Западный район! Чтобы он, падла, башкой дернул и назад завалился! И все такое!..
И тут у меня прямо глаза на лоб вылезли. Потому что эта сука - Гусенок, в смысле, - действительно дергает своей дурацкой головой и начинает заваливаться назад! Не, это нормально, да? Не поверите - я чуть не заорал от удивления! Первая мысль, которая в башку мне пришла, - это что я, может быть, типа магом вдруг сделался. Представляете? Подумаю я теперь про какую-нибудь гниду: "Сдохни!" - а гнида-то - хлоп! И копытами в небо! И все такое! Красота!..
Ну, эта мысль у меня в голове недолго сидела. До тех пор только, пока не дошло до меня, что хлопок, услышанный секундой раньше, выстрелом был. И сразу же за ним следом - второй, третий... Ну и так далее. И уже без всяких там глушителей, грохот стоит, осколки кирпича вокруг красной пылью плещут - жуть! Нормально, да? Сходили, называется, на курьеров поохотиться...
Я рухнул, где стоял, и взвыл в голос. А чего?! Думаете, не больно? Сами попробуйте на битый кирпич упасть, погляжу я на вас...
"Пэ-Эм" свой из-за пояса достал, затвор дергаю - не идет, зараза! Типа заело что-то. А хоть бы и шел - фиолетово уже это все. Потому что стреляют и справа, и слева, и впереди, и позади. И даже, кажется, сверху и снизу. Не, ну это нормально, да?
Наши, понятное дело, тоже на противника не просто так смотрят, и все такое. Но я сразу въехал, что неспроста это. Потому что тут либо Корпус Верных Защитников, либо какая-нибудь другая команда, покруче нашей. А ни тем ни другим мы на фиг не нужны. Живыми, я имею в виду. И если уж это действительно Корпус, то против подобных бойцов наши пукалки - несерьезное возражение, скажу я вам.
Вжался я в камни, замер. Лежу. Битый кирпич не так больно, как пули. И не в пример безопаснее. Замер я, прислушиваюсь. И думаю заодно: на хрена я сюда приперся из своей Твери?! И как там сейчас? Вспоминаю, как голодно было, как наши все - тверские, в смысле, - решили в Москву идти. И то, почему, собственно, я сюда поперся. Так ведь и не отыскал я ту женщину (язык не поворачивается ее бабой назвать!). Короче, мысли в башке разные скачут. А больше всего, конечно, одна: сколько мне еще жить осталось?..
Пальба стихла. Слышу - голоса. Вроде спрашивают у кого-то чего-то. И все такое...
Ну, у кого там чего спрашивают - не мое дело. Главное, чтобы меня не спросили. Приоткрываю я один глаз - вроде порядок. Приоткрываю второй... И сразу же начинаю жалеть об этом. Лежал бы себе с закрытыми глазами, легче было б подыхать. А тут - прямо перед моим носом чьи-то сапоги. А в них - все остальное. С "Абаканом" в руках. И даже не целится, а лениво так стволом возле носа моего водит. Нормально, да?
- Есть кто? - кричат со стороны метро.
- Не-а, - отвечает этот. - Никого живого!..
Ну, тут уж я на ноги вскочил!..
Сам не понимаю - зачем?! Бежать по развалинам - пулю не обгонишь. Оттолкнуть его, правда, я успел, но не сильно. Тот - шаг назад и сразу стволом в мою сторону опять. То ли мне просто показать захотелось, что типа есть здесь живые... пока что. То ли еще чего - сам не знаю.
- Не стрелять!!! - орут.
И уже бежит сюда кто-то. А я застыл и думаю: пальнет или нет? И по всему видно, что уроду этому пальнуть в меня очень даже охота. И положил он на всякие там "не стрелять" с пробором. Капитально положил. Вот сейчас пальчиком надавит посильнее, и... и все такое. И тут вдруг слышу:
- Прыжо-о-о-ок!..
И голос такой знакомый, ну очень!
Отвожу я глаза от ствола...
Мать твою так и этак!..
Гнусь!!!
Собственной персоной! Живой, поганец! Живей меня!
Подбегает он и ствол, что на меня смотрел, рукой в сторону отводит.
- Не стрелять! - говорит. - Свой это!
- Кому он свой? - Детина, что в меня целился, недоволен. А ствол, словно заколдованный, обратно ко мне.
- Нам свой! - заявляет Гнусь. - Знаю я его! С детства знаю! Росли вместе...
- Бандит он, - возражает детина. - Не фига тут!..
- Сказано же было - по возможности живыми! - орет на него Гнусь. И опять ствол отталкивает. - Я чё, не видел, как ты двоих завалил? Сам в расход пойдешь, понял?
- Ладно, - кивает вдруг детина.
И улыбается. Не, ну нормально, да? Типа мне улыбается! Урод!..
Только что чуть не ухлопал, а сейчас - рот до ушей, зубы скалит! И автоматик на плечо уже, и пошел от нас не спеша, только что ладошкой не помахал на прощание. Офигеть можно!..
Не понравилось мне это все. Не понимаю я такого вот. А когда я чего не понимаю, мне это очень не нравится...
- Как ты, Прыжок? - тормошит меня Гнусь. - Живой?
- Частично - очень даже, - отвечаю. А в голове - карусель.
- Молодец! - хвалит Гнусь.
И еще чего-то тараторит. А я его не слушаю, я смотрю в сторону метро. Там как раз очень интересное кино происходит...
Вижу я Ворона - стоит, морда в крови, руки подняты. А перед ним какой-то хрен, судя по всему - старший всей этой развеселой команды. И старший у Ворона что-то спрашивает. Долго спрашивает, несколько вопросов задал. А Ворон на все в ответ только башкой мотает. Не знаю, мол, понятия не имею, типа того...
А потом старшему типа надоело это - кому ж понравится, когда перед тобой так долго головой вертят?! - и он рукой махнул. И тут же детина, что едва меня не пристрелил, прямо от пояса, не поднимая оружия, дает короткую очередь. Ворон падает как подрубленный. А детина делает еще один выстрел - в голову, приседает над Вороном на корточки и начинает шарить у него по карманам.
Так, думаю. Это, ребята, нам не подходит стопудово. Хрен там разберет, чего у Ворона спрашивали. И никакой гарантии, что сам я на эти же вопросы отвечу иначе.
Я уже по сторонам глазами шарю - как бы половчее слинять, - когда до меня доходит, что конкретно мне Гнусь долдонит тут уже пару минут.
- Стой, - говорю, - погоди! Кто?! Кого?!
- Секретного Войска, - говорит. - Спецотряд! Понял?
- Понял, - отвечаю.
А у самого, конечно, в башке гудит, не въезжаю совершенно. Ведь "секретников" я тут меньше всего ожидал увидеть, они же дальше "Сходненской" или "Планерной" носа не высовывают. Да и нет уже давно никакого войска, то, что есть, войском назвать нельзя.
И вообще, ребята эти на "секретников" не похожи совершенно! Да и что им тут делать?! Ведь они же из своих нор и не высовываются. Или у них, как и у нас в Твери, голод наступил? И они тоже промыслом занялись...
А потом я наконец-то въехал окончательно, что там Гнусь ляпнул.
- Повтори-ка, - говорю.
А Гнусь - рад стараться! И морда у него такая вся сияющая, словно он мне радость какую сообщает:
- Спецотряд, - говорит. - Мы здесь разыскиваем кое-что.
- Что именно? - спрашиваю, но чтобы время оттянуть.
- Тут неподалеку одного старика убили...
- Где? - спрашиваю. А у самого внутри обмирает.
Ну, Гнусь и называет - где. Как раз там, где мы на прошлой неделе барахлишком кое-каким разжились.
Я киваю, а про себя думаю: "Ну, ребята, крындец пришел..."
2. ДОПРОС
Слабый ветерок едва шевелил стебельки редкой травы, с трудом пробившейся сквозь кирпичное крошево. Возле входа на бывшую станцию метро "Профсоюзная", на искрошенном, растрескавшемся и выгоревшем асфальте рядком лежало несколько тел. Трое крепких на вид ребят, одетых в камуфляжную форму, подтащили сюда еще одного - тщедушное тельце в заляпанной кровью куртке неопределенного цвета. Они действовали быстро и молча. Никто не хотел сердить командира спецотряда - Владимира Данихнова.
Данихнов был вспыльчив и резок. Но вспыльчивость эта проистекала из страха перед чем-то, о чем никто в Секретном Войске не знал. Ну, может быть, кроме двоих-троих самых верных и преданных друзей Данихнова. Но эти друзья не входили в состав Специального Отряда, и никто не мог предсказать, какое событие или слово подействует на командира на манер детонатора.
Те, кто видел Влада Данихнова в деле, почтительно замолкали, когда речь заходила об этом человеке. Потому что видели, как командир вел в атаку людей; как он сам тащил на себе раненых; как он, рискуя жизнью - своей и чужой, - отбивал у Корпуса Верных Защитников попавших в плен.
Полноватое лицо, внимательный взгляд, короткая рыжая поросль, украшавшая голову Влада, негромкая речь, хрипловатый голос... Видевшие Данихнова впервые, словно сговорившись, определяли его одним коротким словом: воин. Он и был воином. Самым настоящим. С тех самых пор, когда его - совсем еще зеленого мальчишку - едва не убили на Речном Вокзале. Тогда Влада спасла только помощь подружки Лены - такой же маленькой, но уже понимающей кое-что в магии девочки. Знала она не много, но пары защитных заклятий хватило на то, чтобы она и Влад остались незамеченными. Другой бы, избежав смерти, забился в щель, постарался стать невидимым, уехал бы из Москвы в какую-нибудь глухомань - чтобы даже памяти о себе не оставить. Влад поступил иначе.
В тот же день он раздобыл оружие и пошел по следам тех, кто погубил его близких и едва не убил его самого. Это была просто банда, каких сегодня в городе и не сосчитать. В то время они не так часто встречались, и сферы их влияния были достаточно четко разделены. Банда Кислого, за которой шел Влад, насчитывала семнадцать человек. И ни одного из них Влад не оставил в живых.
Долгих три недели Данихнов выслеживал и убивал их одного за другим. Лена не оставила его и все это время была рядом. Она не одобряла этой мести, считала, что, расквитавшись с главными виновниками, на остальных можно поставить крест. Влад считал иначе.