Второй засел в специальном гнезде, устроенном за щитом на лежащей посреди трибуны металлической ферме. К этому щиту крепились прожектора – теперь, конечно, обесточенные.
"Хитро… Хитро! Два года назад такого не было!" – впечатлился Матвей.
Конечно, больше всего Гумилеву сейчас хотелось плюнуть на обоих автоматчиков и, настроив экзоскелет на максимальную мощность, без оглядки рвануть к финишу, который был близок, ослепляюще близок!
Увы, еще несколько прямых попаданий и, в полном соответствии с правилами боевого троеборья, борткомпьютер "Триумфа", посчитав Матвея "условно убитым", заблокирует все двигательные функции скафандра. Тогда он, Матвей, попросту окаменеет, не в силах шевельнуть ни ногой, ни рукой, как какой-нибудь сказочный персонаж, сраженный силой магического заклятья.
Поэтому, теряя драгоценные секунды, Матвей был вынужден вступить в перестрелку.
К счастью, третий курс – не пятый. Стреляли господа террористы посредственно. Матвей, ежедневно упражнявшийся в тире, легко справился и с обитателем гнезда, и с его товарищем из окопа.
Теперь оптимальным было бы долететь до финиша на пропуль-сорах. Но они, как назло, считались условно уничтоженными.
Поэтому последнее препятствие – бассейн пятиметровой глубины, заполненный непроглядно-бурой грязной водой – Матвей был вынужден преодолевать по дну, пешком.
Матвей брел по дну бассейна.
– Температура воды – четыре градуса… Интегральная степень загрязнения – восемнадцать… Наличие токсичных веществ устанавливается… Высокое содержание теллура… Обнаружены изотопы технеция… – занудствовал борткомпьютер.
Теллур – ядовитая штука. Технеций – радиоактивная. Но, покуда он защищен герметичной экзоброней, оба редких пришельца из таблицы Менделеева ему не страшны.
Страшнее всего в таких бассейнах – потеря ориентации.
Впереди не было видно ровным счетом ничего. Тепловизор, как и положено в воде, не работал. Сонаром экзоскелеты "Триумф" оснащены не были ("Серьезный, кстати, просчет!" – подумал Матвей). Ориентироваться приходилось исключительно по показаниям гирокомпаса.
Он знал, что ему нужно выдерживать азимут восемьдесят. Его и выдерживал. После недавних подвигов – со стрельбой, полетами и огненными стенами – происходящее казалось скуловоротно скучным и невыразимо медленным…
Чтобы как-то взбодриться, Матвей принялся напевать вертящийся на языке у каждого кадета гимн Академии имени Чкалова:
Светит незнакомая звезда,
Снова мы оторваны от дома,
Снова между нами города,
Взлетные огни аэродрома…
В аккурат на "огнях аэродрома" Матвей первый раз обратил внимание на то, что как-то подозрительно сильно вспотели ступни. А на "надо только выучиться ждать" он с ужасом осознал: это не пот!
Ноги его хлюпают в ледяной воде! И она, судя по всему, прибывает!
Водичка явно поступала внутрь экзоскелета через течь в армированной обшивке…
"Чертов борткомпьютер! – Матвей негодовал. – Загружал тут всякую ерунду про степень загрязнения, которая мне, прямо скажем, до заднего места! А самого важного, про разгерметизацию скафандра, не сказал! Скафандр "Триумф" – триумф дурости и кривого программирования борткомпьютера!"
Однако даже несмотря на форс-мажор, Матвей до последней секунды не оставлял надежды добежать в экзоскелете до края водного препятствия!
Лишь когда вода дошла ему до груди, он сдался. Уж как ему не хотелось выныривать на поверхность и, глотая ледяную радиоактивную воду, плыть к краю бассейна этаким инженю с космолайнера "Титаник", тонущего в океане Энцелада… А пришлось!
Сцепив зубы, Матвей потребовал экстренного раскрытия скафандра и, не слушая предостережений по-идиотски заботливого борткомпьютера, выскользнул, как цыпленок из скорлупы, в объятия враждебной стихии.
Он вынырнул. Жадно схватил губами стылый, едко пахнущий гарью воздух.
– Надежда – мой компас земной… Ага-ага, – Матвей улыбнулся.
Прямо перед ним краснели VIP-трибуны. Где-то там, знал он, схоронились посредники-наблюдатели, медики, операторы техсредств полигона, там гоняют чаи отстоявшие смену "террористы" и ерничают журналисты из академической малотиражки "Полет"…
"Интересно, как будет называться заметка о моем конфузе? "Случай в теллурово-технециевом бассейне"? "Три гадких "Т" убивают кадета Гумилева"? Или все же просто "Позор "Триумфа"?"
Увы, вода имела температуру, начисто исключающую возможность длительных раздумий. Энергичным кролем Матвей рванул к берегу.
На воздухе было даже холоднее, чем в воде. Бессильное термобелье облепило тело Матвея, и он стал похож на человека-амфибию из старинных фильмов. С его густых волос жизнеутверждающе текло за шиворот. Очень хотелось горячего шоколада в махровых объятиях банного халата. До этих радостей – рукой подать! Однако…
– Мать моя черная дыра! – выругался Матвей, когда до него дошло, что бассейн – отнюдь не последний аттракцион на маршруте номер девять. – Вот тебе и пруха…
То, что он поначалу принял за ограждение арены, оказалось стеной пластикового лабиринта. Его, в соответствии с принятой в троеборье тактикой, было проще всего пройти, проламывая стены экзоскелетом как тараном.
Выглядело это довольно зрелищно – во все стороны брызжут обломки, крошатся переборки… Матвею некстати вспомнилось, как он, будучи террористом, снимал такие прохождения на портативную камеру своих мультичасов, чтобы показать потом родителям, мол, вот она какая – жизнь кадетская…
Увы, экзоскелет покоился на дне бассейна. А это означало, что Матвею придется пробежать лабиринт по-честному, руководствуясь правилом правой руки. Пробежать со всеми его тупиками, развилками и обманами…
…Когда в аккурат под надписью "Финиш" Матвей обмяк на руках ринувшихся к нему дюжих медиков, в волосах у него звенели сосульки.
– Кадет Гумилев! Вы с ума сошли?! Это возмутительно! Где ваш экзоскелет?! – напустился на него посредник майор Андрейченко.
Превозмогая головокружение и тошноту – уже проявлялись симптомы отравления теллуром, – Матвей кое-как вытянулся по стойке "смирно" и, еле дыша, доложил:
– Господин!.. Майор!.. Кадет Гумилев!.. Прохождение… Боевого троеборья!.. Завершил! Экзоскелет… утрачен вследствие… его… разгерметизации!
– Разгерметизации? – брови майора удивленно взлетели на лоб. – Как такое может быть?! Да я двадцать лет в армии! Такой случай был только один раз! Чтобы разгерметизация "Триумфа"! В таких-то тепличных условиях! Ты мне что, лапшу на уши вешаешь?
– Никак нет!.. Господин майор!.. Не вешаю!.. Экзоскелет доступен… для обследования… Лежит на дне бассейна…
– Ладно… Обследуем, конечно, – скрывая свое замешательство, майор покачал головой, с жалостью глядя на озябшего, ободранного кадета, которого медики, как следует обмыв антирадом, пеленали в спасительное термоодеяло и обкалывали антидотами. – А пока отправляйся-ка в медпункт. Там медсестры сегодня о-очень миловидные.
Эпизод 3
Космическая крепость "Слава"
Март 2468 г. Город Королев, Академия Космического Флота имени В. Чкалова Планета Луна
Банкет по случаю вручения офицерских патентов был в самом разгаре.
Успели отзвучать торжественные речи генералов и пылкие речи кураторов.
Коллектив самодеятельной военной песни, укомплектованный кадетами первого и второго курсов, дважды исполнил "Долгие лета" (второй раз, конечно, на бис). А оркестр сыграл гимн Космофлота, к великой радости дирижера ни разу не разъехавшись.
Ну а выпускники исхитрились принять кто по сто, а кто и по двести. Улыбчивые, счастливые, они сияли парадными мундирами и жадно озирались.
Матвей, трепещущий от восторга и оттого немного напряженный (в атмосфере всякого праздника он, в душе скорее нелюдим, чем общественник, чувствовал себя малость не в своей тарелке), расхаживал между группками новоиспеченных офицеров и поздравлял всех, до кого мог дотянуться бокалом.
Мысли его радостно блуждали. Он думал о сотне приятных вещей одновременно. Например, о поездке к родителям, где его отец, специально прилетевший с Венеры, в торжественной атмосфере передаст ему давно обещанную Исинку – фамильный искусственный интеллект семейства Гумилевых. Оркестра, конечно, не будет, но без знаменитой маминой хреновухи не обойдется…
Матвей сам не заметил, как оказался возле стола с холодными закусками. Там его сокурсники – веснушчатый и лопоухий дылда Иван Заяц и деловитый коротышка Артем Вороных – судачили о распределениях, то и дело закусывая коньяк моченой репой. Это понравилось Матвею (две предыдущих компании закусывали огурцом, а говорили о девушках, причем такие глупости, что Гумилеву быстро становилось неловко), и он решил присоединиться.
– …А меня, друзья хорошие, направили на крепость "Альбатрос", – лучась самодовольством, рассказывал в прошлом кадет, а ныне лейтенант Иван Заяц. Его глаза полнились приятным предвкушением.
– Подожди, а где это "Альбатрос"? – наморщил лоб Вороных. Матвей никогда не был с ним особенно дружен. Но светлая печаль прощального банкета сообщила их отношениям неожиданную теплоту.
– Ну как же! Новостей не смотришь?
– По правде сказать, не смотрю. Некогда мне!
– Новейшая крепость Погранслужбы Метрополии! – пояснил Заяц.
– Погранслужба Метрополии – это значит крепость, соорбитальная с Землей? – уточнил Матвей.
– Ну да! В противофазе с Землей ходит, защищает, так сказать, тыл от метеоров-оверсанов!
– А ты там что делать будешь? Должность какая? – не отставал прагматик Вороных.
– Шикарная! Шикарная должность! Второй пилот приданной ракетной платформы!
– Здорово! – как-то немного траурно произнес Матвей. А сам подумал: "Ну и скучища!"